Моя сомнительная бравада все-таки пришлась по душе Ярославу. Какое-то время он все еще задумчиво смотрел на меня, а потом, резко хлопнув рукой по колену, заявил:

— А была ни была, Лекс! Ты ведь права — никаких задумок на будущее! И на абсолютно здоровых людей кирпичи каждый день падают и разбивают им головы вместе с их планами. Так толку страдать-то? И черт с ним, с завтрашним днем! А мы за сегодня выпьем, да, Лекс? Просто за сегодняшний день?

Я радостно кивнула, с готовностью подставляя стакан, который успела поймать буквально за пару секунд до того, как он упал на пол и непременно разбился бы. Мне очень хотелось верить, что точно так же я успела поймать Ярослава — за мгновение до того, как он натворил бы непоправимых глупостей. Ради этого я готова была ему врать, врать напропалую о полноценной жизни одним днем, а он готов был делать вид, что верит мне.

Ну и пусть это была игра-самовнушение. Ведь если слишком долго носить маску счастливого человека, она прирастает, позволяя забыть прошлое, забыть себя, забыть свое настоящее лицо.

Хотя бы на время.

Тем же утром, вернувшись в общежитие на первом поезде метро, я даже на секунду не могла подумать о том, чтобы лечь спать после бессонной ночи. Сердце в груди бешено колотилось, то сжимаясь в тугую пружину, то подталкивая к активным действиям. В висках стучала единственная мысль — только не ждать, только не спать! Я и так упустила слишком много времени, позволив Ярославу почти три месяца быть одному со своей страшной тайной.

Еще не до конца понимая, что собираюсь делать, скорее по наитию, автоматически выполняя приказы едва различимого внутреннего голоса, я взяла паспорт и отправилась в банк, явившись под двери отделения аккурат к открытию, в восемь утра. Там я сняла большую часть денег, полагавшихся мне за выигрыш в программе, оставив лишь незначительную сумму, чтобы совсем не закрывать счет. На обратном пути, купив в киоске газету с объявлениями, я уже точно знала, что в ближайшие дни должна съехать из общежития — в новую квартиру, в новую жизнь. И переманить к себе Ярослава, избавить его от необходимости изображать несуществующее счастье перед родителями, тратить на это силы, которые были ему так нужны.

Я не думала над тем, где брать деньги на оплату аренды спустя пару-тройку месяцев, когда все сбережения закончатся. Верная девизу "живем сегодняшним днем" я старалась не загадывать слишком далеко. На первое время самостоятельной жизни мне хватало, а дальше — я обязательно что-то придумаю.

А еще я понимала, что просто не могу оставаться в общежитии, в этом студенческом мире с его ребячеством, задиристостью, охотой на женихов и юношескими проблемами "где взять тушенки или денег до стипендии". Юность закончилась, осознала я. Пришло время взрослой жизни с ее жесткими законами и ответственностью за каждый свой шаг.

Хотя, поначалу все получалось практически без проблем, и обманчивая простота серьезнейших перемен в который раз удивила меня. Последний, шаг к полной самостоятельности оказался очень легким, почти невесомым. Совсем недавно я спала в одной комнате с Анечкой, Ясей и Соломией — и вот, спустя четыре дня в моем распоряжении небольшая однокомнатная квартира со всей необходимой мебелью, обжитая и уютная. Может, дело было в том, что я не скупилась на оплату, а может, просто в своевременности шага.

Собралась и переехала я очень быстро. Вещей у меня всегда было немного, так что сложить их в две большие сумки и самостоятельно перевезти на метро не составило большого труда. Соседки смотрели на мои сборы с выражением таинственного одобрения, явно не веря в то, что я переезжаю просто так, потому что хочу жить одна. На самом деле, они были уверены, что за всем этим стоит тень нового поклонника, которого я заимела тайком от Вадима Робертовича и теперь спешно скрываюсь от его сокрушительной мести и устрашающей ревности.

Но у меня не было больше сил их переубеждать, равно как и желания думать о последствиях моего поспешного шага. Даже идею с написанием книги я временно задвинула на задний план. Все сейчас казалось мне мелочным, не имеющим значения в сравнении с главной целью — переманить Ярослава к себе, попытаться вдохнуть в него веру в маленькое чудо, в полноценную счастливую жизнь.

И как только договор аренды был подписан и на руки получены две пары ключей, я позвонила на домашний родителям Яра и голосом «законной невесты» потребовала к телефону своего жениха. Яр оказался на месте — наверное, ему действительно нравилось отсыпаться дома после всех тех ночей на вокзале, а может он немного опасался обещанного мной шантажа. Но, как бы там ни было, он взял трубку.

— Записывай адрес! И чтобы через час был здесь как штык! Отговорки не принимаются! — таинственным голосом заявила я и, чрезвычайно довольная собой, пошла на кухню ставить чайник и готовить для Ярослава что-то похожее на вкусный ужин.

Все мне нравилось в новом жилище. И то, что располагалось оно в стареньком, типично советского образца районе с множеством парков и скверов, а значит наступлением весны здесь должно быть очень зелено и красиво. И то, что раньше в квартире обитало счастливое семейство с маленьким ребенком, которое переехало в собственное жилье, преисполненное желания обустраивать его с нуля, поэтому оставило почти все нажитое. Даже если бы риэлтор так подробно не рассказывала о прежних хозяевах, догадаться об их характере было несложно: все, начиная от картинно-трогательных чашечек в горошек, солнечно-желтых оптимистичных занавесок, и заканчивая книгами про Карлсона и Пеппи Длинный Чулок, так и кричало о благополучии, уюте и невозможности огорчений и печали в этих стенах.

Но больше всего мне нравилось, что квартира была светлой и солнечной — это чувствовалось даже в серые предъянварские дни. Выходя всеми окнами на восток, она давала возможность наслаждаться первыми лучами солнца и впитывать его жизненную силу каждое утро. Здесь с нами точно не сможет случиться ничего плохого, твердо решила я — и в эту самую минуту в коридоре прозвенел звонок.

Радостно потирая руки и готовясь презентовать Ярославу его новое жилище, я оптимистично подмигнула своему отражению в большом зеркале у входной двери и смело щелкнула затвором замка.

Неизвестно, насколько вся эта мультяшная атмосфера подействовала на моего друга, но, растерянно стоя на пороге, он никак не мог прекратить улыбаться. Улыбаться непритворно, и почти по-старому.

— Ого! Лекс! Это что? Это… как?

— Ну? И как тебе? — вопросительно и не без гордости за свою предприимчивость спросила я, отрепетированным жестом примерной хозяйки приглашая его пройти в кухню, к столу, на котором в ярко-веселеньких чашках дымился чай и на тарелках лежали наспех нарезанные бутерброды.

— Интересно… Уютно, да. И как-то очень мило. Будто в детство попал. Странное ощущение, если честно, — задумчиво проговорил Ярослав.

— Ничего, это поначалу странно, пока не привык! Располагайся! Мой дом — твой дом, как говорится! — похлопывая ладонью по небольшой табуретке, и деловито усаживаясь напротив, заявила я. — Слушай мое решение. Квартиру я снимала для нас обоих. Никакие возражения в стиле "Зачем", "Не надо", "Я не хочу подвергать тебя риску" не принимаются. Завтра на праздничном ужине у твоих родителей мы сообщаем, что наша светлая любовь вышла на новый уровень, и теперь мы будем жить вместе. Они же у тебя, надеюсь, не снобы? Мы и так уже довольно долго "встречаемся", пора бы как-то обновить наши… отношения, — я всячески старалась придать голосу шутливую беззаботность, опасаясь только одного — что Ярослав развернется, уйдет, не захочет ничего слушать, усмотрев в моем поступке унизительную жалость или чрезмерную опеку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но он, похоже, не собирался этого делать, только смотрел на меня с какой-то странной смесью отрешенности и неверия, рассеянно попивая чай.