— Маш… — протянул Дима, когда они, наконец, остались одни.

— Что? — Есенина опустила взгляд в пол и начала внимательно рассматривать чудной узор на ковре. Через мгновенье диван рядом прогнулся, и Дима оказался непозволительно близко. Маша почувствовала его запах, его тепло…

— Ты же должна сейчас лететь в Лондон, разве нет?

— Должна…

— И здесь должно быть кольцо… — Дима аккуратно заключил узкую ладошку избранницы в свою.

— Должно… — повторилась Есенина. Оба замолчали. Мария не знала, что говорить Диме, она и так все сказала своим поступком, а он не решился больше задавать ей никаких вопросов.

— Я обещаю, что сделаю все, чтобы ты никогда об этом не пожалела… — в самое ухо прошептал он, после чего с каким-то трепетом поцеловал в щеку. Так, что Есенина при этом покраснела. А затем отчего-то снова расплакалась, крепко обвила чужую шею руками и позволила себя сначала обнять, а затем пересадить к себе на колени. — Я люблю тебя.

Лия с сожалением окинула свою комнату взглядом в последний раз. Два чемодана стояли собранными у двери, Леонова была одета, в руках были ключи, которые она должна была оставить соседке. Их с Марией квартира опустела. Есенина улетела в Лондон, а у Лии в кармане лежал билет до Питера.

Вот так и заканчивалось ее пребывание в Москве. Лия не могла сказать точно, было ли оно удачным или нет, но, наверное, где-то в глубине души была рада и благодарна каждому испытанию, что выпали на ее долю. Каждое из них сделало ее сильнее, сделало той, кем она сейчас являлась.

Конечно, Леонова была уверена, что однозначно будет скучать по Марие, по Игорю, Максу. По их квартире, по Ingаtе, может быть, даже немного по Ковалеву. Однозначно Лия была уверена, что будет скучать по Москве с ее прекрасными парками, красивыми зданиями и особенной атмосферой. Но переезд был правильным решением. Она должна была двигаться вперед.

Вот только никто не обещал ей того, что это будет легко сделать. Возле подъезда она встретила не такси, как было ожидаемо, а знакомый черный байк, который резко и с визгом затормозил возле нее. Леонова настолько опешила, что даже открыла рот в немом удивлении. Сердце тут же забилось у самого горла, руки вспотели. Она точно знала, кому он принадлежит.

— Лия…

— Громов? Ты что здесь делаешь? — Он снял шлем, поравнялся с ней и попытался взять за руку, но не тут-то было. Леонова выдернула ладонь из чужой руки и сделала шаг назад. — Что еще за фокусы?

— Я знаю, что ты улетаешь в Питер…

— Откуда?

— Дима рассказал.

— Трепло! — в сердцах заключила Лия. Знала же, что нельзя было с Ковалевым ничем делиться, но проклятый алкоголь развязал ей язык.

— Лия, умоляю… не делай этого.

— Не понимаю, какая тебе разница? Из твоей фирмы я ушла, из твоей жизни тоже, там почему тебе так принципиально мое место жительство?

— Вернись ко мне… — Слова Игоря разнеслись, словно эхом. Отчего-то они принесли с собой столько же боли, сколько и те, что Громов тогда произнес в своем кабинете. Вот так просто — вернись и все.

— Игорь, я не игрушка, с которой можно вести себя так, как захочется, — тихо, но очень твердо начала Леонова. — Ты не можешь сначала начинать со мной встречаться, затем выбрасывать из своей жизни, а потом опять звать назад, когда вздумается. Так поступают с вещами, а я — человек.

— Лия, я люблю тебя… всем сердцем. Я не могу без тебя…

— Что эти слова должны изменить для меня сейчас? Ты сломал меня. Ты сломал что-то важное внутри меня, а теперь просто просишь прощения? Ты заставил поверить себе, ты заставил поверить в себя, в нас, заставил привязаться к Максу… а потом вернулся к жене.

— Мы с Лизой больше не вместе, — умоляюще произнес Громов, понимая, что это все равно уже не сыграет никакой роли.

— Это не важно. Ты выбрал ее. Ты оставил меня… Я не вернусь к тебе после такого… Извини.

— Дай мне последний шанс… умоляю, Лия…

— У тебя их было очень и очень много… — Леонова грустно улыбнулась. — Сначала в университете, затем уже на работе… вместо этого ты мастерски портил мне жизнь: унижал, оскорблял, шантажировал. А когда у нас, наконец-то, все стало получаться, складываться, как у людей, ты решил, что руины твоего брака важнее нас. Как я должна забыть это и принять тебя назад?

— Я не знаю… — честно ответил Игорь. Сейчас он понимал, что выглядел в глазах Лии не лучше, чем Лиза в его собственных. И если последняя делала все неосознанно, не понимая, что творит, то как раз Громов все хорошо осознавал. Игорь знал, как больно будет Лие, но его это не остановило. А сейчас он просил ее все взять и забыть.

— Я тоже.

Их короткому разговору положило конец подъехавшее такси.

— Я не могу поверить… — Громов наблюдал за тем, как таксист складывает чемоданы в багажник, как открывает перед Лией заднюю дверь машины. Он не мог осознать, что это эпилог их истории. Что он сам поставил жирную точку в ней.

— До свидания, Игорь. — Громов в последний раз посмотрел на возлюбленную и не смог даже кивнуть ей в ответ. Так и остался стоять и смотреть за тем, как любовь всей его жизни уезжает в другой город.

— Вот и все… — прошептал он в пустоту, когда чужой автомобиль скрылся за поворотом.

Лия улыбнулась и оттолкнулась ногой от пола. Кресло сделало полтора оборота и вернулось на прежнее место. Леонова откровенно халявила вторую половину дня: дурачилась, смотрела в окно на раскинувшийся вид с двадцать пятого этажа, портила бумага ничего не значащими зарисовками.

В первый день приезда Питер встретил ее солнцем, приветливыми людьми и отличной погодой. Леонову уже ждала снятая через приложение квартира, которая, к слову, оказалась даже лучше, чем была на фотографиях, и приличный, очень вежливый домовладелец. Конечно, с машиной квартирой ее сравнить было нельзя, но Лию все устраивало, прихотливостью она никогда не отличалась.

Леонова очень быстро обустроилась в северной столице. Через две недели поисков нашла неплохую работу в развивающейся строительной фирме с относительно неплохой зарплатой, быстро влилась в коллектив. Конечно, начальственного поста ей никто не предлагал и, она была уверена, не собирался предлагать и дальше, но в этом Леонова тоже не нуждалась. Ее вполне устраивала ее работа, деньги, которые она за это получала, дружные сотрудники, которые приняли ее, как свою сразу, стоило ей только переступить порог нового офиса.

За те три месяца, что она жила там, Мария уже дважды успела ее навестить и, надо сказать, «сделать все мозги». Есенина искренне считала, что подруге пора завязывать «валять дурака» и возвращаться домой. А скрывать беременность от будущего отца и вовсе было безрассудным и даже непорядочным делом.

Мария пыталась ее устрашить, устыдить, да что там, она давила на всевозможные болевые точки, но не тут-то было, Лия не сдавалась и ей запретила что-либо рассказывать Диме или уж тем более Игорю. Она упорно гнула свою линию и Маше было интересно, сколько еще это будет продолжаться.

Решение подруги ее удивило, но Леонова понимала ее, не осуждала. Сердцу невозможно было приказать, уж она-то знала об этом не понаслышке, ведь даже после побега из столицы в Питер, в ее душе ничего не изменилось. Все мысли, все внимание, все чувства по-прежнему принадлежали только одному мужчине.

А впрочем, Громов делал все, чтобы она не забывала о нем ни на секунду… сразу после ее отлета в Санкт-Петербург, Игорь стал ей звонить. Но ни на первый, ни на второй, ни на третий звонок Лия не ответила. И тогда он решил действовать иначе и поступал так по сей день. Каждый вечер, возвращаясь домой, он записывал длинное голосовое сообщение и скидывал ей на ватсап. Он описывал, как прошел его день, рассказывал об успехах Макса, о том, что успел в очередной раз учудить Ковалев, что нового произошло в Ingаtе. Говорил о том, как сильно скучает по ней, как хочет, чтобы она находилась рядом с ним, как одиноко чувствует себя без своей принцессы.