Мама шагнула вперед.

– Прошу прощения?

– Не делай вид, что ты не расслышала. – Я встала, сжимая кулаки. – Вы должны были послать к черту его родителей. Вы должны были спустить их с лестницы. Вы должны были пойти в полицию и рассказать о том, с чем к вам пришли его родители, потому что это была взятка за молчание вашей дочери. И ради чего все это? Ради того, чтобы вам не пришлось идти в суд? Чтобы никто не задавал лишних вопросов? И вы по-прежнему могли ходить в свой клуб и чувствовать себя там как дома? И пусть все это время вашу дочь будут называть лживой шлюхой? И Блейн будет на свободе, чтобы совершить то же самое еще раз? Не по нашей ли с вами вине? Вы должны были встать рядом со мной и поверить мне! Вы должны были помочь мне с этим справиться! Я же ваша дочь! Вам следовало думать прежде всего обо мне!

Отец отвернулся, и я могла понять почему. Возможно, он всегда подозревал, что было правдой. Мне бы на его месте тоже стало стыдно.

– Но для тебя все сложилось не так уж плохо, Эвери. – Мама шумно выдохнула. – В конце концов, сама подумай, какие возможности открыли для тебя эти деньги. Ты уехала учиться. Обставила собственную квартиру. – Ее губы скривились. – Тебя послушать, так мы вообще ничего для тебя не сделали.

– Нэнси, – одернул ее отец, поднимая голову.

– Что? – Вздернулся вверх подбородок. – Она ни разу не подумала о том, как нам тяжело.

Я уставилась на свою маму, но не от удивления. Хотя лучше бы я удивилась, потому что ее слова на самом деле глубоко ранили.

– Знаешь, в этом вся проблема, мама. Вас всегда только и беспокоило ваше собственное благополучие. – Я покачала головой и перевела взгляд на отца. – Мне уже лучше. Это я на всякий случай, вдруг вас это интересует. Я хорошо учусь. У меня есть друзья, и я встретила замечательного человека, который знает, что произошло со мной. Так что в этом смысле все сложилось неплохо. Я надеюсь, что когда-нибудь смогу сказать это и про нас с вами.

Отец прижал пальцы к губам и смотрел куда-то вдаль, за деревья. Я повернулась к матери. Она выдержала мой взгляд, но тонкие морщинки показались в уголках ее глаз. Какой бы невозмутимой она ни выглядела, я знала, что задела ее за живое.

– Я приехала сюда не для того, чтобы вы почувствовали свою вину, – сказала я, тяжело сглотнув. – Дело не в этом. Мне было необходимо наконец-то высказать вам все в глаза. И еще я хочу, чтобы вы знали: я вас прощаю, но больше никогда не позволю вмешиваться в мою жизнь.

Она задержала мой взгляд чуть дольше, а потом отвернулась, и было видно, как напряжено ее лицо. Я подождала немного, надеясь услышать от них хоть что-нибудь, но молчание снова стояло между нами. Что ж, так тому и быть.

Я пошла к двери с прямой спиной и высоко поднятой головой. И это не было вымученной позой. Это была я, настоящая. Еще один камень свалился с души, и мне оставалось сделать последний шаг. Но это я оставила на завтра, а сегодня – сегодня был просто хороший день.

Улыбаясь, я шла через парадную гостиную. Мимоходом схватила с дивана подушку стоимостью, наверное, с ежемесячную аренду моей квартиры, и бросила ее на пол. Ребячество? Да. Получила ли я удовольствие? О, да, еще какое.

Выйдя на крыльцо, я увидела, что Кэм вышел из машины и, надвинув бейсболку чуть ли не на глаза, осматривает фонтан. Я расплылась в улыбке, когда он опустил руку в чашу с водой и начал плескаться.

Он повернулся и, увидев меня, побежал мне навстречу.

– Как все прошло?

– А… – Я привстала на цыпочки и, наклонив голову набок так, чтобы можно было заглянуть под козырек, поцеловала его. – Как и следовало ожидать.

Его руки сразу же спустились мне на бедра – верный признак того, что быстрый поцелуй зажег его, пусть даже и на лужайке перед домом моих родителей.

– Хочешь рассказать?

– За обедом. – Я отступила назад, и он поймал мою руку. – Я собираюсь пригласить тебя в «Чуйс»[21]…

– Эвери?

Кэм напрягся, крепче сжимая мою ладонь, когда я повернулась на голос моего отца. Он уже спустился с крыльца и шел прямо к нам.

– Если он скажет что-нибудь недостойное, не обещаю, что не вырублю его прямо здесь и сейчас, – предупредил Кэм, понизив голос.

Я сжала его пальцы в ответ.

– Надеюсь, что до этого не дойдет.

– Я предупредил, – пробормотал он.

Мы подождали, пока отец подойдет к нам. Он оглядел Кэма и наши сцепленные руки.

– Это Кэмерон Гамильтон, – представила я Кэма, как того требовали приличия. – Кэм, познакомься, это мой отец.

Кэм протянул ему свободную руку, но челюсть была напряжена, а в голубых глазах застыл лед.

– Здравствуйте.

Мой отец ответил рукопожатием.

– Рад познакомиться.

Кэм промолчал.

– Что такое, пап? – спросила я.

Он на какой-то миг встретился со мной взглядом и тут же отвел глаза. Его лицо было так близко, и в ослепительных лучах техасского солнца я увидела, как постарел мой отец. Я вдруг поняла, что все случившееся со мной легло тяжким грузом и на него. В отличие от мамы, он не маскировал свои переживания бесконечными косметическими процедурами и мейкапом.

Отец глубоко вздохнул и сказал:

– Знаешь, чего мне больше всего не хватает? Смотреть, как ты танцуешь.

За обедом я посвятила Кэма в подробности своего разговора с родителями. Я боялась, что он пробьет стену ножом для стейка, когда рассказывала о том, как держалась моя мама.

– Ты знаешь, я даже не удивлена. Она всегда была… холодной, а с годами стало еще хуже.

Лицо Кэма смягчилось.

– Ты добрее меня.

Я пожала плечами. Он бы так не думал, если бы стал участником моего внутреннего диалога.

– Но я рада, что поговорила с ними. А отец? Эти его слова о танцах… в них он как будто изливал душу. По крайней мере, до него дошло то, что я говорила, понимаешь?

Он кивнул.

– Ну, и что ты чувствуешь после всего этого?

Хороший вопрос. Я откинулась на спинку стула.

– Да ничего, пожалуй. То есть, как я уже сказала, я рада, что сделала это… но не знаю. Знаешь, это как визит к стоматологу. Ты не хочешь туда идти, но знаешь, что надо, а потом радуешься, что все-таки это сделал.

Потянувшись через стол, он накрыл мою руку ладонью.

– Ты все еще хочешь встретиться завтра с Молли?

– Да.

После того как мы заказали билеты, я заглянула в свой почтовый ящик и отыскала ее письмо. Это было несложно. Их было много. Я отправила ей короткое сообщение о том, что буду в городе и хочу с ней увидеться. Меня даже немного удивило, когда часом позже она ответила коротким «да».

– Я по-прежнему хочу встретиться с ней.

Кэм отвернулся, напряженный. Он не одобрял эту идею, но тем не менее поддерживал меня. В такие мгновения, как это, я снова думала о том, как мне повезло, что я столкнулась с ним в коридоре у кабинета астрономии. Мне надо было почаще об этом вспоминать.

И он был нужен мне, необходим.

Мне больше не хотелось говорить ни о своих родителях, ни о встрече с Молли. Я хотела показать Кэму, как сильно я его люблю. И не потому, что он этого ждал, просто я так хотела.

– Пойдем? – спросила я, и мое сердце забилось сильнее.

Мы расплатились за обед и вернулись в отель. Был ранний вечер, и рядом был Хьюстон, где было что показать Кэму, но я слишком дорожила каждой минутой близости с ним. И не хотела ни с кем делиться.

Кэм сидел на краю кровати в бейсболке козырьком назад и щелкал кнопками на пульте телевизора. Широкое окно было зашторено, лишь в щелку пробивался лучик закатного солнца.

– Я быстро в душ. – Собрав свои туалетные принадлежности, я направилась в ванную.

Он проводил меня долгим взглядом, открыл рот, а потом молча кивнул. Его глаза были наполнены каким-то особенным светом, и я задрожала в предвкушении. Улыбнувшись, я скрылась в ванной. Закрыв за собой дверь, я бросила на туалетный столик косметичку. Я не захватила с собой никакой одежды, и мне было интересно, заметил ли это Кэм.