Они покинули богатые улицы Радольска, где Олег впервые увидел дома собранные целиком из камня, и поехали через грязные одноэтажные деревянные окраины. В одном из дворов группа местных жителей водила хоровод, возле деревянного идола. Олег не узнал в нем ни одного из известных ему богов.

- Тео, ты знаешь, кто это?

- Нет. Полагаю, подмастерья. Может чернорабочие.

- Я про идола.

- Ах. Должно быть, какой-то местный божок.

- Хочешь, сказать, что у них здесь свой бог?

- Возможно. Я всегда думал, что боги рождаются в грязи и нищете. И пусть им приписывают всевозможные подвиги и чудеса, благодаря которым они обретают богатство и славу, но бог всегда должен появиться из грязи и нечистот. Так уж повелось, что во дворцах богов не выдумывают. Там их лишь подхватывают и превращают в своих покровителей.

- Почему?

- А зачем выдумывать бога тому, кто уверен в том, что завтра будет сыт?

- Не знаю. Может, чтобы не боятся смерти?

- На полный желудок никто не думает о смерти. А если такая мысль все же проберется в праздный ум, то несколько кружек вина ее прогонят в дальние уголки души.

- Хотел бы и я так.

- Тебя не устраивает наша жизнь? Разве тебе скучно?

- Нет, но хотелось бы немного той скуки, которая одолевает князей и вельмож.

- Быть может когда-нибудь. А что с тем стихом? В той суматохе, ты так и не разъяснил мне, откуда ты его взял.

- Его мне рассказала гадалка.

- Ты что, потратил часть нашего серебра на гадалку?

- Да.

- Скажи, что не больше одной монеты.

- Пять.

- О, пустая твоя голова! Они же все жулики и шарлатаны. Зачем?

- Я хотел убедиться, Тео. И знаешь ли, я думаю, что она смогла бы пересказать любимую песенку твоего деда.

- Во-первых, то была считалка, а во-вторых, с чего ты это взял?

- Она многое знала.

- Дай угадаю, она сказала что-то вроде того, что твоя душа не может найти покоя, или скорее то, что недавно ты столкнулся с выбором. Так? Они всегда говорят такие вещи, которые можно истолковать и так и этак, в итоге ты сам подстраиваешь случившееся с тобой под ее слова.

- Да нет, все было не так. Она действительно многое знала.

- Ого. И что она знала?

- Она знала, что я приехал с юга.

- Это можно узнать от…

- Ты думаешь, что ее люди следят за въездом – я тоже так решил. Затем она рассказала о нашей проблеме с князем. Ты скажешь, что у нее могут быть люди и во дворце, и я об этом подумал.

- А вот тут нет – я не подумал, что у нее есть засланные черностопцы при дворе. Их туда на арбалетный выстрел не подпустят. Разве что среди конюхов может найтись один такой. Но любые слухи ползут по городу быстрее, чем крысы по ночным улицам, так что, тут нечему дивиться. Это все?

- Далеко не все, Тео. Самое интересное впереди. Готов?

Ученый внимательно выслушал Олега, после чего сказал:

- Крайне интересно.

- Вот и я о том же.

- Ведьма открыла дорогу в бездну? И что такое черное солнце?

- Я не знаю. А этот стих, что ты скажешь по его поводу?

- Никогда не питал любви к стихам именно из-за того, что в них все сказано вскользь. Вечно поэты ходят вокруг да около. Стих гадалки превзошел все те стихи, что я слышал раньше в своей неопределенности.

- Черное солнце, черное солнце, - повторил сзади Леший. – Это ли не тот момент, когда луна становится перед солнцем?

Олег и Теодор Кительсон переглянулись.

- Очень может быть, - сказал, Тео. – Были бы у меня звездные карты, я бы мог сказать, когда будет этот день.

- В день первого снега, - вновь удивил Леший друзей своей осведомленностью.

- Откуда ты это знаешь, дорогой хозяин леса?

- Мы заранее знаем, когда наступит этот лень. Под затмением мы отмечаем праздник. Лешие покидаю далекие леса, и собираются под ветвями Отца. Только лешие севера не приходят. Возможно, что у них с людьми намного больше общего. Раньше я об этом не думал. Слишком они гордые.

- Допустим, что «черное солнце» - это затмение…

- Очень даже вероятно, - еще раз сказал Тео.

- Но как это связано со стихом? – закончил свою фразу Олег.

- А прочти-ка еще раз.

Олег прочел.

- Нет, дай я сам прочту.

Теодор Кительсон прочел стих в третий раз.

- Ну что ж, «погаснет свет», «темное дитя», все это вроде наводит нас на мысли о затмении и, возможно, о том кто родился или родится в затмение. Но что значит все остальное? «Пламя в три локтя». Хм.

- Что?

- В том то и дело, что ничего. Но это пока что. Как только мы вернемся в Лысовку, у нас будет время, подумать над всем этим.

- Тео?

- Да, дорогой друг. Сначала мы поможем тебе. Не отчаивайся. Теперь, когда твоему нынешнему телу не грозит расправа, мы можем спокойно заняться поисками, ответа на очевидный вопрос. Как извлечь твою душу и где найти тело?

- Я не о том, Тео. За нами едут всадники.

- Это черностопцы, - сказал Олег, увидев знакомые лица.

- Держитесь, - сказал Тео и подстегнул лошадей.

***

- О мудрейшая…

- Брось Зурал эти напыщенные церемонии, нас никто не видит, - сказала гадалка, когда к ней в дом, сокрытый среди  квартала бедняков, вошел покрытый пылью и потом черностопец. – Они сбежали, ведь так?

- Ты же сама знаешь, зачем спрашиваешь?

- Надеялась, что мой дар меня обманул, когда сказал, что ты их упустишь. Очень жаль.

- Я могу послать за ними Айдахара. Мы же знаем, где их деревня.

- Мне не нужны их головы, Зурал!

- Тогда, что тебе нужно? По твоим прекрасным глазам, сестра, я вижу, что ты и сама толком не знаешь.

- Не знаю, ты прав. С этим юношей что-то не так. Я не поняла что, но те образы, которые всплыли в моей голове, мне не знакомы. Я помню… черное солнце. Гигантская дыра, размером больше всего, что только можно представить. Она как-то связана с ним. Я попыталась посмотреть в нее, но как только взгляд мой скользнул внутрь, я оледенела. Это был самый жуткий холод. Он не обжигал, как бывает порой. Нет. Он порабощал. Знаешь, мне там было так спокойно. Как в могиле. И очень холодно.

- Ты что-то еще ему сказала?

- Да, было что-то еще, но никак не могу вспомнить. Нечто вырвалось из бесконечной тьмы и прошло сквозь меня. Оно оставило ему послание моими устами, но я была окутана мраком и не видела и не слышала ничего. Я даже не помню как покинула шатер.

Гадалка запустила пальцы в густые черные волосы и склонила голову. Зурал заметил, как по нежным щекам его сестры потекли слезы. Сердце брата сжалось. Он присел рядом, чтобы успокоить, но только положил руку на плечо, Зарима вывернулась, как кошка, и отошла в другой угол комнаты. Она встала перед зеркалом и откинула копну волос назад.

- Может, перестанешь пользоваться тем зельем? Я боюсь, что однажды не увижу твоего прекрасного лица, а на его месте навсегда останется старуха.

- Нет, Зурал. Старухе доверяют больше чем молодой черностопке.

Гадалка взяла гребень и утопила его в черном шёлковом море. Тишина некоторое время разделяла брата и сестру.

- Зарима?

- Да?

- Ты в порядке?

- Буду, дорогой брат. Скажи, у тебя сейчас нет никаких дел? – спросила она, смотря на него через зеркало.

- Надо бы еще обойти всех фокусников.

- Займись этим сейчас, мне нужно уединиться.

- Ты ведь хочешь написать одно из своих тайных писем?

- И не забудь проверить конюха во дворце, - сказал девушка на прощание брату.

Через неделю друзья вернулись в деревню. По пути им пришлось дать крюк, чтобы оторваться от преследователей. Они проехали через Полпути и Прибрежное, - ничем не примечательные, едва дышащие деревни. Мокроус знал об успехе предприятия, еще до приезда. Теодор Кительсон отправил советнику письмо из постоялого двора «Гусь и сойка», где была очень грязная постель, но очень приветливая хозяйка.

Как только друзья отобедали в усадьбе наместника, и Бокучар отправился в кровать, чтобы отдохнуть с дороги, Мокроус обратился к лекарям: