— Щас тяпну, да мне чуть-чуть, только для запаха! Дури у меня и так хватает.

Галька смеётся и непринуждённо выпивает коньяк, закусывая кусочком сыра. Я не отстаю. Кладу руку на коленку и тискаю податливое тело. Завершается бутылка коньяка, почти полностью приговорённая стойкой бабой, и мы перемещаемся из кухни в зал, в спальне спит дочка, и мы стараемся ей не мешать. Секс завершился минуты за две! Мне, опытному, как я считал себя в прошлой жизни, ловеласу неудобно. Дама ведь не удовлетворена. Толику пофиг, но я его заставляю идти на второй круг, а потом и на третий. В конце концов после пятого захода за три часа меня выгоняют домой. Я доволен как слон, да и Галя, отжаренная на пять с плюсом, довольно улыбается на прощание. Поспал всего часа три, и разбудил не петух, а бабуля. Тот пестрый будильник тоже, я думаю, орал, но мне, уставшему на любовной ниве, это было нипочём. В результате в класс пришёл последним, но не опоздал. Денег, что интересно, батя ещё не дал, это что получается, два рубля на неделю? Сегодня тоже пять уроков: геометрия, две литературы и два труда последними. Толик обычно с них сбегал, а я решил пойти. На геометрии математичка рассказывала новую тему, а перед этим спрашивала домашку, поставив пяток оценок. На меня она странно поглядывала, но ничего не спросила. На перемене, в закутке с фикусами около кабинета литературы, куда я загасился от разных взглядов, ко мне подошла Фаранова, тоненькая, изящная девочка с русыми волосами и длинными ногами. Лицо красивое, но детской красотой.

— Толя, что ты там за глупости про меня говорил? — требовательно спросила она.

— Ничего и никому не говорил, Петрухе сказал, что ты мне нравишься и всё, — открестился от наезда я, разглядывая ребёнка.

«М-да, поторопился я, гадкий утёнок она пока», — решаю про себя.

— Ты чего? Дурак какой! Не говорил, что мы дружим?

— Петруха, стоп! — поймал я своего несостоявшегося подельника за рукав. — Кому сказал, что Алёнка мне нравится? Я только тебе говорил.

— Да отвали ты, никому не говорил, — попытался, крутанувшись, вырваться из моего захвата.

Пришлось стукнуть его слегка в печень, от чего он присел и стал хватать ртом воздух как рыба, вытащенная из воды.

— Чего ты? — спросил возмущённо после того как отдышался и сказал мстительно, — Каркатову сказал.

— И мне он сказал, — подтвердила Аленка. — Только разных гадких подробностей добавил.

Тут я увидел плечистую фигуру Каркатова, идущего на урок литературы.

— Серёга, иди-ка сюда, — кричу ему, держа за рукав своего кореша.

— Ты прибурел, Толян? — спросил, подходя ко мне здоровяк и наклоняясь сверху вниз.

Его я тоже тычу в печень. А вот нечего прижиматься вплотную. Тот пытается, что-то сказать, но я сбиваю его с ног простой подсечкой и бью двоечку в челюсть.

— Сука, урою! — размазывая кровь с разбитой губы, пытается встать Каркатов.

— Ой, боюсь! Ты сплетни про меня с Аленкой распускаешь? — насмешливо смотрю на его попытки очухаться.

— Да ты не поня…, — попытался достать меня прямым ударом Серега.

— Да всё я понял, а ты нет, — легко ухожу уворотом головы от удара и на развороте бью апперкот. — Вопрос тот же!

— Этот сказал у вас шуры-муры, — сдаётся Каркатов, кивая на испуганного Петра. — Тебе всё равно после школы не жить!

— Толя, я ничего такого не говорил! — лепечет Складнев.

— Анатолий, прекращай! Из школы вылетишь! — возмущается ошарашенная Фаранова. — Пусть, что хотят говорят!

— Считайте, я вас обоих предупредил! — хватаю портфель и иду в класс.

— Я вас тоже предупредила! — тычет пальчиком Алёнка, и я вспоминаю, что у неё четыре старших брата и один на год младше, явно могут урыть за неё, все здоровенные кабаны.

— Ты чего такой нервный? — спросил у меня Кондрат, когда уже началась литература.

— С Каркатовым сцепился, распускал слухи про меня, — шепнул я в ответ.

— Если чё, мы с Похабом впряжемся, — пообещал сосед по парте, и я с удивлением вспомнил, что у меня есть и друзья, Кондрат да Похаб.

Похаб был из «б» класса, но мы дружили, такой же двоечник, как я и Кондрат. Похаб это фамилия его и кличка одновременно, вернее фамилия Похабов. Всё это выдала память Толика в один момент. Начался урок, и учительница начала рассказывать про Белинского и Герцена. Ни тот, ни другой, ни в моей памяти, ни в Толяновской, не отложился. В результате — заслуженная двойка. Не смог ответить, почему он опасный вольнодумец и чем опасен для общества. Хорошо хоть понял из контекста, что это про Герцена, но не спасло.

На перемене вижу, как ушибленный соперник что-то втирает двум Олегам — друзьям борцам. Оба к моменту окончания школы были перворазрядниками, сейчас, конечно, они пожиже уровнем, но и я не готов полностью физически. Могут навалять нам.

— Толян, привет! — радостно орёт толстоватый Похаб. — Вчера я в школе не был, ты, говорят, математичку укрощал.

— А сегодня морду разбил Каркатову, — под нос сказал Кондрат.

— Да, ладно! А чего он на тебя полез? — видно в голове Похаба бить здорового Каркатова было верхом безрассудства.

— Что случилось между вами с Серегой? — подошел ко мне один из Олегов.

— Всякую чушь говорил про меня и Фаранову. Я Складневу сказал, что мне она нравится, он чё-то сказал Каркатову, тот переврал, да ещё и в глаза Аленке, — пришлось Каркатову челюсть пощупать.

— Так, даже если ты прав, надо это делать не в школе, да и тут твои слова против его, — начал разборки Олег.

— Не согласен Если спросить у Петра, то он скажет, что ничего от меня про Аленку не слышал и не говорил такого, — прервал его я.

— Логично, — веско сказал борец. — Спрошу у Петра, а так претензий нет, но Серёга сегодня хочет после школы с тобой разобраться.

— Мы сами с ним разберёмся, — сказал молчаливый Кондрат.

— Ну, окей! Погнали на урок, или ты, как всегда, свалишь? — спросил Олег у меня.

— Схожу, гляну что там и как.

На уроке мы на деревообрабатывающих станках делали шахматные фигурки, хоть и под присмотром, но я поразился, как учитель не боится, что мы тут покалечимся. Я получил трояк, хотя если не на пять, то на четыре уж точно работу выполнил. Скорее сухонький, выпивающий трудовик, по кличке Сусана, затаил зло на меня за пропуски занятий.

В раздевалке меня поймала Алёнка и спросила.

— А я тебе правда нравлюсь?

— Зуб даю, — попытался протиснуться между ней и стеной, ведь у входа школы меня уже ждали мои два друга.

— Я у Петьки спросила, он сказал, что Серега сочинил всё, ты извини за то, что плохо подумала про тебя.

— Извини? Да меня сейчас за тебя бить будут! С тебя поцелуй! В щёчку! — притворно возмутился я.

Алёнка вспыхнула, обернулась и, посмотрев на меня, скрылась с глаз, почти бегом.

Выхожу. Мои друзья уже ждут меня. Кондрат, долговязый тормозной по жизни, но резкий в драке. Похаб больше борец, за счёт массы может уронить любого и там уже замесить. Я, несмотря на реноме двоечника, дрался раза три до этого. Один раз в классе пятом, и два в начале восьмого. Но это Толик, а его подсознание в виде меня, имело опыт драк солидный. Да и первые разряды по боксу и борьбе не с неба упали. Сила у меня сегодняшнего есть, реакция, вроде, тоже, а вот с техникой могут быть проблемы. Как показал опыт стычки с Серёгой, эти проблемы решаемы.

— Че, где этот клоун? — спросил у ребят, выйдя на улицу.

— Порешали, будете драться один на один, — удивил меня Кондрат. — Никто по-серьёзному за него не впрягается.

Я вспоминаю, да, друзья по афгану у Каркатова появились после армии, а в школе он не особо общался ни с кем, но и не ссорился. С ним, тем более, никто не решался драться — тушка размером со шкаф, накачанные банки бицепсов, которыми он хвалился, нося майки без рукавов.

— Дак, дрались же уже в школе, — удивился я.

— Говорит, мол, не готов был, — сообщил Похаб.

За школой у нас разбит парк с яблонями, по причине весны ещё полуголый, но листья деревьев упорно лезут к солнцу и уже прикрывают немного нас от взглядов из школьных окон.