Отец и «косарь» исполняли дурацкую песенку. Тут налетел Шаманов Космический Народ — человек двенадцать в каких-то перекрученных простынях. Целью им служили мы. Отец с «косарем» заткнулись, у Иззи подал голос пейджер.

— Нет! — Иззи уставился на прибор. — Три с половиной, явный рост! Черт, Шаман пытается совершить «оп-ля»!

В воздухе заходили горячие волны. Космический Народ надвигался на нас среди сияющего песка — точь-в-точь Большое Соленое озеро. Потом мираж растаял, и за спинами людей в простынях, но ближе к нам, чем рынок в Назлет-эль-Семмане, появился большой сервисный комплекс, которого не было всего мгновение назад; впрочем, все, кроме Иззи, Джонни, меня, а также Шамана, отлично помнили, что его место — здесь.

На высоком шесте висел, дожидаясь ветра, техасский флаг. Вход в комплекс был внизу, а также на втором этаже — стеклянная дверь, открывающаяся в пустоту. Очень похоже на придорожное кафе с ампутированным подвесным переходом.

— Лила, — сказал Иззи, — как там дела с вьетнамской войной?

— С чем?

— Война во Вьетнаме. Это важно.

— Насколько я знаю, Вьетконг удерживает Вашингтон и большую часть Восточного побережья США, но правительство в Мемфисе не дает им легко продвигаться внутрь территории. А что?

— А президент кто? Колись, Лила, детка, мне нужно узнать счет, прежде чем Шаман отойдет от посудомоечной машины.

— Какой еще президент? — вмешался Сарвадука. — Последним президентом был Кеннеди. После 1963 года установилась монархия. Ты окончательно сбрендил, чертов развратник?

— В общем, так, братцы, — сказал Иззи, — переходим к плану В. Кажется, нам все равно не добраться до таможни к полуночи. Кстати, как у нас с полночью? Куда подевался баритон? — Лошадь «косаря» испуганно храпела, седло пустовало. Под копытом лошади валялась дохлая гадюка с плохо завязанным галстуком, съехавшим на глаза.

— Проклятье! — сказал Джонни. — Вот она, судьба лучшего земного баритона!

Сарвадука сплюнул и тронул свою лошадь пятками.

— Кому пришло в голову сажать в седло эту гадюку?

Космический Народ столпился в двухстах ярдах от нас. За дверями кафе кто-то замаячил.

— Это Цыган, точно, — сказал Джонни. — Я не видел его с тех пор, как мы вместе тусовались в Магеллановом Облаке.

Цыган монотонно барабанил по стеклянной двери. Через некоторое время он сполз на пол, оставив на стекле гнойный след. Позади него появилась высокая фигура в белом.

— А это, видать, Шаман! — испуганно воскликнул Джонни.

«Где Нора?» — подумал я. Потом я — Мэл — закрыл глаза и чуть не ударился лбом о столик.

— Что с ней сделается? — сказал Иззи, путешественник по пустыне. — Она бьет в «яблочко», зато у нас проблемы. Не нравится мне улыбочка Шамана.

Джонни Абилен расстегивал свою человечью кожу. И это мой отец!.. Широкополая шляпа съехала ему на щупальца. Сапоги вместе со шпорами и ногами упали в песок. Обезумевшая лошадь, на которой только что восседал Джонни, помчалась в сторону пирамиды Хеопса. Джонни немного повисел в воздухе, а потом упал со скоростью, не достигающей 32 футов в секунду в квадрате.

Лилу Кодзи несильно стошнило. Сарвадука спешился, подбежал к Иззи и рухнул на колени.

— Нам ничего не угрожает, Иззи? Космический Народ нас не тронет? У тебя есть план В? Что это за план, Иззи?

Иззи шлепнул лошадь «косаря» по крупу и проводил ее взглядом. Лошадь поскакала к Космическому Народу. За ней устремилась лошадь Сарвадуки.

— Дай подумать, — сказал Иззи.

— Нора! — прохрипел я, словно собираясь проститься с жизнью.

Я оторвал голову от стола. Моя щека была мокрой — не иначе, я распустил слюни. Нора была холодной и неподвижной. Шаман стоял у стеклянной двери, у его ног валялся Цыган. От останков Цыгана поднимался едкий пар.

— Нора?..

— Я — это ты, — изрек Шаман. Он глядел на пустыню, а не на меля. Он дырявил меня без всякого воодушевления, как пьяный, не обращая внимания, что сверло со времени моего «оп-ля» сильно затупилось. — Ты — это я!..

До чего же мне надоела эта волынка. Масло масляное… Я уже видел свою точку опоры, я подглядел краем глаза, кто я такой; правда, я очень устал.

Шаман наклонил голову под противоестественным углом и стал смотреть на команду Иззи. Космический Народ ему не мешал.

— Уменьшение… — пробормотал он. — Хитрая бестия!

Он оглянулся на меня и дернул подбородком. Я знал, что он манит меня к себе, хочет, чтобы я встал рядом. Мое тело налилось свинцом, пульс застучал во рту. Я должен был оставить Нору и подойти к нему. Он обнял меня за плечи.

Внизу Космический Народ тянулся к нам, как гелиотропы к Солнцу. Сарвадука цеплялся за седельные сумки Иззи. Лила закрывала ладонью глаза и втягивала голову в плечи, как черепаха, прячущая голову в панцирь. Силой Шамановой мысли Джонни Абилен был повержен в песок. Стоя за стеклом, Шаман обращался ко всем сразу. Его голос раздавался во всех головах.

— Это моя собственность. Он — это я. Он — мой ручей, мой древний источник. Я — это он. Его глубокие воды оплодотворяли и ласкали меня, пока я не порвал пуповину и не проклял Абу ради собственной забавы. Он — это я. Абу навечно останется на Земле. Абу — это я, моя вечная жизнь.

— Дело в том, Шаман, — возразил я, — что я не ты.

Иззи рылся в своих седельных сумках, словно там был спрятан загадочный план В. Лила слезла с лошади и сидела на песке, стукаясь головой о Сарвадуку, который по-прежнему стоял на коленях перед Иззи и умолял того что-нибудь сделать. Джимми, поблескивая на песке худосочным тельцем, пытался подняться.

— У меня появилось ощущение… — сообщил Иззи, выбрасывая из сумки заплесневевшие бисквиты, карты, лосьон для загара, авиабилеты, астрономические таблицы и прочую заваль. — Сильное ощущение!

Я, Абу, многое пережил. При мне расцветали и угасали цивилизации. Космический Народ мог бы оставить от Иззи и всех остальных мокрое место, а я и глазом бы не повел. Но я, Мэл, был в этом мире сущим новичком, всего-то двадцати четырех лет от роду, и для меня мельчайший трепет материи был откровением. Действуй, Иззи!

— Вот! — Иззи достал брошюру для путешественников, которую прихватил в американском посольстве в Каире, и стал ее листать, по. ка не нашел место, что было там всегда, еще до «оп-ля» Шамана. Он почуял его своим «иззовидением». — Взгляни, Сарвадука!

Он сунул брошюру Сарвадуке под нос.

— Ну и что? — не понял тот.

— Мотельный бизнес вконец замутил тебе мозги. — Сказав это, Иззи побежал к Космическому Народу, размахивая над головой своей книжицей. — Эй! А вот это видали? Это вам Шаман показывал?

Космический Народ пытался разглядеть Шамана через стекло. Иззи пришлось одергивать каждого, чтобы заставить взглянуть на заветное место. У одних это вызывало ужас и оцепенение, у других — злость, отторжение и желание дать Иззи пинка, третьи принимались спорить с Иззи и друг с другом.

Нора пошевелилась. Я подбежал к ней.

— Мама!

— Ты — это я! — запротестовал Шаман. Я не обратил на него внимания.

— Я всего лишь дальний потомок созданного тобой Хефрена, — ответила мне Нора. На ее лице опять появилась краска, глаза ожили.

— Нет. — Я поцеловал ее в лоб. — Ты царица Пунта, земли благовоний, моя возлюбленная супруга. Хефрена я не создавал. Я вообще не имею к нему отношения.

Шаман вскипел.

— Хефрен явился мне во сне и велел откопать тебя, неблагодарный червь! Ты отрекаешься от Хефрена?

— Это твое «оп-ля» все изменило, Шаман, — сказал я.

Внизу Иззи торжественно зачитывал, чтобы было слышно всем:

— Вот что тут написано черным по белому, ребята: «Посетителям Долины Царей будет любопытно узнать, что, вопреки прежним предположениям, Сфинкс не имеет отношения к Хефрену. Фрэнк Доминго, старший судмедэксперт управления полиции Нью-Йорка, заключил на основании пристальных наблюдений и подробных исследований, что между лицом гизейского Сфинкса и статуей Хефрена, прежде считавшейся моделью для него, отсутствует какое-либо сходство». И наоборот. Вот так-то, мальчики и девочки. Ваш ощипанный предводитель вешал вам лапшу на уши.