— До сих пор не могу поверить, что это сработало, — медленно сказал Бобби. — И не могу поверить, что ты так рискнул. Самая дикая твоя авантюра.

— Право слово, я ничем не рисковал, но вытянул вот так сходу выигрышный билет… Это самая лучшая моя авантюра, — Иеремия улыбнулся и погладил карман пиджака, где лежала «стена звука». — Мне все играло на руку, даже этот… рыцарь уехал так вовремя. Но без твоей помощи я бы все равно не справился.

Бобби поджал губы:

— Стоило ли вообще?.. Устроить такое ради безделушки нападобие «стены звука». Ты сам-то действительно думаешь, что она того стоит?

— Отец будет рад. Я знаю.

— Слишком многие погибли из-за этого, — индеец нахмурился еще сильнее.

— Их убил Андрей, а не я. Но ты представляешь, как легко я дергал его за ниточки? Даже с Уиллом было труднее…

Иеремия мечтательно скрутил несколько бумаг и убрал их в предпоследнюю из пустых колб. Он был рад, наконец, выговориться. Пусть даже момент был не самым подходящим, но, кто знает, как скоро еще он увидит Бобби. Триумф и радость от гладко выполненной миссии выплескивались из него, как из переполненной чаши. Пусть даже сам Бобби не казался довольным.

— Его несдержанность… кажется, она у него вместо мозгов. Только поверни его в нужную сторону и смотри, как он бежит. Я искренне удивлен тем, что он дожил до стольких лет, разве что… Разве что сестренка… Как же она позволила себя поймать, Птица Грома? Честно говоря, я даже не рассчитывал на такую удачу в наилучшем из раскладов.

Последняя колба была закупорена. Бобби молчал все это время, будто обдумывая его вопрос.

— Она же древняя, — наконец сказал он, надевая на себя ремни и плотно закутываясь в плащ. — Древние молохи со странностями, не всегда нормально соображают. Брат ее тоже не в себе. Да тебе ли это рассказывать...

Хорошее настроение моментально испарилось. Иеремия проглотил ком в горле, вспомнив о Торкеле.

— Как думаешь, она спаслась?

Бобби отвернулся, открывая настежь окно. Дым толстой змеей потянулся на свежий воздух. Огонь уже лизал дверь комнаты. Иеремия добавил, улыбнувшись:

— Знаешь, она мне даже нравилась. Надеюсь, она спаслась.

Глава 1

Антоний проснулся. Изредка он проводил свои дни в маленькой комнатушке, больше похожей на чулан. Здесь были шкафчик и кушетка, и не было Ады. Объяснялся тем, что хотел уединения. Ада не возражала, тем более, что, чем дальше, тем больше их отношения остывали. Убеждать ее в своей преданности и любви было непросто, когда его мужская сила отказывала ему раз за разом. Антоний уже даже думал, что отвратительное мохнатое тело химеры ему привлекательнее совершенных форм Ады.

Вставать с кушетки категорически не хотелось. Хотелось закрыть глаза и сделать вид, что ничего этого нет. Шальная мысль — собрать вещички и махнуть подальше… Настал день побега, одним словом, а приступать к своим планам Антоний не спешил. Он лежал и думал, стоит ли ему попробовать сбежать с Марией? Куда угодно. Да даже в Россию. Почему нет?.. Эта мысль его невольно взбодрила.

Платье, пальто и сапожки лежали в корзине на шкафу. Антоний еще раз снял плетеную крышку и принюхался. От вещей пахло тонким и приятным запахом живой женщины.

Оставалось подготовить еще пару вещей.

Антоний не нашел Еву в холле на ее излюбленном месте у камина. Гитару оккупировал Иштван и сидел теперь там в одиночестве, неумело перебирая струны.

В саду тоже никого не оказалось, кроме дождя и солдат, патрулировавших ворота. Сад был вторым излюбленным местом Евы, где она вечно пропадала со своим мужем Ландовским. Антоний, на всякий случай, прошелся вокруг дома, размышляя об идее с побегом. Почему нет? Сбежать и пойти искать Хевеля Твардовского…

— Глупо, глупо, — пробормотал он, подтолкнув подвернувшийся камешек босой ступней. Будто забыл, что из Ордена ему никто не даст сбежать. Темный, мокрый сад шелестел у него над головой, будто соглашаясь. Антоний нахохлился, завернулся в плащ и побежал к подземным гаражам в задней части особняка. Там его уже ждал Шип.

— Долго ты, — сказал он. — Все уже готово. Или ты раздумал на Вислу ехать?

Почему-то готовым оказался фургон Ханса. Впрочем, какая разница? Машина была заправлена, вещи сложены в багажник, двигатель прогревался, воняя на весь гараж. Шип подошел сзади и прошелестел на ухо:

— Как ты собираешься организовать досуг Аде? Есть идеи?

— Пойдешь и скажешь ей, что немецкие солдаты поймали кого-то похожего на Твардовского в Чеховице. Поедешь с ней. Если сможешь, задержись и сам там, как можно дольше. А лучше… — Антоний замолчал, прикусив костяшку пальца. Шип… Флоренц не был ему другом, хотя они немало перенесли всего во время муштры… Или все же был? Ни к кому, кроме него, Антоний не рискнул бы обратиться за помощью. — Лучше, вообще, сваливай из Варшавы.

Шип нахмурился и отошел.

— Я не знаю того, что знаешь ты, — сказал он все так же тихо. Его голос сливался с шелестом дождя. — Но сбежать из Ордена? Я не самоубийца.

Тоже верно. Неизвестно, кто опаснее — Медведь или ищейки Ордена. И все-таки Антоний с досадой воспринял его ответ.

— Давай, иди, — громко сказал ему вслед Шип.

В переводе с его унылого языка это означало что-то вроде «удачи».

Итак, машина была готова. Вещи тоже. Оставалось дождаться, пока уйдет Ада. А пока можно было найти Еву и чертовы кусачки, которые он ей по доброте душевной подарил.

— Ты точно не поедешь в Чеховице за своим евреем? — спросила Ада, неторопливо собирая волосы в пучок.

Да, это странно, что он отказался. Он ведь постоянно талдычил про Твардовского, а теперь сдал назад. Ада может что-то заподозрить?

Антоний опустил взгляд, переступил с ноги на ногу. Переигрывать не стоило, не поверит.

— Я не думаю, что от меня будет толк… Я…

— Ты боишься? — она смотрела на него в упор.

— Нет, — резко ответил он. Даже не соврал ведь.

— Боишься.

Она отвернулась, проводя пальцами по шпилькам, поправляя воротник. И вырядилась же, как обычно, в идеально белую блузку и серую юбку до колен. Перед кем так красуется?

— Да, боюсь, — сказал он. — Ты никогда не была так близка к смерти, как был я. Твоя неуязвимость лишила тебя страха, так что не тебе меня осуждать.

Ада обернулась. Непроницаемая прекрасная маска раскололась. Ада была удивлена.

— Ты что же… меня обвиняешь? Обвиняешь в том, что я сильнее тебя?

Антоний мысленно выругался. Разговор зашел не в то русло. Она должна была уже сидеть в машине вместе с Шипом и ехать в Чеховице, а вместо того вдруг решила озаботиться их отношениями.

— Нет, как ты могла так подумать… Я не…

Черт, да как же ему заставить ее уйти? Ада присела на стул, никуда не собираясь уходить. Вскоре он пожалеет, что не дал состояться их разговору. Кто знает, как бы все обернулось?

— Я всегда восхищался твоей силой, — начал плести он, почти утонув в нахлынувшей волне паники. Он ощутил, как дрожат пальцы. — Ты…ты невероятная. Самая невероятная из всех.

Поддавшись порыву, он наклонился и прижался к ее губам, мысленно крича «Уходи!».

Ада отстранилась, глядя на него с тщательно скрываемым сочувствием. Погладив его по щеке, она поднялась и молча вышла.

Антоний стоял спиной все это время, чтобы она не увидела ликования у него на лице. Фора в сутки у него теперь точно есть. А там они пересекут границу с Украиной и будут под защитой Медведя.

Оставалось только найти Еву и забрать чертовы кусачки.

Из комнатки, которую занимали Ева и Павел — с химерой никто не хотел жить, кроме него одного — доносились голоса и смущенный звонкий смех.

— …Так какая ваша любимая книга? Я, честно говоря, раньше не умел читать… Сыну мясника это ни к чему, понимаете, фрау Ландовски? Но Азур меня заставляла читать ей вслух, чтобы я учился...