Действительно, посёлок был почти рядом, прошли не более километра, когда джунгли внезапно расступились и мы оказались на берегу большого водоёма.

Ния хлопнула в ладоши и громко воскликнула:

— Прозрачное озеро, — и вытянув руку, уткнула указательный палец вперёд, — наш посёлок.

Я оглянулся, пытаясь разглядеть то, на что смотрела девушка и вдалеке увидел нечто похожее на частокол, за которым виднелись хижины, напомнившие мне старые фильмы про индейцев. Вигвамы, во всяком случае, если и не они, я ведь на самом деле вживую их никогда не видел, то очень похожие строения. Круглые и высокие. Однако, чтобы убедиться, следовало подойти ближе, потому как посёлок находился на другом берегу и в обход озера, даже приблизительно, придётся отмахать километров пять. Оно было вытянуто в длину, а мы находились почти посередине.

Я щёлкнул рацией и услышал радостный голос Элен:

— Наконец-то, а то мы уже измучались. Нашли посёлок? С вами всё в порядке? Старейшина жив? Отца Нии нашли?

И ещё десятка полтора вопросов. Потом несколько секунд помолчала и уже спокойно спросила:

— И чего молчишь?

— Я не запомнил все вопросы, но в целом всё в порядке. Как у вас?

— У нас нормально, у вас что?

— Столкнулись с гориллами, нашли корову, вышли к посёлку.

Элен молчала около минуты потом настороженно проговорила:

— Ты это так шутишь?

— Если бы. Больше событий нет. Осмотрим посёлок и свяжусь.

Элен опять молчала около минуты потом сказала:

— Ладно, ждём. И осторожнее там.

Я не ответил, отключил рацию и повернулся к Ние.

— Как ближе пройти? Туда или туда? — я указал сначала налево, потом направо.

Оглянулся и понял, точно не налево, с этой стороны широким полукругом над озером нависала скала, по желобу которой откуда-то из недр текла вода, образовывая небольшой, водопад. Своего рода природная душевая.

— Так, — девушка указала прямо на посёлок, — есть путь, — она ткнула указательным пальцем на рыжую полоску воды, делящую озеро на две части, и двинулась вдоль берега.

Брод оказался мелким, вода едва доходила до щиколотки. Единственное, пришлось снять армейские ботинки вместе с носками. Лазарева глядела на это действо с удивлением, но не произнесла ни звука и первой пошла вперёд трясся худыми ягодицами. Корова послушно двинулась за ней, а там и мы следом перебрались на другой берег.

Дом европейца я узнал сразу, едва наш отряд приблизился к частоколу. Это была самая обыкновенная избушка ничем не отличимая от заимки охотников. Приходилось в подобной ночевать. Остальные жилища выглядели именно так, какими видел их в одном старом фильме про индейцев. Каркас из шестов, покрытый травой и шкурами животных.

Калитка была открыта. Я сделал знак всем стоять и шагнул на территорию посёлка, внезапно догадавшись что сейчас увижу. Понял по громкому жужжанию огромных африканских мух, а через секунду подул слабый ветер и понёс в нашу сторону запах, который ни с чем не перепутаешь. Не кисло-сладкий запах мёртвого человека, а гниения животных.

Однако моя догадка оказалась ошибочной. Наполовину. Из-за дома высунулась отвратительная морда, в которой я сразу признал гиену. Очень крупная и одна никогда не шляется. Только стаей, в которой может оказаться очень много тварей. Сделав шаг в сторону, поднял дуло автомата, но стрелять не пришлось. Гиена злобно оскалилась и исчезла за строением, а через несколько секунд я увидел две пятнистые тени, которые устремились в конец посёлка.

Постояв минуту, подошёл ближе и понял в чём дело. Бойня здесь была, вот только не между людьми. Стая гиен столкнулась с конкурентами, гиеновидными собаками. Увы, они охотятся на одну и ту же добычу. Собаки легко могут разобраться с одной или двумя гиенами, но не с целой стаей, а отступать не привыкли ни те, ни другие.

Видимо гиены победили, вот только от клана осталась всего парочка подранков, как говорится пиррова победа, и вступать в бой с человеком не пожелали. Можно считать нам крупно повезло.

Едва поднявшись на пригорок, я легко смог в этом убедиться. Трупы животных валялись всюду и уже начинали смердеть. Стоило очень быстро убраться, пока сюда ещё кто-нибудь на запашок не пожаловал.

Я уже почти развернулся, когда мой взгляд зацепился за деревянную избушку. Вернее, за надпись, видимо вырезанную ножом над узким входом в жилище.

Замер на мгновение впитывая в себя текст. Всего одна строчка, но как много она сказала.

«Моррисон Дункан. Септа из Дерри и Донегала. 1613».

Почему-то сразу вспомнилось, вчера проснувшись, я не почувствовал того запаха, который преследовал меня с тех пор, как проскочил под радугой. Я чувствовал запах травы, деревьев, запах гари от костра, дизельного выхлопа, запах оружия. Но тот, горький запах чужой земли исчез. Не было его и сегодня.

Словно земля, которая была на 400 лет моложе той, которую я знал полных 27 лет, приняла и всосала меня в себя, сделав неотъемлемой частицей прошлого.

Вернула в родной дом, из которого я мог выйти, пойти в любую сторону, но всё равно вернуться, потому что путь в 21 век был закрыт навсегда.