Хотя и не удаляла. Сама не знала почему. Не могла, и все.

Я обнаружила пропущенный звонок Брит. Она предлагала собраться перед ее отъездом домой на зимние каникулы. Ни она, ни Джейкоб больше не заводили разговоров о Кэме, но он незримо присутствовал между нами каждый раз, когда мы встречались. Покинув кампус, я отправилась в магазин, чтобы хоть чем-то набить холодильник. Я бродила по рядам, но ничего не радовало глаз, и я равнодушно бросала в тележку первое, что попадалось под руку.

Выйдя на улицу, я увидела Олли, он спешил в пиццерию на углу молла. Мы были недалеко от дома, так что неудивительно, что он оказался здесь, но я остановилась посреди автостоянки, и сердце заколотилось. Он даже не посмотрел в мою сторону – наверное, не заметил, – но мне почему-то вспомнилась глупая черепашка.

Ком застрял в горле, и я резко вдохнула воздух. Слезы закипали в глазах, когда я заставила себя вернуться к машине. Подъехав к дому, я выгрузила сумки из багажника, стараясь сосредоточиться только на этом обыденном занятии, пока не почувствовала, что стало трудно дышать. Все, что я так долго сдерживала в себе, рвалось наружу.

Неизбежное случилось, когда я дотащила свои покупки до пятого этажа.

Хлопнула дверь у Кэма, и я знала, что это не Олли. Мое сердце пропустило удар, и мне захотелось как можно скорее открыть свою дверь и проскочить в квартиру, пока он не увидел меня, только вот это было невозможно. Отбросив идиотскую идею бросить сумки в коридоре, я нагнулась, захватывая в обе руки как можно больше.

– Эвери.

Крепко зажмурившись, я замерла. Три сумки с продуктами опасно свисали с моих ноющих пальцев. У меня перехватило дыхание, когда я почувствовала его приближение. Мое тело будто распознавало его на каком-то подсознательном уровне.

– Позволь, я помогу.

Его глубокий голос проник в мою грудь, заставляя меня дрожать. Я открыла глаза, но приклеилась взглядом к двери своей квартиры.

– Я справлюсь.

– Не похоже, – ответил он. – Смотри, пальцы уже побагровели.

И он был прав.

– Все в порядке. – Я ступила на лестничную площадку, но Кэм был проворнее. Когда я подняла голову, мой взгляд уткнулся в его грудь. Слава богу, он был в свитере. Краем глаза я уловила движение его руки, и он взял у меня сумки, бережно освобождая мои пальцы. Я отшатнулась, и один пакет упал на пол. – Черт.

Я наклонилась, успевая схватить бальзам для волос, прежде чем он покатился вниз по ступенькам. Кэм опустился на колени, подбирая остальное. В его руках оказались шампунь, зубная паста и тампоны. Очень мило. Выругавшись себе под нос, я заставила себя посмотреть на него.

Невольно залюбовавшись его четко очерченной линией челюсти, я заставила себя быстро отвести взгляд, потому что ничего хорошего это не сулило.

– Если ты сейчас засмеешься, я тебя поколочу, – сказала я, собирая всякую мелочь.

– Я даже думать не смею, чтобы смеяться. – В его голосе зазвучали озорные нотки.

Он проследовал за мной в квартиру и отнес сумки на кухню. Рядом с ним мое сердце забилось еще сильнее.

– Необязательно было помогать мне, но все равно спасибо, – сказала я, и мои руки тряслись, когда я доставала из сумки пакет молока. Он не уходил с кухни, стоял в дверях. – Мне действительно нужно…

– Неужели ты думаешь, что тебе удастся так легко избавиться от меня, раз уж я сюда проник? – спросил он.

Я сунула молоко в холодильник и принялась разгружать замороженные продукты.

– Мне остается только надеяться.

– Ха. Смешно. Нам надо поговорить.

Я сложила замороженные блюда и понесла их в морозильную камеру.

– Нам не надо ни о чем говорить.

– Нет, надо.

– Нет. И к тому же я очень занята. Как видишь, мне надо разложить продукты, и я…

– Хорошо, я помогу. – Кэм решительно шагнул вперед, подходя к стойке. – И мы можем говорить, пока я помогаю тебе.

– Мне не нужна твоя помощь.

– Да? А я думаю, что нужна.

Я резко повернулась, оставив дверь морозильной камеры открытой. Ледяной воздух обдувал мою шею, но я не чувствовала холода, разгоряченная страхом и злостью.

– Что это значит?

– Это значит совсем не то, о чем ты подумала, Эвери. Господи. – Он пробежал рукой по растрепанным волосам. – Все, что я хочу, – это поговорить с тобой. Именно этого я пытаюсь добиться.

– Только я не хочу с тобой разговаривать. – Я бросилась к прилавку, схватила упаковку с гамбургерами и швырнула ее в морозильник, изо всех сил хлопнув дверцей. Холодильник сотрясся. – Ты еще здесь?

Кэм глубоко вздохнул, и желваки на его лице пришли в движение.

– Послушай, я понимаю, может, тебя что-то не устраивает во мне, но тогда ты должна сказать, что я такого сделал, что ты не хочешь со мной разговаривать и даже…

– Ты ничего такого не сделал, Кэм! Я просто не хочу с тобой говорить. – Повернувшись, я вышла из кухни. – Это понятно?

– Нет, не понятно. – Он последовал за мной в гостиную, но остановился за спинкой дивана. – Люди так не ведут себя, Эвери. Нельзя вот так запросто взять и отвернуться от человека, скрываться от него. Если есть…

– Ты хочешь знать, как не ведут себя люди? – Задетая правдой, что звучала в его словах, я перешла в нападение. – Люди не надоедают другим своими бесконечными звонками и не домогаются тех, кто не хочет их видеть! Как насчет этого?

– Домогаться тебя? Это то, чем я занимаюсь? – Кэм засмеялся, но смех его был жестким. – Ты что, издеваешься? Мое беспокойство о тебе ты считаешь домогательством?

Я открыла рот, но ком снова стоял в горле, душил меня.

– Я не должна была этого говорить. Насчет домогательства я, конечно, загнула. Просто… – Силы покинули меня. – Я не знаю.

Его губы сжались в тонкую полоску, когда он пристально посмотрел на меня и покачал головой.

– Это из-за того, что я увидел, да? – Он кивнул на мою руку, и я напряглась. – Эвери, ты можешь…

– Нет, – сказал я, убирая руку за спину. – Речь не об этом. Вообще ни о чем. Я просто не хочу это делать.

– Делать что?

– Это! – Я на мгновение закрыла глаза и глубоко вздохнула. – Я не хочу делать это.

– Боже мой, женщина, все, что я пытаюсь сделать, – это поговорить с тобой!

Его слова пробились в мое сердце, но я покачала головой, встречая его взгляд.

– Нам не о чем говорить, Кэм.

– Эвери, перестань… – Кэм закусил нижнюю губу, и я уставилась на нее, как голодный мальчишка на чизбургер. – Хорошо, знаешь что? Я больше не буду распинаться тут перед тобой. К черту.

Я вздрогнула, как от пощечины. Совершенно заслуженной, но все равно было больно, очень больно.

Он прошел мимо меня к двери.

– Я уеду домой на зимние каникулы. Буду мотаться туда-сюда, так что если что-нибудь понадобится… – Он усмехнулся, но как-то невесело, и пробежал пальцами по волосам. – Да, я забыл, тебе же ничего не нужно.

Боль разливалась в моей груди, когда я смотрела, как он распахивает дверь. Кэм вышел в коридор, но потом обернулся.

– Ты остаешься здесь, на все каникулы, одна? Даже на Рождество?

Я молчала, сложив на груди руки.

Он отвернулся, стиснув зубы.

– Как знаешь. Счастливого Рождества, Эвери.

Кэм пошел к себе, и я ожидала, что он хлопнет дверью, но она закрылась бесшумно, и от этого стало еще горше. Слезы туманной пеленой застилали мои глаза. Все правильно, так и должно быть, твердила я себе, пятясь назад. Брит ошибалась. Нечего было исправлять или склеивать. Все уже случилось, и это к лучшему. Должно быть к лучшему.

Только я чувствовала, что это совсем не так.

Целых два события случились в Рождество. Мой отец прислал мне эсэмэску с пожеланием «Счастливого Рождества». Даже слово «Рождество» не написал полностью, ограничившись сухой аббревиатурой. Очень трогательно, по-родственному. Я тоже люблю тебя, папа.

И в тот же вечер выпал снег.

Я впервые видела снег на Рождество.