— Продолжать что?

— Продолжать разговаривать.

Он громко вздохнул, потом обхватил ее руками, приподнял, посадил себе на колени и немного наклонил, так, чтобы она оперлась спиной о его локоть и смотрела ему в лицо.

— Давай поговорим, — тихо произнес он.

Йенс наклонился и поцеловал ее в губы. Она прикоснулась к его волосам, провела по ним пальцами.

— Вот видишь, — прошептала она, когда его губы скользнули по впадинке у нее под ухом, заставив ее сердце безумно колотиться. — Я такая же, как твои туннели.

— Такая же темная и сложная?

Она крепче сжала руку у него на волосах и потрепала их, словно шерсть бродячего пса.

— Нет. Меня не такто легко разрушить.

Каждая ячейка общества революционеров работала только в своем, четко установленном районе города. Это было нужно, чтобы свести к минимуму общение с остальными партийцами, тем самым уменьшив последствия возможного предательства. Небольшие группы собирались в подвалах и неприметных комнатушках, пропахших дешевой махоркой и горькой обидой. Аркин не мог мириться с тем, что происходило вокруг. Нехватка продовольствия становилась все ощутимее, цены росли, профсоюзы закрывались, на улицах все чаще и чаще встречались больные и бездомные. В то же время интеллектуалы из среднего класса продолжали призывать к реформам, не понимая того, что одними реформами невозможно навести порядок в стране. Лишь революция могла дать России достойную жизнь.

Рядом с Аркиным с рукой на перевязи и трубкой в зубах сидел Сергеев. Одному Богу известно, что было у него в трубке, но и без того убогое помещение она наполняла запахом лошадиного навоза. Всего на сходку в склад свечной фабрики прибыло двенадцать человек. Атмосфера здесь словно была пропитана свечным салом. Аркин даже чувствовал во рту его тошнотворный привкус. Во главе стола возвышался Кражков. Этот человек с густой косматой бородой прошел через русскояпонскую войну. Он потерял в бою ногу. При каждом упоминании имени Николая II он гневно сплевывал на пол. Кражков был самым старым среди собравшихся революционеров. Призывая товарищей к молчанию, он громко стукнул кулаком по столу.

— Аркин, — нахмурился он, — что ты как воды в рот набрал? Есть новости?

— Правительство начало репрессии.

— Вот сволочи!

— Я слышал, как министр Иванов в машине беседовал с одним из своих помощников. Столыпин дал приказ охранке заполнить тюрьмы. Чтобы места свободного не осталось!

Революционеры разом заговорили, стали кричать и размахивать руками. Успокоил их Сергеев:

— Товарищи, — громко произнес он, — чем сильнее они на нас давят, тем сплоченнее становится рабочее движение.

— Сергеев прав, — согласился Кражков. — Каждый раз, когда мы взрываем бомбу или бросаем гранату, охранка и царь, — тут он сплюнул и чуть не попал в свою собаку, сидевшую у его ног, — видя нашу силу, начинают бояться нас все сильнее. А пролетариат начинает нас уважать. Все больше и больше рабочих будут становиться на нашу сторону, когда начнут понимать, что у нас хватит сил свергнуть Романовых.

— Беда в том, что у нас не хватает денег, — негромко заметил Аркин. — Если у нас не будет денег, как нам вооружать революционных пролетариев?

Но Кражков не позволил увести себя в сторону от главной темы.

— Что еще ты слышал?

— Полиция собирается начать аресты с руководителей групп, чтобы запугать остальных, — продолжил Аркин. — Министр это несколько раз повторил.

— Нужно предупредить всех немедленно. — Кражков нахмурился. — Придется уходить в подполье.

Сергеев постучал по столу мундштуком.

— Мой племянник работает на заводе Тарасовых. — Братьям Тарасовым принадлежал завод по производству инструментов, один из крупнейших в СанктПетербурге. Они разъезжали по городу в роскошном сверкающем «Бенце», в то время как их работники попрошайничали на улицах. — Он клянется, что молодые рабочие близки к бунту. Только вчера там обрушилась балка подъемного крана и раздавила двух подмастерьев. — Он указал на Аркина трубкой. — Один из них, кстати, ходил с тобой к поезду.

— Карл?

— Нет. Другой. Невысокий парнишка. Марат. Он умер.

Аркин чуть не задохнулся от охватившего его гнева.

Кражков чуть наклонился над столом и пристально посмотрел на него.

— Ты хочешь чтото предложить, товарищ Аркин?

— Царь Николай настолько жесток, что может послать кавалерию рубить безоружных людей, идущих по улице, но даже он не станет убивать невинных детей России. Настало время пустить в дело рабочую молодежь этого города.

Расходились парами с интервалом в пять минут. Первыми вышли Аркин с Сергеевым. Они юркнули в соседний переулок, потом торопливо пробежали через несколько погруженных во тьму улочек и, лишь оказавшись достаточно далеко от свечного склада, наконец замедлили шаг. Шел снег, ветра почти не было, поэтому крупные снежные хлопья опускались на землю с черного неба медленно, словно перья. Аркину было приятно ощущать на лице их прикосновение. Он почувствовал биение жилки на виске и понял, что этой ночью выспаться ему не удастся.

— Виктор, — раздался голос Сергеева, — не вини себя. Ты не виноват, что изза нападения на Столыпина они решили взяться за руководителей групп.

— Кого же винить, как не меня?

— Мы ведь с самого начала знали, что без крови не обойдется. Троцкий предупреждал нас об этом.

— А он предупреждал нас о… — Аркин заставил себя замолчать. У товарища и своих забот хватало. — Лучше скажи, как твоя жена. Родила?

— Ждем со дня на день.

Услышав в голосе Сергеева гордость, Аркин ощутил неожиданный острый укол зависти. Ему словно загнали гвоздь под ребро. «Ничего, когданибудь, — сказал он себе, — у тебя тоже будет женщина. И ребенок».

— Ну, передавай ей от меня привет и наилучшие пожелания, — рассмеялся он. — И еще скажи ей, что…

В этот миг чьято рука схватила его за плечо и с силой толкнула на кирпичную стену дома. От удара воздух вылетел из легких, но Виктор не растерялся: саданул кулаком в лицо нападавшему и ударил его в пах коленом. Аркин услышал сдавленный стон, почувствовал, что рука на плече ослабела и тело поползло вниз. Но тут из темноты показалась еще одна фигура.

— Не двигайся, или получишь пулю в лоб.

Аркин замер. Он метнул взгляд на Сергеева. Тот стоял, согнувшись пополам, и держался за руку на перевязи, как будто получил в нее удар. На спину ему опускались снежинки.

— Что вам нужно, ублюдки? — выкрикнул Аркин.

— Ответы на коекакие вопросы.

Перед ним замер грузный человек с выпирающим пивным животом и наслоениями жира, заменявшими мышцы. В руке он сжимал маузер. Второй, ростом поменьше, лежал на холодной земле, держа руки между ногами, и отчаянно ругался. Оба были в черных кожаных пальто, блестящих, как змеиная кожа, и у обоих был холодный цепкий взгляд охотников. Наверняка это были люди из охранки.

— Все зависит от того, какие будут вопросы.

Тот, что лежал на земле, коекак поднялся на ноги и неожиданно ударил локтем Аркина в живот.

— Убери эту сволочь, иначе я ему шею сверну, — прорычал Виктор, согнувшись.

— Врощин, отойди!

— Что за вопросы? — повторил Аркин, отдышавшись.

— Что вы в такое время делаете на улице?

Революционер пожал плечами.

— Ничего такого, просто в карты заигрались. Вот только мой дружок, дурья башка, продулся подчистую и теперь домой боится идти — его там женушка поджидает. Подтверди, Мишаня.

Сергеев чтото проворчал, и Аркин рассмеялся. Краем глаза шофер заметил, что здоровяк с пистолетом насмешливо улыбнулся. Этого он и добивался — палец на спусковом крючке маузера расслабился.

— У него и так неприятностей хватает, — добавил Виктор и хлопнул по спине Сергеева, помогая выпрямиться. — Позвольте, я отведу несчастного домой. — Он взял друга под здоровый локоть и стал тащить за собой. — Спокойной ночи, господа хорошие. Мы бы еще с вами поболтали, да холодно очень.