Они снова переглянулись. И кивнули, выражая согласие.

— Кагано, — Кадар строго взглянул на ребенка, — иди, успокой мать.

— Хорошо, отец.

Когда мальчик скрылся из вида, прихватив своего друга Тарка, оборотень снова взглянул на чужаков:

— Я Кадар Эро, предводитель клана Обращенных Пантер. Могу ли я узнать имена своих гостей? И клан, к которому вы принадлежите?

Они оба, несомненно, были из кошачьих. Но каких именно: Львы? Пумы? Песчаные коты? Много кланов ушло из Запретных земель в поисках иного пути…

Более старший чуть склонил голову и глухо ответил:

— Я Кэртис Эро из клана Пантер, а это мой младший брат Эрик Эро также из клана Пантер…

— Что?! Как это возможно?!.. — вырвалось у предводителя.

Зеленые глаза чужака внимательно взглянули ему в лицо, и прозвучал ошеломляющий ответ:

— Мы оба — сыновья Кагано Эро из клана Обращенных Пантер и Найны Дарел из клана Истинных Пантер.

Второй весело сверкнул глазами:

— Так что здравствуй, дедушка.

И это не могло быть ложью, потому что Кадар явственно ощущал нити родства с этими двумя.

—

Как это возможно?.. — повторил он, чувств

уя

,

что сходит с ума.

Тот, что назвался Кэртисом, отвесил легкий подзатыльник

своему брату и ответил:

—

Может, войдем в дом и мы вам все подробно

объясним?

—

И нас

кто

-

нибудь покормит… — тихо

пробурчал себе под

нос

второй.

Это было

сказано

тихо, но Кадар

у слышал, и эта

фраза внезапно привела его в

чувство.

—

Конечно. — Он

мягко

улыбнулся обоим.

«…Они никогда прежде не собирались все вместе. Все до единого. Но не в этот раз…

Эмир был их миром, немногие желали гибели своему дому. Но именно она угрожала ему. Они были богами Эмира, но сила, что пришла извне, была более могущественна, чем их мощь, вместе взятая. Эта сила была абсолютна. Их мир оказался на перепутье: он должен либо погибнуть, либо выжить, и это зависело только от тех, кто живет на Эмире. Таковы были слова посланника Безумия, готового захватить мир.

И оракулы сказали свои слова, указывая на воинов, которые станут игрушками в руках пришельца.

Сами боги должны были спуститься из своих чертогов и смешаться с простыми смертными, чтобы тоже бороться за существование своего дома. Никто не знал, какой будет битва каждого из них и кто будет их противником. Это была потеха для Безумия, а для мира — его судьба, ибо не было сказано, по какому принципу Оно выбирает победителя.

Я певец и бард. Мое имя Ролани, в моих жилах смешалось множество кровей: драконов, эльфов, людей, даже, говорят, сирен. Во что я, кстати, верю больше, чем во все остальное. Я брожу по Эмиру наравне со свободным ветром и пою о том, что другие не смеют подчас даже прошептать.

В этот раз я был призван в храм великого бога-целителя Совирага, где передо мной предстали все боги Эмира.

Я видел Доэра, бога Справедливости и Света — мальчишку с огромными серо-зелеными глазами и озорной улыбкой. Я видел Лейлу — действительно, мало найдется богинь, способных сравниться с ней по красоте. А рядом с ней стоял ее злейший враг — Рой, прекрасный, как порочный ночной сон, и такой же надменный. Я видел самого бога-целителя, благородного и сурового. Я видел бога морей и океанов, который повелевает огнем, прародителя народа сирен — Сирена, и он говорил со мной от имени

богов Эмира.

Он рассказал мне о Безумии и его посланнике, он рассказал о Запретных землях, где живут оставшиеся, не вышедшие из изоляции оборотни, и попросил меня записать историю Безумных битв. И если Эмир проиграет — спеть свою последнюю песню о нем. Лорд Сирен вручил мне слова оракулов, всех оракулов, полные тексты, и наградил меня даром, который был одобрен каждым из богов, — мне даровали возможность…»

Мейдок поднял голову, отрываясь от текста на пожелтевшем листе пергамента. Дэвид и Митас выглядели задумчивыми.

Темный взглянул на своего светлого коллегу и прервал повисшую тишину:

—

Ты помнишь его, Митас?

—

Еще бы, — кивнул тот. — Твоего отца сложно забыть, встретив однажды. И я думаю, написанное тут — истинная правда. Только Ролани-Барду боги могли сделать такой подарок, потому что он единственный, кто осмелился спеть о

каждом

из них. Ему завидовали сирены, когда слышали его песни.

—

Да… — Дэвид подпер руками голову. — Я помню его тоже. Но он никогда не рассказывал мне об этом… О разговоре с богами и их даре, о котором тут нет ни слова. Может, это как раз объяснило бы, куда делся мой дорогой папочка триста лет назад. — Он взглянул на Мейдока. — Где ты это достал, мальчик.

Мейдок дернул себя за прядь волос и хмыкнул:

—

Мне подарил его Станислав перед самым своим уходом из Белой Ложи. Он сказал, что это отрывок из дневника очень умного и талантливого человека и что однажды мне это может пригодиться…

—

Не удивлюсь, если окажется, что у этого жреца припрятан где-то более полный дневник отца, — фыркнул Дэвид. — Я всегда знал, что он не так прост, как хотел казаться в своей фанатичной преданности Лейле.

—

Лейла сама не простая богиня, — тихо заметил Митас. — За последние пару лет ты мог в этом убедиться.

—

Да уж, — усмехнулся колдун. — Там еще что-нибудь было?

—

Нет, — покачал головой светлый маг, —

только этот

отрывок, названный «Эмир и Безумие»…

—

Ролани не принадлежал ни богам, ни силам, — задумчиво заметил Митас. — Дэвид, откуда у вашей семьи долголетие?

—

Там же написано, — указал на бумагу тот. —

Крови в наших

жилах намешано — закачаешься… Даже драконов

приплели

—

Ну-ну, —

хмыкнул

Митас.

—

Кстати, — оживился Дэвид, — а что там с

драконами? Мне

разведка докладывает, что у

Белой Ложи появился свой?

Не

поделитесь секретом, где мне

раздобыть такого же?

—

Размечтался, —

фыркнул Мейдок. — Динар принес мне

вассальную

клятву без принуждения, так

что

дракон мой.

—

Ну и ладно, — легко согласился колдун.

—

Что-то ты больно весел, — прищурился старший светлый маг.

—

Ты сам слышал только что: Эмир и мы исчезнем, если Безумие сочтет нас проигравшими. Однако мы все еще сидим здесь и можем рассуждать, значит, все не так уж и плохо. И сами посудите, там не только весьма удачливый Лилиан и мой лучший оборотень, но туда отправился также Растин. А Верховный жрец Роя, да еще такой уникальный, как этот…

В общем, по-моему, компания подобралась как раз такая, которая может весьма заинтриговать это самое Безумие. И очаровать его…

—

Возможно, ты прав, — медленно проговорил Митас.

Мейдок внезапно поднялся на ноги и потянулся:

—

Я доверяю своему брату. И в этот раз я согласен с лордом Дэвидом. Так что я отправляюсь обратно в свою Ложу, отсыпаться… на дворе глубокая ночь.

—

Ты можешь остаться у меня. Кровать широкая, — ухмыльнулся Дэвид.

—

Я еще не сошел с ума, — фыркнул юноша, проходя мимо него. Тот сделал неуловимое движение, но Верховный маг Белой Ложи ловко увернулся от подножки и озорно, показав язык, растворился в воздухе.

—

Он учится, — усмехнулся Митас, — и совершенствуется.

Дэвид покачал головой:

—

Пока он еще мальчишка, но когда вырастет… Это будет один из самых моих достойных соперников. Я тебе говорил, как мне нравятся перемены в Белой Ложе?