- Правда, не уплывем, - сказал Проша. – Пошли по берегу тогда, так точно не заблудимся.

- И русалок встретим. Думаю, что не стоит, нам идти этим путем. Надо зайти чуть глубже в лес и оттуда уже отправится в деревню.

- Хорошо.

- Тогда пошли, не будем засиживаться. А то скоро вечер, а там и до ночь. Не охота с ночницами встречаться.

- Тута ночницы летают?

- Еще какие. Леший сказал, что она меня может в пещеру унести и кровь выпить всю.

- Тогда идем быстрее, - сказал Бажен и попытался встать, но земля провалилась под ногами, и он уселся обратно.

- Ты идти-то сможешь? Елки-палки, Олег, ну ты и перестарался.

- Прости, Бажен, я не хотел так, - сказал Олег. – Давай, Проша, поможем ему пару шагов сделать, а дальше он сам.

Мальчики взяли его под руки, и пошли в лес.

Давыд все утро провел за медовухой и весь день за вином. Пока остальные опричники ходили по домам да по избам, собирали подать, он сидел то в зале, то на скамье у пруда, то в тени деревьев подле усадьбы и везде носил с собой кувшин.

- Эй, Елизар! Голова твоя дырявая. Ну-ка подь сюды, посидим да выпьем.

- Не могу, Давыд. Яков сказал дела прежде сделать надо, собрать добро, да и в путь отправляться. Я бы рад, правда, но Яков...

- Яков? Ах, этот Яков. Давно он тут главный стал?

- Так ты главный, а не он.

- А чего ты тогда о его словах мне рассказываешь? Брось сундук и иди сюда. Дело есть к тебе. Личное и очень важное.

Елизар, был самым крупный опричником и не самым умным, потому и тащил сундук в одиночку. Детина, ростом с небольшое дерево, бросил сундук и присел рядом с Давыдом. Скамья жалобно хрустнула под его весом.

- Ну что, конь? – спросил Давыд.

- Какой конь? Я не брал коня. Это Федор по коням у нас.

- Как скажешь. Елизар, вот ты скажи, ты мне помочь можешь? По-братски, мы же братья, да?

Давыд говорил развязно и потрепал Елизара за бычью шею, словно щенка малого.

- Могу, Давыд.

- Тогда послушай внимательно, - Давыд дернул его за шею и наклонил к себе, а сам заговорил тихо и на ухо. Пьяная речь сменилась на холодную и рассудительную. – Когда мы поедем дальше, в следующую деревню, мне надо будет вернуться. И мне надо, чтобы ты поехал со мной. Я тебе за это дам пять златцев прямо сейчас, и еще столько же если никому не скажешь об этом разговоре. Но только после того, как мы с тобой сделаем одно дело тут. Только ты и я. И никому об этом деле не скажем.

- А Якову?

- Ему тем более. Слышишь?

- Слышу, слышу.

- Ну, хорошо, - сказал Давыд и разжал шею Елизара. – Тогда неси сундук дальше. Да не спеши особо, чем позже мы поедем, тем лучше, - вновь разнузданно заговорил Давыд.

- Это почему нам лучше позже выезжать, а Давыд?

- Ох ты! Яко! Да ты словно призрак бесшумно ходишь. Хотя, я не припомню, чтобы ты подохнуть-то успел, чтобы бестелесным стать.

- Потому что я живее всех живых, - сказал Яков.

- Да это медовуха во мне говорит, не обращай внимания, -  сказал Давыд и отмахнулся.

Яков не собирался продолжать разговор. Он проследил взглядом за Елизаром и последовал за ним.

- Елизар, давай помогу, а то ты силач, конечно, самый известный среди нас, но даже ты можешь подустать.

- Ерунда, Яков, - улыбнулся Елизар, довольный тем, что похвалили его врожденную силу.

- Я, все-таки, помогу.

Они вместе донесли сундук, доверху нагруженный крестьянским добром. Прежний царь крестьянское имущество забирать в качестве подати не велел, но Златолюб в своем княжестве решил периодически проводить такие мероприятия.

- Вот мы зачем забрали у той бабки клубок ниток цветастых, а? – спросил Елизар.

- Видимо, ничего другого не было, раз забрали.

- А забирать-то зачем?

- А ты о таких вещах не думай и спать будешь спокойно. Нам князь раздал указы и мы должны их исполнить. Давай, загружай тюки.

В это время подошли еще несколько опричников. Они тоже несли честно награбленное имущество. Один из них рассказывал, как ударил промеж глаз мужика, что не хотел топор, с рукоятью резной отдать. Яков подошел к ним.

- Идите, еще несите. Мы с Елизаром погрузим сами.

Когда они остались одни Яков спросил:

- Елизар?

- Ау.

- О чем вы там с Яковом трепались на скамейке?

- Да ни о чем таком, Яков, ты же знаешь, - ответил тот.

«Ты же знаешь», Елизар использовал, когда не мог придумать, что сказать. Врать же он умел едва ли лучше ребенка, что только что научился говорить.

- И все-таки.

- Да я забыл уже честное слово. Ты же знаешь, Яков.

- Знаю, знаю. Голова ты дубовая.

Оставшийся день у опричников прошел в таком же духе. Приносили сундуки, нагружали лошадей, выпивали кружку пива и по новой. Чем больше пива они пили – тем меньше добра крестьянского отбиралось. Один опричник синий, словно небо, принес камень с огорода одной вдовушки. Конечно, его в тюк не положили. Яков решал вопросы с Бокучаром по поводу увеличившейся подати. Наместник все никак не хотел отдавать ту же долю, что и крестьяне, но у Якова имел в запасе железные аргументы, против которых Бокучар не пошел. Все отдал. Ни больше, ни меньше. Все как положено.  Еще Яков выпросил телегу одну у наместника, потому как на лошадей все не влезет, а им еще в Зеленый Яр ехать. Конечно, Бокучар спорил и конечно дал телегу, помня о железных аргументах Якова. Давыд все это время пил вино и пел старые песни:

Если вдруг грустит бандит,

И притих дев-и-и-и-чник,

Значит, кто-то за всем бдит

Значит сыт опр-и-и-и-чник!

Хоп-хей, хоп-хей!

Будет сыт опричник!

- Давыд! Собирайся. Скоро в путь, - крикнул ему кто-то из опричников с конюшни.

- Да, да. Мне прежде надо дело одно сделать, а то много пил сегодня. Погодите.

Давыд покачиваясь и морща лоб от головной боли, пошел за дом наместника. Там он, прежде чем сделать дела, кинул меч в траву. Оружие это, на котором имя его выбито, и ручка с камнями цветными, Давыд получил в награду за первый удачный поход. Забудь Давыд именной меч в траве за домом, ему бы пришлось за ним вернуться, как бы далеко они не уехали. Даже заумный Яков не поспорил бы. Вскоре Давыд присоединился к опричникам.

- Ну что друзья, как прошли сборы? Все собрали?

- Всё! – хором  прокричали опричники.

- А не обманываете? Себе ничего не прикарманили?

- Ничего, – снова хором, но уже не так смело, ответили они.

- Ну, боги вам будут судьями. Давайте еще по кружке выпьем и в путь.

- Хватит пить, Давыд, - сказал Яков, седлающий коня. – Мы и так задержались тут из-за твоего боя, да пока ты в себя пришел.

- Никак не могу понять, ты откуда такой правильный взялся, Яков?

- Сам знаешь, откуда.

- Да, знаю. Так что? Никто не ударится со мной кружкой?

Опричники посмотрели на Якова и не ничего не ответили.

- Да что вы на него смотрите все? Своих голов нет что ли? Если я прикажу, то все тут как свиньи нажретесь! Но я по-братски прошу. Пока что...

- Не в выпивке братство познается, - сказал Яков.

- Все. Начал сопли пускать. И вы хороши. Собаки этакие! Смотрите, как бы самосуд тут над вами не учинил за отступничество.

- Давыд.

- Ни слова больше! Я тебя слушаю, Яков, и мне спать сразу хочется. А откуда у нас тут телега?

- Бокучар дал, много подати везем.

- Я тогда тут устроюсь, если никто не будет возражать? – спросил Давыд, осматривая лица опричников. Не встретив возражений, он запрыгнул в телегу и улегся поверх дырявого ковра, который отобрали у кого-то из крестьян. Не успели опричники глазом моргнуть, как Давыд захрапел.

- Собираемся, собираемся! – кричал Яков. - Селиван, давай вяжи там покрепче. Фома, куда ты прешь? Кинь с Давыдом рядом. Елизар. А хотя, ничего. Делай, как знаешь. Все? По коням мужики.

Кони задвигали ушами, замотали головами, радостные, что, наконец, разомнут ноги. Коня, что покрепче запрягли в телегу, хозяин коня же сел на козлы. Так и тронулся княжий караван во главе с Давыдом, что спал позади, управляемый Яковом, что ехал впереди.