— Не смей мне врать!

— Я избавила тебя от проклятья, — в отчаянии напоминаю мужу. — Помнишь?

Ему не нравятся мои слова. Он перекрывает мой голос ревом, таким громким, что уши закладывает:

— Где де-евка?

— Она ушла, — выкрикиваю, вжимаясь в стену со всех сил. — Я отпустила ее к заболевшей матушке.

— Куда? Как называется деревня?

— Алан, я не знаю, где она живет. Оставь меня! Ты не в себе!

— Не ной. Тебе недолго осталось, — глухо отзывается муж. — Терпеть.

Опускаю глаза. Боюсь встретиться с ним взглядом. Спровоцировать.

Хотя куда уж дальше провоцировать?

И дернуться боюсь по той же причине. Можно попробовать ускользнуть, пригнувшись под его локтем, но я адекватно оцениваю свои силы. Шансов сбежать нет.

Зато есть шанс ускорить свою кончину.

Ладонями он упирается в стену по обеим сторонам от моих плеч, тем самым фиксируя на одном месте. Мощная фигура стоит передо мной так близко, что я отчетливо чувствую запах едкой гари и несвежего тела. Его запах.

Дышу через раз, потому что противно и страшно. Впервые в жизни мужчина готов поднять на меня руку. И не только поднять…

— Ты с самого начала собирался меня убить? — бесцветным голосом осведомляюсь.

— Живая ты никогда не входила в мои планы, — мрачно подтверждает он. — Ничего личного. Ты… Ты просто лишняя.

Ах ты, сволочь!

Я так старалась, спину здесь гнула, чтобы ему помочь! Всего-то и надеялась, что разведемся по-человечески, а он…

От его признания столько злости фокусируется внутри меня, что дамбу разума срывает напрочь. Резким движением вскидываю коленку и попадаю ему в пах. На секунду он кривится от боли, на лбу вздуваются вены, глаза наливаются кровью. А потом он с яростью тянет крупные руки к моей шее.

Это конец, успевает мелькнуть в голове.

Вот только муж до меня не дотрагивается. Его пальцы будто сдерживает прослойка воздуха сантиметров в десять. Ближе ему ко мне не пробиться. Как он ни напрягает мышцы, сжимая челюсти до хруста зубов, эта прослойка не дает ему до меня дотянуться.

— Что за фокусы⁈ — шипит он, багровея в лице.

Внезапно он меняет стратегию. Прикрывает глаза, чуть отступает и начинает с ненавистью выплевывать в меня какие-то заклинания, страшно шевеля при этом пальцами, будто щупальцами. Из ладоней вырывается синяя субстанция, очень напоминающая цветной газ, который начинает разъедать воздушную подушку, подкрадываясь все ближе к моей коже. Чем ближе синий газ, тем больше обжигает.

Пол под ногами начинает мелко вибрировать. И вдруг раздается стук — в голову мужа влетает тяжелый талмуд. Как⁈ Понять не успеваю. Кажется, мир сошел с ума, и каждый его элемент безумен по-своему.

Встряхнув головой, Алан лишь громче, по-звериному ревет, и возвращается к заклинанию.

Словно из ниоткуда, в воздухе раздается странный шум, похожий на шелест крыльев. Алан резко оглядывается, почуяв неладное.

И не зря.

Откуда-то с угла комнаты на него несется стайка декоративных подушек с кисточками, взлетевших с диванов. Одна из подушек с глухим шлепком прилетает прямо в его лицо.

Алан срывает подушку с лица, рыча от негодования, но прежде чем он успевает хоть что-то сделать, массивный столик у камина начинает скрипеть и сдвигается с места. Мое сердце начинает биться ещё сильнее, когда вижу, как кофейный столик подкрадывается к нему, словно бычок, готовящийся к атаке.

Грудь переполняет нежностью к родным стенам. Милый замок спасает меня от своего безумного хозяина!

— Ты это серьёзно⁈ — ревет Алан, когда стол, набрав скорость, таранит его в бок, с каждым толчком заставляя отшатнуться в сторону. — Да я тебя сотру! В порошок. Каждый камень.

Теперь нас разделяет пара метров, но порадоваться не успеваю. Муж делает пару пассов, и стол с грохотом врезается в стену, выбивая камни и превращаясь в щепки. А подушка, что липла к лицу, становится прахом. Стоит ему шагнуть в мою сторону, как со стены срывается огромный щит, который я сегодня самолично протирала от пыли. Со свистом позолоченный раритет пролетает сквозь пространство и с глухим стуком падает прямо перед мужем, решительно загороживая путь ко мне.

Еще пара стремительных пассов — и щит с родовым гербом становится пылью. А муж прет ко мне, неумолимый, как танк. Лицо его багровеет от ярости.

— Проклятье! — рычит он, вскидывая руки, чтобы защититься от очередной порции подушек и шкур, норовящих ткнуть его в лицо. Он окружён хаотичной метелью из летающих подушек, ваз, шкур, так что я с трудом могу разглядеть его фигуру.

Я бочком-бочком двигаюсь в сторону двери, потому что внезапно понимаю. Замок не сможет причинить вред хозяину. Серьезный вред. А это означает, что рано или поздно муж до меня доберется, если я сама ничего не предприму.

Словно в подтверждение моих мыслей замечаю, как вдруг помещение пустеет. Вся мебель в зале, весь интерьер превращается в прах. Пыли в воздухе теперь так много, что я захожусь в кашле. Становится нечем дышать, как во время песочной бури. Достаю из кармана чистую тряпку и прикладываю к лицу.

А муж…

Решительно шагает ко мне.

Несусь к двери. Хватаюсь за ручку и… ору от боли. Я обожгла ладонь, а дверь не открылась. Она заперта! Я в капкане. Быстро оборачиваюсь.

Муж совсем рядом. В нескольких шагах от меня. Глазеет с кривой усмешкой. Упивается моей уязвимостью.

За эти пару мгновений, длиною в вечность, успеваю попрощаться с жизнью, как вдруг… Алана окутывают светящиеся искры цвета индиго. Они поземкой струятся по его лицу, рукам, плечам, быстро окутывая всю фигуру. Что происходит, не понимаю. Он успевает лишь дернуться ко мне, но тут же застывает в неестественной скульптурной позе.

Это предсмертный глюк?

Или магия?

Что бы то ни было, первым делом отбегаю подальше от окаменевшей фигуры.

Совсем не удивляюсь, когда неподалеку от меня, прямо из пыльного воздуха возникает фигура второго дракона.

Рейвард!

Явился не запылился!

Дождался, пока меня чуть не грохнули, и пришел, весь такой элегантный, что хоть сейчас на бал!

Меня снова кроет злостью, но уже на него!

Стискиваю кулачки и осипшим голосом выкашливаю из себя:

— Вы простите, конечно, мой французский, но… где вас черти носили⁈ Опять в аду пробки были? Или, может, вы решили с дьяволом в картишки перекинуться?

Знаю, что, с точки зрения этого мира, я несу околесицу, — нет в здешнем фольклоре ада, дьявола, чертей — но мне все равно. Я настолько зла, что из меня так и прут привычные словечки!

Дракон подходит ближе и, подняв упавшую с головы ленту, протягивает мне. Он выглядит встревоженным. Нахмурившись, внимательно всматривается в мое лицо.

— Я должен извиниться перед вами, миледи. Не ожидал, что мерзавец применит темную магию, запрещенную в Империи уже сотни лет. Чтобы пройти сквозь нее, пришлось повозиться… Вы в порядке?

Это он о мрачном выражении моего лица?

Заставляю себя дежурно улыбнуться.

Честно говоря, разделить с ним радость победы у меня не получилось бы при всем желании. Волосы волнами спадают на лицо, забиваясь в рот в и глаза вместе с пылью. Заправляя пряди за ухо, замечаю, что руки трясутся крупной дрожью.

Ладонь покраснела, опухла и дико болит от ожога.

Ладно, ерунда.

Спасибо, что жива и что гад, желавший меня убить, обезврежен.

Дракон произносит:

— Поверьте, мне очень жаль, миледи. Но без жесткой концовки вам было бы трудно начать новый отрез своей жизни. А мне крайне важно, чтобы вы отпустили прошлое, связанное с этим мерзавцем, — он протягивает ко мне открытую ладонь. — Позвольте взглянуть на вашу руку.

— Ах, да. Кстати о птичках. Хочу от души поблагодарить вас за заботу. Как вы и обещали, серьезного вреда мне не причинили. Подумаешь, ожог… Ну, чуть-чуть подрумянилась, но не обгорела же до костей!

— Не вынуждайте меня исцелять вас насильно, — мрачнеет дракон. — Такого мне еще не приходилось проделывать. Поверьте, первый опыт всегда чреват ошибками.