Тем временем стена дождя уже закрыла обзор и видимость упала метров до десяти. Звуки дождя убаюкали Аленку, и она уснула на моем плече. Хоть и было неудобно, я её не будил. Родители её разговаривали о своих домашних делах, а мне оставалось тупо смотреть в окно. Вдруг машина, скрипнув, поехала боком куда-то вниз. Дядя Миша встревоженно пытался рассмотреть, куда мы едем, но видно не было, ясно только, что нас несло с обочины в овражек.

«Только бы машина не опрокинулась», — встревоженно подумал я, представляя, что будет с салоном, если вдруг банки с краской разобьются. Для автомобилиста тех лет это будет вселенское горе.

Скорость сползания нарастала, и дядя Миша крикнул:

— Ребята, держитесь, можем перевернуться.

Машина действительно попыталась перевернуться, но встала лишь набок, столкнувшись с чем-то вроде дерева. Аленка, проснувшись, с изумлением обнаружила, что буквально лежит на мне лицом к лицу, и вообще, что-то поза у нас странная.

— Пааап! Что с нами?

Батя её, тем временем, придавил маму, упав на неё и пытался вылезти, открыв дверь. Дверь, очевидно, заклинило, и у него ничего не получалась. Тётя Маша, хоть и ругалась вполголоса, но, похоже, не пострадала.

— Алена, попробуй открыть дверь, тебе ближе, — прошу я уже проснувшуюся окончательно девочку.

— Толя, с ума сошёл, нас зальёт сразу, — отпирается она.

— Она права, — внезапно из-под папы говорит мама.

— Машина может и на крышу перевернуться, тогда кузов поведёт, ремонтировать устанем, — приводит довод отец, а машина и вправду покачивается.

— Алена, дуй к нам, а ты, Толя, попробуй открыть дверку, — командует тетя Маша.

Сверкнули ловкие девичьи ножки, слегка оголив коленки, и я, встав во весь рост, с трудом открываю дверь машины. Хлынувший поток воды меня не смутил и вот я, повиснув на руках, наконец, шлепаюсь в траву. Пиджак я снял, а вот брюкам капец! Следом за мной лезет дядя Миша — им там тесно втроём в одной половине машины. Ему, по причине роста, висеть на руках не надо, он спрыгивает легко, как кузнечик, одарив меня в благодарность камуфляжем из грязи. Сквозь слой воды вижу картину, машина поехала в кювет, где росли деревья, но зацепившись за одно из них, и встав на бок, свой путь закончила. Пока закончила, но ветер и шевеления женского пола в машине грозили дальнейшими неприятностями с переворотом на крышу и прочими радостями.

— Ну-ка тихо там! Машка, вылезь! Потом ты, доча, — неожиданно строгим голосом сержанта крикнул их отец и муж и потом дал команду мне. — Ты слева, я справа, держи, чтобы машина не завалилась.

Что? Держи? Я что ему сизиф тяжести поднимать? Взор падает на сломанную машиной древесину, отрываю до конца деревцо и в один момент подпираю свой край этой лесиной. Дядя Миша доблестно зашёл в тыл машины и держит свой край руками, я не такой дебил и стою у капота, толком не держа автомобиль. Притихшие девочки выбираются из кабины, и теперь максимум что грозит семейству Фарановых — это починка авто. С помощью тети Маши и ещё какой-то матери мы опрокидываем машину назад на колеса. Аленка, мокнет в одиночестве на приличном расстоянии от машины, меня Фарановым жалко значительно меньше. Лезть назад в кабину не решаемся, машина хоть и стоит на четырех колесах, но и овраг приличной глубины, а ну как заскользит ниже? Бредём с тетей Машей к дороге, искать помощь, оставив дядю Мишу караулить свое транспортное средство, а Аленку не взяли по причине её, якобы, бесполезности. Ну-ну. В мое время бесполезными были бы мы трое, а Аленка бы запрягла в помощь первого встречного. Тонкое платье облегает её фигуру, и полное впечатление, что она голая. Округлый задик, небольшая грудь, стройные ноги, облепленные платьем как лосины — мечта поэта.

По дороге тупо никто не едет, стоим уже минут десять между прочим, и вдруг слышен звук трактора. К нам, сверкая фарами, на скорости километров десять в час подваливает тракторишка — ДТ-75. Тетя Маша, маша руками, останавливает этот мини танк и просит помочь, такой вот каламбурчик возник в голове. Я слышу почему-то знакомый голос тракториста, который отказывает по причине срочного вызова на ремонт моста.

— Не растаете тут под дождём, а там мост! Он всем нужен, — слышу я, подходя ближе.

Мама Алёнки огорченно развернулась и пошла ко мне, бульдозер затарахтел и приготовился продолжить путь, однако внезапно заглох.

— Толя, ты, что ли тут? — удивился бульдозерист.

— Я! А вы кто? — подхожу ближе, не понимая, откуда он меня знает, знакомых трактористов нет у меня.

— В гостях у тебя были, забыл? Магнитолу тебе за внука подарил! — радостно щерится дед спасенного мальчика.

«Да ну на!» — больше мыслей в башке нет.

— Ну, показывай, девушка, где ваша машина, будем думать, как вытащить, — обняв меня за плечи, говорит мужик.

Девушка лет сорока, оглядев меня как-то по-новому, пошла показывать фронт работы. Нашёлся и трос, у обоих причём, и через двадцать минут машина уже стояла на дороге, но чего-то не заводилась.

— Не беда! — сказал дядя Сёма. — Я вас до моста дотяну, а там и до поселка недалеко.

Самое приятное было, что краска не разбилась! Умели банки делать в СССР! Дверки с трудом, но открывались, царапины, если и были, мы их не искали. Меня посадили на почетное место рядом с водителем, я подозреваю для того, чтобы не смущать мокрую девчонку, около которой хлопотала курицей-несушкой её мама. До моста ехали часа полтора, за это время дождь не спал, и по пути нам ни одна машина не попалась, да и не обогнал нас никто. Аленка начала шмыгать носом, приведя в панику почему-то дядю Мишу. А, нет, всё верно! Кабздец дяде Мише! Жена начала его пилить, что он не там поставил машину, что чуть не убил нас троих и прочее, прочее. Моя роль наоборот подчёркивалась, и машину я держал, и подпереть деревом догадался, и знакомые у меня хорошие. Что заставляло уже нервничать меня, жениться я не собирался, и не потому, что рано, а вообще, не хотел. Даже на Аленке, даже на Верке, даже на обеих сразу.

С горем пополам доехали до места, и дядя Сема бодро включился в производственную планёрку около сломанного моста. Речка Неглюйка была речкой очень редко, весной и в период сильного ливня как сейчас. Подьём воды снес часть деревянного моста совсем не новой постройки. Пешком ещё можно пройти, а вот проехать нет. На том берегу уже маячит автокран, на самом мосту копошатся несколько рабочих, не ремонтируя, а пока просто оценивая объём работ.

— До ночи провозимся! — сообщает как-то излишне радостно дядя Сёма, впрочем, легкий алкогольный выхлоп причину хорошего настроения объясняет.

Дядя Миша тоже был не против тяпнуть, это было видно по его оживлению, но мешала жена.

— Так, девочки и Толя! Идите пешком, дождик утих немного, тут всего километров пять до поселка, — командует он.

— У меня краска с собой, будь она неладна, — кривлю физиономию я.

— Да отвезём краску сами, кому там? Этой рыжей? — говорит тетя Маша. — Идём уже, в машине сыро, а девочка моя уже простыла.

И побрели мы, дождём заливаемы, ветром сносимы к мосту.

А перейти мостик ещё та задачка! Мостик был однополосный, с перилами по краям, так вот сейчас одних перил не было совсем, а вторые выглядели ох как ненадёжно. Может верёвкой связаться?

— Иди, Толя, первый, — говорит тетя Маша, подтверждая мою версию, что меня не жалко.

Иду осторожно, стараясь не наваливаться на перила и глядя под ноги, плавать я не умею и смотрю в поток воды под мостом неприязненно. Уже пройдя самую опасную часть, и видя приближение берега, я расслабил булки и тут же получил ответку. Внезапный поток ветра так мотнул меня, что я полетел на деревянный настил.

Мыслей в голове не было, действую на одних инстинктах. Цепляюсь руками за остатки настила, но ветер сносит меня в реку. Я тону? Бурная речка, это только часть беды, а то, что в ней сейчас много хлама, вроде обломков досок, это проблема. Нелепо барахтаюсь, но приноравливаюсь плыть по течению, и тут вдруг мои ноги цепляют землю. Матерясь, встаю на отмели, зря я старался плыть, тут глубина полметра всего. Выхожу на берег, пытаясь отжать хотя бы пиджак, и вижу Фарановых, бегущих ко мне.