На следующий день мы поехали с Фриче за город, куда вывезли трупы девочек Геббельса. Я подвел его и спрашиваю, как звали их, словно я уже знал, чьи это дети. Фриче посмотрел на 4-летнюю девочку и с грустью сказал: «Вот эта Грета, недавно сидела у меня на коленях и весело щебетала, а вот Гертруда, а это Гильда», и закачал головой.

Всех девочек звали на букву «Г». Я спросил: «Почему?» Фриче ответил: «Доктор Геббельс и Магдалина захотели так назвать в честь Гитлера».

Я ему сказал, что в Советском Союзе немцы уничтожили десятки тысяч таких детей, и даже грудных детей. Далее спрашиваю: «Как же они умерли?» Фриче начал рассказывать.

Когда фюрер и Геббельс решили покончить с собой, Магдалина вечером сказала девочкам, что в Берлине грипп и надо всем сделать уколы. Я спросил, кто делал уколы. Фриче отвечает: «Хотя в рейхсканцелярии и был всегда профессор Морель, лечивший Гитлера и других, но, я думаю, он сбежал, и уколы девочкам делала фрау Геббельс».

«Какая жестокость! — подумал я. — Они думают, что придут русские и так же будут уничтожать немцев и детей, как это делали у нас гитлеровцы». Я поручил заместителю ОО фронта Мельникову продолжать допрос и расследование по Гитлеру и ежедневно докладывать мне результаты.

Попутно запишу о проведенных мероприятиях Военного Совета фронта в эти дни.

23 апреля, т. е. когда уже войска фронта окружили Берлин, а передовые части вступили в город, был издан приказ, в котором сказано: «Вся власть управления на территории Германии, занятой Красной Армией, осуществляется военным командование через военных комендантов городов. Исполнительная власть создается из местных жителей: в городах бургомистры и старосты, которые несут ответственность перед военным командованием за выполнение населением всех приказов и распоряжений». Здорово сказано. Вот как мы с непобедимыми немцами поступаем.

28 апреля комендант Берлина генерал-полковник Берзарин издал приказ № 1 о переходе всей власти в г. Берлине в руки Советской военной комендатуры.

Фашистская партия и ее организации распускаются, и их деятельность запрещается. Нам это всем было радостно, но пришлось в срочном порядке им восстанавливать торговлю, транспорт, метро, свет и т. д.

Теперь расскажу, что предпринимали в те дни бежавшие из Берлина Геринг и Гиммлер в английской и американской зонах. Вот что нам рассказали американцы.

Гиммлер, этот палач народов, решил замаскироваться и таким образом уйти от ответственности. До 21 мая 1945 года Гиммлер бродил с двумя охранниками, переодевшись в гражданское платье. 21 мая в районе г. Бремерверде (английская зона) Гиммлера задержали русские патрули. Наших русских военнопленных англичане привлекли для усиления патрулирования.

При задержании Гиммлер предъявил удостоверение, что он Хизигер, а не Гиммлер. Глаз дли маскировки был перевязан черной лентой. Русским показалось это подозрительным, и они задержали Гиммлера, направив его в английскую комендатуру, где он сразу сознался, что является Гиммлером, и потребовал, чтобы ему устроили встречу с фельдмаршалом Монтгомери* (командующий английскими войсками).

В комендатуре Гиммлера тщательно обыскали (догола) и изъяли ампулу цианистого калия. Затем приехал английский полковник из штаба Монтгомери и приказал еще раз обыскать Гиммлера. По окончании обыска Гиммлеру предложили открыть рот. Он сжал челюсти и раскусил ампулу. Этот подлец понял, что ему придется отвечать за преступления, и решил таким образом покончить с собой[295].

Преступник № 2 Геринг удрал из Берлина при подходе наших войск примерно в двадцатых числах апреля. Геринг старался установить связь с Эйзенхауэром*.

Вместе с этим он 23 апреля дал телеграмму Гитлеру, что в связи со сложившейся обстановкой берет на себя всю власть по Германии. Ночью в тот же день по указанию Гитлера Геринг был арестован эсэсовцами, но когда его вели, Геринг увидел офицеров ВВС, т. е. своих подчиненных, и они его освободили.

И несмотря на то, что над Берлином взвилось Красное Знамя Победы, Геринг все ещё продолжал пыжиться. 9 мая он послал парламентера к командиру американской дивизии сказать, что хочет вести переговоры. Командир дивизии задержал его и разместил в особняке, разрешив приехать жене Геринга и прислуге. Но затем <он> был помещен в Нюрнбергскую тюрьму вместе с 20 другими преступниками, где <их> и судили.

1 октябри 1946 года, когда Герингу объявили решение Нюрнбергского трибунала о смертном приговоре через повешение, то этот палач, расстрелявший и повесивший тысячи мирных людей, перетрусил и начал ходатайствовать, чтобы его помиловали или заменили повешение расстрелом. Ему Контрольный совет отказал в просьбе.

15 октября 1946 года, когда пришли за ним в камеру, чтобы его повесить, он уже корчился на кровати и хрипел, раскусив ампулу с цианистым калием. Ампулу могла передать его жена, которая посещала его, и, кроме того, как мне докладывал генерал Мальков*, которого я посылал в Нюрнберг для участия в приведении приговоров над осужденными преступниками, Геринг в камере жил вольной жизнью и имел возможность хранить эту ампулу.

В камере он оставил письмо начальнику Нюрнбергской тюрьмы, полковнику Эндрюс* с благодарностью за хорошее содержание. И в конце написал, что он не мог допустить, чтобы рейхсмаршал Германии мог быть повешен.

Что касается остальных подручных Гитлера, которых насчитывается более двух десятков, в том числе и военных, то о них читатели знают из Нюренбергского процесса, который начался 18 октября (или ноября) 45-го года и 1 октября 46-го закончился[296].

Могу рассказать несколько любопытных эпизодов, как происходило исполнение приговора Международного Военного Трибунала.

В качестве представителя от Советской военной администрации нами был командирован генерал Мальков, который, возвратившись, привез фотографии «фюреров» и рассказал о порядках, существующих на Западе.

Приведение в исполнение приговора было возложено на американцев, которые и содержали в тюрьме преступников. Как и положено, американцы это провели с помпой.

Был в помещении тюрьмы устроен специальный эшафот, высотой 3 метра. На полу эшафота под виселицей был люк в квадратный метр. Когда на эшафот вводили преступников, сразу же на шею надевали веревки и один из членов трибунала читал приговор. Закончив чтение, спрашивал у преступника, нет ли вопросов или заявления.

После ответа «нет» сержант американской армии, стоявший рядом с преступником, ногой нажимал педаль, и преступник проваливался в люк с петлей на шее. Через несколько минут, когда врач фиксировал смерть, сержант снимал веревку с повешенного и прятал за пазуху.

На вопрос нашего генерала, зачем сержант прячет веревку, тот, счастливо улыбаясь, ответил: «Господин генерал, ведь веревка с повешенного для молодых людей приносит счастье, а мне бизнес. Я по клочкам буду её продавать за доллары».

И тут у американцев бизнес!

В приведении приговора трибунала в исполнение в отношении Геринга, как я уже писал выше, получилась у американцев осечка. Когда за ним пришли в камеру, то он уже лежал мертвый.

На столе лежала записка, адресованная сержанту, охранявшему его. Геринг благодарил сержанта за заботу и внимание и просил, чтобы начальство не ругало сержанта, что он, Геринг, покончил жизнь самоубийством, иначе не мог позволить кому бы то ни было, чтобы его повесили. Сержант был смущен.

Когда осматривали комнату (я умышленно называю комнатой, а не камерой, как полагается содержать преступников), то там было несколько костюмов Геринга, различные бритвенные принадлежности и кремы, чайный прибор, в общем, все удобства. Видно, поэтому он и благодарил американцев.

Сжигали трупы фашистов в Мюнхене, на одной из фабрик. Пепел каждого трупа американцы всыпали в отдельную урну с надписью фамилии, а затем американский генерал предложил всем представителям выехать за город и развеять пепел в канале, чтобы ничего не осталось от преступников. Все согласились.