— Да я бы и без этого, запомнил, — галантно возразил джентльмен. — К сожалению, с Франеком не мог помочь. Думаю, пани не раз и машину Орешника видела?

— Наверняка тысячу раз. Какое счастье, что я к вам обратилась, иначе могла бы искать человека без толку долгие годы и случайно встретить… скажем, в аэропорту Торонто. И выяснилось бы, что в Варшаве мы соседи. Ну ничего, не первый это случай в моей жизни, везёт мне на такие парадоксы. Разрешите вас поблагодарить от всей души и пожелать успеха в делах.

— Нет, нет, это я должен благодарить пани, так приятно с вами общаться, молодость вспомнил, и столько эмоций.

Довольная, даже почти счастливая, покинула я гостеприимную лавочку, ещё раз прочитав фамилию владельца на вывеске.

В Пески я вернулась с песней на устах.

Поздним вечером я заловила Вальдемара в сарае с сетями.

— Пан Вальдек, — проникновенно заговорила я. — Пожалуйста, продайте ваш лучший янтарь, из тех, разумеется, которые собираетесь продать, одному владельцу магазинчика на Долгом Тарге в Гданьске. Некий Жечицкий. Лично, без всяких там Валтасаров и прочих. Да, кстати, Валтасар он и есть Валтасар, такие у него и имя, и фамилия.

Подняв голову от сетей, Вальдемар заметил:

— Как-то глупо звучит, вы не находите?

— Зато очень удобно вводить людей в заблуждение. Так продадите?

— А что? Какой-то ваш знакомый? Хотя… минутку… Жечицкий, вы сказали? Слышал о таком, говорят, очень порядочный человек.

— Он не человек, а настоящее золото! И я поклялась себе — уговорю вас, ведь он мне оказал такую услугу, такую… как вот от нас до Австралии! Так пусть хоть чем-то его отблагодарю, и, думаю, пан тоже не останется внакладе?

— Ясно, не останусь, если обойдусь без этих гиен. Вот только времени у меня нет.

— При таком шторме найдётся. Если бы при продаже не надо было торговаться, я бы сама поехала к нему с вашим янтарём, но в торговле я — как корова в мазурке, так что лучше мне не ездить.

— Ладно, если получится, постараюсь. А шторм завтра кончится. Ветер повернёт.

— А что, обещали?

— Обещали. Ночью ещё все восемь баллов будет, а к утру начнёт стихать. А что он такое пани сделал? Как отсюда до Австралии?

— Указал мне дорожку к Франеку.

И опять Вальдемар посмотрел на меня долгим взглядом.

— Если честно, зачем вам понадобился этот Франек?

Усевшись на ящик, я закурила, отыскала замену пепельнице и решила все секреты не раскрывать.

— Ведь пан видел там моего мужа, правда? Вы его узнали, только мне не хотели говорить. Значит, он там был. Нет, он не убивал, характер у него неподходящий, трусоват был покойник, вечная ему память, но видел, так сказать, все представление, а что было потом — не знаю, потом мы сразу разошлись. И очень хорошо сделали. А тот янтарь с золотой мухой объявился в Варшаве. Знаю одного человека, который видел муху собственными глазами. И не только муху, рыбку тоже. И третий, с дымкой перламутровой. То есть добычу убитой девушки. Я сначала попыталась было что-то узнать, да потом отвлеклась, личные неприятности, то да се, и вот теперь опять хочу вернуться к тем старым делам. Зацепкой для меня стал Франек, все о нем говорили, но предпочтительнее было бы отловить того, который показывал украденный янтарь. Хочу поинтересоваться, откуда он у него.

— И доинтересуетесь до того, что вас тоже пристукнут.

— Пустяки, дуракам везёт. А мы с вами, если помните, давно пришли к выводу: это может быть уже десятый владелец, сокровища запросто прошли через множество рук, об убийстве человек ничего не знает, что-нибудь авось расскажет.

— Значит, так, — решительно произнёс Вальдемар, на которого произвела впечатление моя чистосердечная исповедь. — Вы правы, я и в самом деле признал тогда вашего мужа, но не говорил, потому что сначала не был на сто процентов уверен, в темноте легко ошибиться, а потом подумал — пани с ним заодно, чего же мне откровенничать, коли вы и без меня знаете. Ваш муж тогда на машине уехал. И все было так, как вы догадались. Я видел только конец представления, когда все его участники, так сказать, уже расходились. Очень возможно, муж ваш видел все. И знал больше всех.

Я курила и думала. Наверняка знал, теперь в этом нет сомнения. Мне словечка не пикнул, ведь мы уже были на ножах, зато сразу же после развода женился снова. Той жене мог что-то и сказать. Может, имеет смысл поговорить с Аней, моей подругой, которая известила меня о смерти бывшего. Вдруг и в самом деле Пупсик умер при довольно подозрительных обстоятельствах? Тогда Аня вроде бы на что-то намекала. И может, она знала новую жену Пупсика?

— Что же касается Франека, — вернулась я к прерванному разговору, — он жив и, сдаётся мне, ворочает большими делами. Старается особо не высовываться, а если с кем и общается, то не со здешними. А вы что думаете о нем?

Вальдемар честно сосредоточился, прежде чем ответить.

— Трудно сказать, я плохо его помню, прошло столько лет. Если бы встретил — не узнал.

— Но ведь что-то думаете? — не отступала я.

— Из того, что вспоминаю, и учитывая слухи… Думаю, он мог иметь с этим дело. Если кто-то и имел, так только он. И похоже, после этого сбежал, так ведь?

— Если тоже не убит и исчез — значит, сбежал. Вы правы, без причины не бегут. Может, боялся расспросов, не хотел связываться с милицией…

— Значит, понимал, что милиция займётся расследованием?

— Вот я и говорю. Интересно, что об этом знает Валтасар, ведь они до сих пор вместе работают. Я уже поняла — тогда Франек смылся, а его место занял Валтасар. Вот только не знаю, кто у кого в подчинении, ну да это без разницы. И смотрите, как они все вдруг онемели: столько народу знало об убийстве, и все молчат. Тысячу лет молчит Франек, тысячу лет молчит Валтасар, тысячу лет молчит мой муж… Впрочем, это-то неудивительно, но при жизни мог же сказать! А идиот Терличак только сейчас заговорил, да и то несёт какую-то чушь.

— А пани считает, что Валтасар тоже?..

— Вот кому я бы ни на грош не поверила. Надо было видеть, как он смотрел на янтарь тогда, на пляже. Уверена — он в этот янтарь вцепился, как репей в собачий хвост. Вот вы помогли тем убитым донести янтарь до дома. Не заметили там случайно где-нибудь Валтасара?

— Людей много крутилось; может, Валтасар и был.

— Наверняка!

Я злилась на себя за то, что не воспользовалась случаем, предоставленным мне судьбой много лет назад. Ведь была же здесь, когда совершилось преступление! По горячим следам многое можно было сделать. Да хотя бы прижать покрепче Пупсика, раскололся бы, как пить дать. Или вот ещё упущенная возможность. Мой Драгоценный отправился в милицию, когда обнаружили трупы. Надо было упереться всеми четырьмя лапами и ни на шаг от него! И вот ещё Флориан… Решили, что сам утонул, чтобы не портить себе статистику.

Ну ладно, прошлого не вернёшь, придётся навёрстывать теперь. Плевать на Франека, займусь доступным мне Орешником, ведь это в его руках побывал янтарь с золотой мухой. Силой выдеру у него — откуда, устрою очную ставку с Адамчиком, переговорю с Аней, разыщу вторую жену сладкого пёсика.

Я чуть было не ринулась в Варшаву тотчас, так воспылала желанием заняться расследованием. Удержал меня только ветер.

Проснулась в шесть утра и сразу почувствовала — в атмосфере что-то изменилось. Какое-то время прислушивалась. Нет, я не ошиблась, северный ветер стих. Когда дул сильный северный ветер, на чердаке со стороны моря раздавались такие завывания, куда там стае волков, а сейчас волков не слышно. Значит, или совсем нет ветра, или он сменил направление. Встав, выглянула в окно. Солнце уже взошло, все отлично видно.

По листве деревьев не определишь, есть ли ветер, поскольку листвы уже не было. С надеждой уставилась на тряпку, висевшую на заборе. Тряпка не шелохнулась. Не выдержав, на цыпочках прокралась в комнату Мешека, лишь оттуда в окно виден флюгер на высоком шесте. Мешко спал как убитый, имел право, в школу ему только к восьми.