Приехал в Москву и сразу же на работу. После обеда Берия вызвал своих «помощников», и стали решать вопросы борьбы с уголовными проявлениями в областях, и в том числе в Москве. Рост уголовных проявлений не прекращается, о Ленинграде разговора не ведется. При этом я выяснил, что Соловьев почти никого из задержанных не освободил, так как все жулье. Я ему сказал, когда закончит, то пусть идет в обком и доложит, как я хотел сделать. Пусть обком и решит.

Я все сидел и молчал, потом, когда стали говорить о Москве, я сказал, что, видимо, сюда нагрянуло уголовников не меньше, чем в Ленинград. Берия посмотрел на меня и поправил пенсне. Ему, видимо, неприятно, что по его предложению принято Постановление Совета Министров об освобождении, а тут еще я задержал их в Ленинграде, 200 человек.

После моего замечания встает Круглов[462] и говорит: «Я считаю, что в Москве мы не должны допустить роста уголовной преступности — это столица. Надо тут квалифицированного чекиста и солидного по положению. Я предлагаю назначить начальником МВД т. Серова». Я не сдержался и, обращаясь к Кобулову, с иронией сказал: «Благодарю за доверие».

Берия не удержался, вскипел и говорит: «Правильно т. Кобулов предлагает» и, обращаясь ко мне, говорит: «А что ты думаешь, и назначим». Тогда я уже окончательно взорвался и говорю: «Я с удовольствием уйду отсюда на самостоятельную работу».

Ну, тут и началось, Берия закричал: «А что ты думаешь, незаменимый, подумаешь, обиделся» и т. д., а меня как назло подмывает еще высказать едкое замечание в адрес этих «деятелей», но решил воздержаться и только заулыбался. Берия еще долго кипел, так и разошлись ни с чем.

Когда вышли из кабинета, меня подхалимы вроде Обручникова начали учить: «Зачем вы, Иван Александрович, распалили хозяина» и пр. Я им сурово ответил: «Не вам меня учить», и ушел к себе.

Ну, теперь начнется на меня гонение. Ну, и черт с ними, уйду в армию.

Скрепя сердце включился в работу, бываю больше не в министерстве, а езжу по районам города, иногда захожу к Круглову, говорим по разным вопросам.

Чувствуется, он тоже стал более осторожный, а Обручников, заместитель по кадрам, тот, подлец, вообще стал себя вести по-хамски, бегает все время к Кобулову, на Круглова тоже не обращает внимания, старается выслужиться.

Появились новые люди, ходят по коридорам, шепчутся, спрашивают друг друга: «Был у Богдана Захаровича?» Сплошная подлость.

Сегодня, во второй половине дня позвонил Суханов — это помощник Маленкова — и говорит: «Вас вызывают на президиум ЦК к 4 часам». — «Хорошо»…

В приемной встретили командующего МВО генерала Москаленко*, командующего ПВО Батицкого*, Баксова* (с последним мы учились в академии). Поговорили, я спросил Батицкого: «Чего нас вызвали?» Он говорит: «Не знаю».

Затем минут через 10 нас с Кругловым вызвали в зал заседаний. Поздоровались. Председательствовал Хрущев, который говорит, что президиум решил задержать, а вернее арестовать Берия, ввиду того, что он себя неправильно повел, и мы все, члены президиума, решили это сделать. Об этом сейчас сказали ему на заседании, он просил прощения, но мы уверены, что он не исправится, и решили арестовать[463].

Далее Хрущев спрашивает нас: «Правильно?» Я подумал и говорю: «Президиуму ЦК виднее, раз так решили, значит правильно». Круглов промолчал. Тогда Маленков говорит: «Мы подумали, вам сразу трудно сориентироваться, но мы убедились в правильности этого решения».

Затем т. Хрущев говорит: «Вот мы решили назначить Министром внутренних дел т. Круглова, а т. Серова заместителем по работе органов Госбезопасности, а потом мы еще раз обсудим, так как не знаем еще, как назвать органы Госбезопасности. А сейчас вы приступайте к работе, а т. Серов пусть займется только вопросами Госбезопасности».

Ну, мы вытянулись и говорим: «Все ясно». Далее т. Маленков спрашивает у меня, что надо сделать для того, чтобы помощники Берия не натворили дел, и кто они, мы не знаем.

«Вот вы сейчас составьте список приближенных Берия, и мы вам санкционируем их арест или задержание, а потом вы разберетесь, доложите нам, и решим, как быть дальше».

Мы вышли. Круглов смотрит на меня, охает, а я как-то спокойно это принял. Возможно, я был более подготовлен к тому, что Берия вел себя чересчур вызывающе, самоуверенно, но Круглов не ожидал этого подвоха.

Мы составили список в приемной, не выходя из Кремля. В списке назвали ближайших помощников и подхалимов Берия, опасных в смысле авантюрных действий. Вошли в зал и зачитали список, он был небольшой. В числе них были Кобулов, Мешик, а также Гоглидзе и Кобулова брат, которые находились в Германии, в Берлине, их послал Берия в связи с имевшим место там возмущением против ГДР немецких молодчиков[464].

Мне Хрущев сказал: «Их арест вы вместе с генеральным прокурором Руденко оформите, как нужно. Соколовскому[465] сошлитесь на решение Президиума об аресте Кобулова и Гоглидзе и проследите за выполнением сами. Охрану Берия надо обезоружить». Я сказал: «Будет сделано».

Вышли оттуда, я Круглову говорю: «Ты поезжай в Министерство и там находись, я буду все делать и тебе звонить туда». Тот охотно согласился.

Оставшись в Кремле, я вызвал коменданта генерал-майора Спиридонова (Н. К. Спиридонов в это время был уже генерал-лейтенантом. — Прим. ред.). И сказал: «Берия арестован», тот изумился. Я Спиридонову верил, вместе учились в академии, и он критически относился к абакумовскому МГБ.

Пошли вместе со Спиридоновым в кабинет Берия. Там сидел Муханов, секретарь. Я Спиридонову говорю: «Ты сиди в приемной, я зайду в кабинет и обрежу телефонные провода кремлевки и ЦК». Так и сделал.

Затем, выйдя в приемную, сказал Муханову: «Идите домой». Тот что-то сообразил: «А как хозяин, не придет?» Я говорю: «Не придет больше», тогда он понял и стал собираться.

Я проинструктировал Спиридонова и зашел в приемную Политбюро. Мне Суханов рассказал все это мероприятие по аресту Берия — это было так.

Члены Президиума с 14 часов собрались на заседание. Все пришли раньше на полчаса, как условились, а когда пришел Берия, начали его разбирать. Жуков Г. К. также был. Затем сказали Берия, что все члены Президиума согласны с тем, чтобы тебя отстранить и вывести из Президиума ЦК.

Берия сначала сопротивлялся, потом умолял, что он понял свои недостатки, обещал исправиться, но ему не поверили. Затем сказали Жукову Г. К., чтобы он взял Берию и держал его в соседней комнате. Жуков сразу строгим голосом сказал: «Ну, пошли, Берия» и, взяв его за руку, повел.

На другой день мне Жуков говорил, что он, придя в комнату, как ты сказал, ножом срезал у Берии пуговицы на штанах и заставил сидеть смирно. Тот подчинился.

Суханов также сказал, что на Президиуме было решено немедленно убрать из генштаба армии Штеменко, который является агентом Берии. Его разжаловали в генерал-лейтенанты и в тот же день отправили в один из сибирских округов на небольшую работу.

Пока мы разговаривали с Сухановым, в кабинет позвали Москаленко — командующего МВО, генерал-полковника, Батицкого — генерал-лейтенанта, командующего ПВО, и Боканова* заместителя командующего, и сказали им, чтобы арестованного Берию отвезли на гарнизонную гауптвахту и держали под строгой охраной. Через несколько минут они все вывели Берию, и я видел, как он держал одной рукой штаны.

Приехал я в министерство. Я вызвал наиболее преданных партии товарищей, которых я хорошо знал, в том числе Добрынин и Труше… <нрзб>. Распределил, кто за кем из подлежащих аресту должен ехать на квартиру, так как время уже было около 8 часов вечера, арестованных привезти сюда, разместив их по камерам. Сам же созвонился с Соколовским и передал <информацию> об аресте Берии и рассказал, как надо задержать Гоглидзе и Кобулова. При этом сослаться на решение ЦК.