— Толик, иди во двор, глянь на мопед, рассчитались им за трех бычков. Может починишь? Там ерунда, говорят. Твой будет, — заглянула на секунду в комнату батина голова.

Выскакиваю во двор, а там действительно мопед «Рига-7», и вид приличный, разве, что не ездит, да фары передней нет. Толик рад, да и я доволен, будет хоть, что-то под задницей для мобильности. Деталей тут минимум, скорее всего движок клинанул. Год выпуска — семьдесят пятый, цена — сто двенадцать рублей! Ого! Батя за забой бычка обычно брал рублей двадцать, то есть, обойдется он нам рублей в шестьдесят — дорого для нерабочего. Начинаю разбор этого чуда техники, снимаю карбюратор под баком. Блин, так тут карбюратор забит. Разбираю и промываю его в бензине, поплавок карбюратора покорёженный. Они что вместо бензина спирт заливали? Ставлю на место. Налил немного бензина в бак — и, о чудо, мопед завелся. Подтягиваю цепь. На шум мотора вышел отец.

— Починил? Молодец, будет на чём на рыбалку поехать, — довольно говорит он. — Это на день рождения тебе.

Вот те раз! В раздумье делаю кружок по двору. А батя иногда не такой уж и скотина.

Хорошо бы по улице проехаться — загорелся я. Но тут привели корову, чёрт — не вовремя, доить надо. Управился быстро, так сильно Толян хотел покататься. Еду, гордый наличием техники, ни каски, ни аптечки, разумеется, нет, фара отсутствует давно, провода, идущие к ней, замотаны изолентой, уже высохшей. Вдруг вижу знакомые бёдра моей секс партнёрши. Ну как партнёрши, было у нас несколько раз, последний раз на новый год правда, в открытую меня она не посылает, но и не даёт. Держит про запас, понимаю «я — взрослый». Выглядят бедра соблазнительно, короткая юбка обтягивает их до анатомических подробностей, сверху накинута болоньевая куртка, ну и платок. Ах да — на ногах полусапожки резиновые, типа галош. Но ноги, сцука, ровные! Как я люблю.

— Галина, радость моих чресл! Садись, подвезу! — решаю подкатить к девушке со взрослым пониманием я.

— Толя, ты чего? Выпил? То двух слов не свяжешь, то вдруг чресла вспомнил. Тебе приснилось это, маленький! — ехидничает она.

— Может и приснилось, но понравилось, я бы ещё поспал, — отвечаю, плотоядно разглядывая её грудь.

Галка внимательно смотрит на меня, о чем-то раздумывая.

— Приходи вечером, лучше с пузырём, — решается она. — Часа через полтора, я ребенка спать уложу. И со стороны улицы не заходи.

Я, сделав несколько кругов, еду домой, размышляя, где взять бутылку, время уже позднее и магазин закрыт. На самом деле никаких проблем, даёшь алкашу на две бутылки, он тебе одну отдаёт. Толик так делал раньше. А сейчас тоже есть вариант, но он кислый. У отца взять взаймы. А завтра купить и доложить. Но тут проблема, вдруг заметит пропажу или что бутылка другая. Там сорта-то разные, цена сейчас пять рублей тридцать копеек, самая дешёвая, недавно подняли, года три как. Это я половину состояния своего в дырку спущу. К моему счастью, отец уже спал, а в его заначке в шкафу на кухне, у нас, оказывается, у каждого имеется свой шкаф, было две бутылки — «пшеничная» и «московская особая». Последняя дешевле, и я беру её, но попадаюсь бдительной бабке.

— Убьёт, — коротко резюмирует старушка, намекая на буйного отца.

— Завтра верну, — шепчу ей, уходя из кухни.

— Погоди, есть у меня, — отбирает пузырь у меня бабка и через пару минут приносит свою бутылку. Коньяк! Арарат! Пять звездочек. Смотрю ценник — четырнадцать рублей двенадцать копеек за ноль пять.

— Откуда? И зачем купила? Отец такое не пьёт, за работу тоже таким не платят, — поднимаю глаза на бабулю.

— Не покупала я, очень надо! Подарок дали на девятое от однополчан, — улыбается, очевидно, вспомнив что-то приятное, она.

— Не, я не возьму, сама выпьешь — отвергаю я и тут же получаю подзатыльник.

— Бери, говорю, не последняя, не дай бог отец пропажу увидит. Да и не пью я, знаешь же, только на девятое сто грамм и выпью, — грустнеет старушка.

Я вспоминаю, и точно, не пьёт она совсем. А китель её фронтовой парадный в шкафу висит, вот только медалек там не много, как я помню.

— А чего у тебя медалей мало? — задаю вдруг вопрос, вспоминая виденных ранее ветеранов.

— Мало? Орден Отечественной войны второй степени, два ордена Славы, медали «За боевые заслуги», «За отвагу» и мосинка моя старушка наградная. Юбилейные я не ношу.

— Круто, — только и произнёс я. А память Толика выдала, что бабуля у меня была снайпером.

— Да, за коньяк или две четвёрки, или пятерку чтоб получил, и сам не пей! Много. Ты к Галке идёшь? К ней можно, дитей не наделаете, негодная она уже, — поразила информированностью она.

— Ты прям разведчица, а не снайпер, — ворчу я. — Будет тебе пятёрка, а четверку уже получил по географии сегодня.

— Врешь? — застывает баба Лёля. — А ну дневник покажи.

Я аккуратно прячу бутылку в матерчатую авоську и приношу дневник, гордо раскрывая на нужной странице.

«Прям как дитя хвастаюсь» — усмехаюсь мысленно своей реакции.

— Не соврал, — удивляется ещё бодрая сухонькая старушка с руками по локоть в фашисткой крови.

— Чего вы тут? — в кухне появляется отец и жадно пьёт гриб из трехлитровой банки.

Есть такой чудо-напиток у нас, заливаем мы этот гриб — плоскую лепешку вроде медузы чаем, он и растёт постепенно в банке. Вкусный, на мой взгляд.

— Четверку получил? — поздно за ум взялся, дышит перегаром батя и тянется к своей полке с бутылками!

Мы с бабкой переглядываемся, и я понимаю, не найдись там двух бутылок водки, быть бы мне битому. Но отец достал плитку шоколада и дал мне.

— На вот, к чаю тебе, — и, почесав пузо, отправился дрыхнуть.

Я молча киваю бабуле, мол, спасибо что спасла и взяв сетку иду к Галке, хотя прошло не больше часа. А ничего бабуля у меня, я вспоминаю памятью Толяна, что и дом её, а батя вдовец, был женат на её дочери, а вот возраст и день её рождения не помню, не интересно мне было, оказывается. Вроде лет семьдесят, семьдесят пять. Ещё ветеранов много живых. Подхожу со стороны огорода, и через дыру залажу во двор любвеобильной соседки. Та встречает в халате явно на голое привлекательное тело и проводит в дом.

— Дочка спит уже, — вполголоса говорит она, доставая из сумки сначала бутылку, а потом шоколадку, и тут же кривится. — Коньяк? Он же клопами пахнет! Шоколадку молодец, что взял, дочка рада будет. Взрослеешь что ли? Раньше дочке ничего не приносил, а тут прям молодец! Ладно, пусть будет коньяк, отдам потом кому, у меня есть в заначке «коленвал».

Я малость обалдеваю, знаю я этот «коленвал», до повышения цен самая дешевая водка была, сейчас я давно её не видел. Название такое из-за надписи ВОДКА не в ряд, а буквы О и К чуть ниже строчки, вот и похоже на коленвал надпись. И про шоколадку она не угадала, я нам на закусь нёс, с лимоном-то туго сейчас. Но пусть будет дочке, ишь как рада.

— Ты погоди «коленвал», это по спецзаказу для ветеранов и партийных работников, пять звездочек, не пахнет он клопами, зуб даю, — начинаю я вешать лапшу на уши, не желая пить отраву. — Ты на цену глянь.

— Да? И точно, прилично стоит, может в самом деле неплохой — удивляется наивная дурочка лет двадцати пяти и сервирует стол нехитрой закусью.

А закусь точно к водке: варёная картошка, сало, капуста квашеная, сыр домашний, огурец соленый, видно с прошлогодних запасов, но крепкий на вид. Чёрт, может нахрен этот коньяк, да и не делали откровенной отравы в СССР. Но Галка уже настроилась вкушать напиток партократов. С трудом открываю бутылку и разливаю понемногу для начала.

— Эх, жаль, лимона нет, — неподдельно огорчаюсь я.

— Зачем? — нюхает напиток Галя и морщится.

— Что бы морда после «епли» довольной не казалась, — шучу я, и шутка заходит на ура.

Галка — девка простая, и ей мой казарменный юмор нравится.

— Ой, насмешил, — дрыгала она полноватой ногой, уже оголенной до бедра. — Ты тяпнул уже, что ли? Тихий, скромный, а тут выдал.