Грех первородных!

Его светлость стоял рядом с остывающей ванной. К счастью — или нет — ко мне  спиной. Вода сбегала по его коже блестящими дорожками и редкими каплями падала на пушистый коврик под ногами. Однако часть мужественных красот месье позовите-скульптора дознавателя весьма неплохо скрывала перетекающая вокруг его тела чернильная дымка. Вернее, она то скрывала, то открывала самые неожиданные и интригующие места — в общем, постоянно двигалась.

Ренельд не видел и не слышал меня: как раз сушил волосы полотенцем.

— Думаю, самый сильный удар пришёлся в головную область. Отсюда такая боль, — глухо проговорил он и повернулся ко мне.

Нет, скорее всё же к Лабьету, который стоял рядом и с полнейшей невозмутимостью наблюдал за тем, как я становлюсь пунцовой. Я даже открыла рот, но что сказать, не придумала.

— Вы же стучали? — совершенно спокойно осведомился герцог и преисполненным достоинства движением опустил полотенце туда, где ему быть следовало больше всего.

— Да! — уверенно солгала я.

А постучать-то, оказывается, и забыла. И где мои манеры? Они вообще куда-то запропастились. Потому что я продолжала стоять и во все глаза смотреть в лицо его светлости — лишь бы не ниже!

— Я не слышал.

Лабьет осторожно гавкнул, будто подтвердил, что я слукавила. И всё же своему напарнику он верен безоговорочно. Как бы ни называл меня Конфеткой. Вот же жук мордатый!

— А ваш слуга вообще знал, что вы тут делаете? Он спокойно меня пропустил! — я указала взглядом на дымные ленты, что оплетали тело герцога. — Что это?

— Это моя аура, — он двинулся на меня, словно хотел, чтобы я убедилась. — И сложное заклинание, которое позволяет некоторое время видеть её. Так легче разобраться с нарушениями.

Взмахнул рукой — и дымка пропала.

Я степенно прошла к столику у камина: подумаешь, аура! А затем зачем-то начала расставлять на нём пресловутые флаконы.

— Вы принесли что-то важное? — похоже, Ренельд имел в виду вовсе не их.

И я вдруг ощутила лёгкую влагу, что струилась от его тела. Тепло разогретой кожи и аромат трав, который окутывал меня всю, мешая сосредоточиться на нужных мыслях. Неужели, прежде чем переходить к делам, нельзя надеть штаны?

Да какие, в Бездну, дела! Месье дознаватель и не думал о них! Он уверенно приобнял меня за талию и чередой будоражащих поцелуев прошёлся по изгибу шеи вверх. Я мгновенно сжалась, ощутив, как внутри вихрем закручивается жаркое волнение. По телу побежала искристая волна, поднимая волоски на коже. Герцог, похоже, совсем не собирается дать мне время освоиться рядом с ним без заклятия!

— Неприятно? — поинтересовался он, дыханием согревая место последнего прикосновения его губ.

Наверное, почувствовал моё напряжение. Только вот не знал, с чем оно было связано...

— Приятно... — чего уж скрывать! — Наверное, так вы хотите заставить меня забыть, что собрались на виноградник без меня?

Я повернулась к Ренельду и тут же оказалась прижата им к краю стола. Мокрые пряди выразительно обрамляли его лицо, но малахитовые глаза были ещё слишком темны.

— Я собирался сказать... — он подался ко мне. — Что вам лучше остаться здесь.

Я фыркнула и толкнула его ладонями в грудь.

— Да конечно! Вы можете обшаривать квартиры магпреступников без меня. Но вот обследовать виноградники — нет! Я должна знать всё. И видеть всё своими глазами!

— Не доверяете?

Ренельд усмехнулся и наконец шагнул назад. Едва не налетел на притаившегося за спиной лабьета — и тот возмущённо рыкнул. Правильно! Куси его… Искусителя!

— Это не связано с доверием. Это просто ответственность. Перед собой. И делом, которое я стараюсь выполнять хорошо.

Лабьет, обиженно косясь на напарника, подошёл и подозрительно обнюхал все флаконы со снадобьями. Поворчал с сомнением, шумно вздохнул, отчего одна склянка покачнулась и упала. Не пёс, а дракон какой-то!

— Что ж, — не стал больше спорить его светлость. — Оставьте бумаги здесь. Я посмотрю. И поговорим по дороге. Жду вас через полчаса во дворе.

Придерживая на бёдрах полотенце, он прошёл к своей одежде, развешанной на стойке.

— Прекрасно! — чуть резковато ответила я. — И не забудьте выпить все эти снадобья.

Оставив папку на столе рядом с ними, я направилась к двери.

— Да, мамочка! — бросил мне вслед Ренельд, едва сдерживая смех.

Через условленные полчаса я спустилась во двор и села в ждущую у крыльца карету. Герцог уже был внутри. А Лабьет сразу перебрался ко мне поближе. Почудилось, будто он взволнован и даже слегка расстроен. Отчего бы?

— Вы посмотрели бумаги? — уточнила я, когда мы выехали.

— Да, — Ренельд кивнул. — И то, что я там увидел, только подтвердило некоторые мои подозрения. Как и разговор с Фабрисом д’Амраном. Хоть он утверждает, что вышел на Рауля Донжона сам.

— Да куда ему! — засомневалась я. — Он даже собственные дела вести не мог. Откуда у него вообще деньги?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Говорит, выиграл в карты в одном из мужских клубов.

— И решил потратить выигрыш на пакости…

Просто феноменальная глупость! Видно, желание досадить мне оказалось сильнее благоразумия.

— Не торопитесь с выводами, — Ренельд многозначительно понизил голос, словно здесь нас кто-то мог подслушать.

— Значит, здесь всё же есть двойное дно? — я даже перестала гладить Лабьета по шерстяному гребню, отчего тот недовольно буркнул.

— А как же! Весьма внушительной и зловонной глубины. Тибер, к счастью, не сидел без дела, пока я отдыхал в вашей спальне, — герцог покосился на меня с лёгкой улыбкой. — И учил я его не зря. Потому что он выяснил одну важную деталь: все те маги, чьи ауры были в подаренной вам бутыли, в своё время подавали заявки на обучение в Санктуре. Но, так как у них не было средств, они рассчитывали попасть туда по милости благотворителей.

— И что же? Попали? — я поймала себя на том, что завороженно разглядываю лицо своего жениха.

Кажется, он оставался серьёзным, но в то же время появилась в нём некая неуловимая черта, лёгкость, которая придавала особую притягательность.

— Представьте себе, всё говорит о том, что нет. Вернее, они были приняты. Формально. И вскоре отчислены якобы из-за несоответствия. Но… — Ренельд качнулся вперёд. — Судя по досье, они все были довольно умелыми магами с весьма обширными способностями. Только один нюанс: все с перекошенной в темноту аурой. Вот просто так. Была светлая. И тут вдруг тёмная. Такие метаморфозы не происходят на ровном месте. И последним в череде тех “благотворительных” адептов, был Рауль Донжон. Но и он, как мы уже знаем, тоже был отчислен очень скоро. Почему? Из-за “потемневшей” ауры.

— Если они просто пошли не по тому пути?

— Это без сомнений. Но вот что из этого причина, а что следствие…

Ренельд загадочно замолчал, явно довольный произведёным эффектом. Какой всё же позёр! Но в такие моменты от него почти невозможно было оторвать взгляд.

— Значит, считаете…

Но герцог вдруг поморщился и коротким движением коснулся виска кончиками пальцев. Актёр недобитый! Значит, вся его бодрость напускная, и ему вряд ли стало настолько лучше, как он хочет показать! Вот почему Лабьет так подавлен.

Наверняка они даже поссорились на этой почве — своим, ментальным, способом.

— Мари, — вздохнул герцог, вновь открывая глаза. — Раз уж мы играем в жениха и невесту, то отчего бы нам не перейти на неофициальное обращение друг к другу? Думаю, нас связывает достаточно, чтобы обойтись без расшаркиваний.

Я уже шевельнулась было — пересесть к нему и хоть чем-то помочь. Но чем? И вряд ли Ренельду будет приятна моя жалость. Потому я сделала вид, что не заметила его невольный жест. Однако отметила для себя.

— Что ж, если это поможет нашим делам — в чём я сомневаюсь — то нет смысла упрямиться, — ответила, дёрнув плечом. — Так какой же вывод ты хочешь сделать из всех исследований?

Ренельд чуть приободрился, вернувшись в седло любимого конька.