Он поднял руку, нежно взял Валентину за подбородок и немного повернул ее лицо, так, чтобы на него падал свет висевшей над дверью лампы.
— Обещаете?
— Обещаю.
— Ловлю вас на слове.
Последовавшую тишину нарушило урчание автомобильного мотора и шуршание гравия под колесами. Как некстати вернулся отец!
— Валентина, — тихо промолвил Йенс, отпуская ее подбородок, — никому не позволяйте устраивать за вас вашу жизнь.
Хлопнула дверца машины, и министр широкими шагами направился к ним. Валентина заметила, что сидевший на водительском месте шофер пристально смотрит на нее, но сделала вид, что не видит его, и отвела взгляд.
— Добрый вечер. — Йенс вежливо поклонился ее отцу.
Тот ответил коротким кивком. Генерал Иванов в своей пушистой шубе был похож на медведя, забирающегося в берлогу, когда, удовлетворенно ворча, отпер дверь.
— Валентина, ступай в дом. Побыстрее, пожалуйста. Мне нужно поговорить с тобой.
Не дожидаясь ответа, он скрылся за дверью. Девушка не двинулась с места, пока машина не уехала в сторону гаража. На какоето время они снова остались одни.
— Йенс, не забывайте, что я пообещала вам.
— Не забуду, — ответил он низким бархатным голосом, от которого у нее по телу пошли мурашки. — Вы не будете себя связывать с капитаном Черновым.
Валентина кивнула и в луче света, упавшем на них изза двери, увидела, что губы Йенса сложились в улыбку. Но уже в следующий миг он развернулся и направился к своему экипажу. Валентина наблюдала за ним, пока он широкими бодрыми шагами шел к лошади, встретившей его радостным фырканьем, и поняла, что больше не в силах сдерживать те слова, которые так и норовили сорваться с ее языка.
— Йенс.
Он остановился. Свет лампы выхватывал из темноты край его твердого подбородка и часть волос.
— Йенс, а вы сделаете то же самое?
— Что вы имеете в виду?
— Я о той женщине, что носит зеленые платья и смотрит на вас так, будто насаживает на крючок. О той, которая ходит так, точно весь мир принадлежит ей.
Он нахмурился.
— Графиня Серова?
— Да, она выглядит, как графиня. Я о ней.
— И что вы хотите о ней узнать?
— Вы расстанетесь с ней?
Она услышала, как он глубоко вздохнул.
— Расстанетесь? — не отступалась она.
Он двинулся обратно, подняв руку ладонью вверх, как протягивал бы лошади яблоко.
— Это сложно, — произнес он. — Мне будет непросто…
— Понятно. — Зубы Валентины сжались.
— Нет, вы совсем не понимаете. Я обещаю, что у меня не будет с ней ничего такого, что вы имеете в виду, но мне все равно придется бывать у нее, потому что… Валентина, не…
Но было поздно. Она бросилась в дом и захлопнула за собой дверь.
«Это сложно». Что он хотел этим сказать? Неужели он собирался продолжать ездить к графине Серовой? Не мог же он в самом деле думать, что…
— Валентина, — обратился к ней отец. — Я хочу начать с того, что у меня для тебя хорошие новости.
Он всетаки решил позволить ей стать санитаркой! Она облегченно вздохнула и благодарно улыбнулась ему.
— Спасибо, папа!
— Ты знакома с капитаном Черновым?
— Да.
— Славный молодой человек. Я уверен, ты согласишься.
Валентина осторожно кивнула. Помня номер четвертый из своего списка («Сделать так, чтобы папа простил меня»), она старалась не перечить отцу.
— Его отец — граф Чернов, — продолжил он. — Это одна из самых уважаемых фамилий Петербурга. Капитан необычайно богат. Тебе это известно?
— Да, мама както упоминала об этом.
— Я хочу, чтобы ты вышла за него.
Слова резанули ее, неожиданно и остро, словно бритвой.
— Папа. — Она не закричала, не стала умолять. Голос ее прозвучал совершенно спокойно. — Я уже говорила раньше, что не собираюсь выходить ни за кого. Я хочу заботиться о Кате.
Какуюто секунду он сосредоточенно смотрел в пол.
— Капитан Степан Чернов попросил у меня разрешения проводить с тобой время. Это большая честь. — Желваки отца ходили так усердно, будто он жевал чтото твердое. — С меня хватит твоих безрассудств, Валентина. Мы с матерью приняли окончательное решение. Поверь, я, как твой отец, знаю, что для тебя лучше. Когда повзрослеешь, еще скажешь мне спасибо.
Стоя на персидском ковре перед отцом, она не шелохнулась.
— Папа, честное слово, я не хочу с тобой спорить, но я не желаю выходить за капитана Чернова. Я уже объясняла, что…
Щеки его налились краской, а тяжелые брови сдвинулись над разочарованными глазами.
— Прошу тебя, Валентина, не перечь мне.
— Или что, папа? Что ты сделаешь? — Она попыталась улыбнуться. — Прикажешь выпороть меня кнутом?
Он подошел к ней, обнял за плечи одной рукой и поцеловал в висок.
— Я благодарен тебе за то, что ты спасла Катю. Но сейчас я прошу тебя сделать это ради меня. Просто выполни мою просьбу.
В ее комнате было холодно, но Валентина не заметила этого. Она стянула с себя одежду, бросила ее на пол, но разве можно снять с себя кожу? Девушка забралась в постель и укрылась с головой. Ее затрясло.
Просто выполни мою просьбу.
Ничего не получалось у нее просто. Ни с отцом, ни с Йенсом.
«Йенс, я же пообещала. Дала слово, что не буду связывать себя с ним. Я же поклялась!»
Холодный ветер за окном ответил ей свистом.
«Так почему, почему, Йенс, ты не дал мне такого же обещания?»
Она усилием воли заставила свое сердце успокоиться, стала ждать, пока в мыслях снова зазвучит его бархатный голос. Минуты шли, но голос так и не зазвучал. И тогда Валентина откинула одеяло.
— Что вы здесь делаете?
От неожиданности Валентина шарахнулась в сторону.
— Ничего. — В темноте она могла различить лишь очертания богатырской фигуры Льва Попкова. Он стоял от нее в десяти шагах, прислонившись плечом к стенке, и, если бы он не заговорил, она бы его так и не заметила. — Ты давно здесь стоишь? — спросила она.
— Давно.
— Следишь за мной? Это отец приказал?
Конюх зарычал, и Валентина услышала, как он сплюнул.
Они находились у задней стороны дома. В это время года днем солнце сюда почти не заглядывало, а по ночам здесь царил лютый мороз. Весь двор был покрыт льдом и слежавшимся снегом. Егото и скребла Валентина палкой, разгребала руками в перчатках и раскидывала ногами. С величайшим вниманием она обследовала сугроб за сугробом под окном музыкальной комнаты. Она и рада была бы попросить Попкова помочь, но слова будто застряли у нее в горле, поэтому она продолжала поиски молча. Целых пять минут они оба хранили молчание.
— Ищете чтото? — наконец спросил он.
— Да.
— А что?
— Не твое дело.
— Здесь холодно.
Ничего не ответив, она продолжала скрести лед. Еще пять минут прошли в молчании.
— Вы часом не это ищете?
Валентина быстро подняла голову. Казак не двинулся с места, но вытянул руку. Осторожно ступая по льду, она подошла к нему и посмотрела на его огромную лапищу. В центре раскрытой ладони поблескивало чтото металлическое. Валентина схватила этот предмет и крепко зажала в кулак. Это был ключ от рояля.
— Вот мерзавец!
Он рассмеялся. Громко, не сдерживаясь.
Она двинула его по колену палкой, потом отбросила ее и тоже рассмеялась. Промерзшая ночная тишина эхом разнесла их смех по погруженному в молчание двору.
— Вот негодяй, — сказала она и стала пробираться через снежные сугробы к двери.
Виктор Аркин видел, как Попков неслышной поступью вернулся в конюшню. Он наблюдал за ним и тогда, когда этот здоровяк, не обращая внимания на снег и пронизывающий ветер, несколько часов простоял в тени, дожидаясь, пока девушка выйдет искать то, что потеряла. Как будто он наперед знал, что рано или поздно она все же появится. Видел водитель и то, как Попков дразнил ее, пока она не потеряла терпение, и он позавидовал их беззаботному смеху. Как будто Попкову было наплевать на то, как к нему относятся. Она назвала его мерзавцем, и они рассмеялись. Вместе. Аркин никак не мог понять почему.
