— Это Константин! — прошептал он, и Джонни быстро оглянулся. Константин — иммигрант грек, забойщик с шахты «Блааберг». Сильный рослый черноволосый парень с сломанным носом. Нос ему сломал Джонни десять месяцев назад. Холостяком Джонни дрался не реже раза в месяц, ничего серьезного, дружеский обмен ударами.

Но Константин никак не мог понять, что теперь у Джонни есть жена, она запретила ему участвовать в дружеских потасовках. И у него появилась высокомерная теория, что Джонни просто струсил.

Он вошел в бар, держа в мощной волосатой руке стакан и манерно отставив мизинец. Он шел с самодовольной улыбкой, другой рукой упираясь в бок. Задержавшись у зеркала, чтобы поправить волосы, он подмигнул приятелям и направился туда, где стоял Джонни. Остановился перед Джонни и осмотрел его тяжелым взглядом, мигая и покачивая бедрами. Его друзья с шахты «Блааберг» стонали от смеха, держась друг за друга.

С усмешкой, которая вызвала новый приступ смеха у приятелей, Константин исчез в уборной. Выходя оттуда десять минут спустя, он послал Джонни воздушный поцелуй и присоединился к своим приятелям. Они выпили в честь грека. Джонни, напряженно улыбаясь, возобновил обсуждение достоинств мустанга.

Двадцать минут и полдесятка бренди спустя Константин повторил свое представление на пути в уборную. Его репертуар был ограничен.

— Держись, Джонни, — прошептал Дэви. — Пойдем посидим на веранде.

— Он сам напрашивается, говорю тебе! — Улыбка Джонни исчезла.

— Пойдем, Джонни, парень.

— Нет, дьявол, подумают, что я убегаю. Я не могу сейчас уйти.

— Ты знаешь, что скажет Хэтти, — предупредил его Дэви. На мгновение Джонни заколебался.

— К дьяволу что говорит Хэтти. — Джонни сжал правую руку в кулак, ощетинившийся золотыми кольцами, подошел к Константину и прислонился рядом с ним к стойке.

— Херби, — окликнул он бармена, а когда тот повернулся, указал на грека. — Пожалуйста, дай леди портвейн и лимонад.

И зрители рассыпались в поисках укрытия. Дэви бросился на веранаду за Хэтти.

— Джонни! — выкрикнул он. — Он снова дерется!

— Да! — Хэтти вскочила на ноги, как рыжеволосая валькирия. Но ее задержала толпа зрителей, забивших вход в мужской бар и окна. Зрители вставали на цыпочки, взбирались на стулья и столы, чтобы лучше видеть, каждый удар, звон и треск разбитой мебели сопровождались радостным одобрительным ревом.

Хэтти зажала в правой руке сумочку и, как исследователь джунглей прорубает мачете дорогу в подлеске, расчистила путь в бар.

У двери она остановилась. Конфликт достиг критической стадии. Посреди множества разбитых стульев и бутылок Джонни и грек осторожно кружили друг вокруг друга, не сводя глаз с противника. Оба уже были помечены. У грека кровь текла из губы, тонкая струйка пролегла по подбородку и исчезала на рубашке. У Джонни под одним глазом синяк. Зрители молчали.

— Джонни Деланж! — Голос Хэтти прозвучал, как выстрел из засады. Джонни вздрогнул, виновато опустил руки, повернулся, и в этот момент кулак грека ударил его по голове. Джонни развернулся от удара, отлетел к стене и сполз по ней на пол.

С торжествующим ревом Константин кинулся вперед, чтобы добить противника ногами, но растянулся на полу рядом с бесчувственным Джонни. Хэтти схватила со стола бутылку и ударила его по голове.

— Помогите мне отвести мужа в машину, — обратилась она к стоящим рядом мужчинам, вдруг преобразившись в беспомощную маленькую девочку.

Она сидела на переднем сидении монако рядом с Дэви, кипя от гнева.

Джонни лежал на заднем сидении. Он негромко храпел.

— Не сердись, Хэтти. — Дэви спокойно вел машину.

— Я говорила ему, не один раз, а сто. — Голос Хэтти трещал от напряжения. — Говорила, что не потерплю этого.

— Это не его вина. Начал грек, — негромко объяснил Дэви и положил руку ей на ногу.

— Ты за него заступаешься, потому что он твой брат.

— Нет, — успокаивал Дэви, поглаживая ее ногу. — Ты знаешь, как я к тебе отношусь.

— Я тебе не верю. — Рука его передвинулась выше. — Все мужчины одинаковы. Вы все друг за друга.

Ее гнев быстро сменялся негодованием, она намерена была рсчетливо отомстить Джонни Деланжу. Она понимала, что рука Дэви больше не успокаивает ее, не смягчает ее гнев. До замужества у нее были возможности хорошо узнать мужчин, и она оказалась восприимчивым и старательным учеником. Она не придавала особого значения утехам плоти и раздавала свои милости так же небрежно, как предлагают пачку сигарет.

— Почему бы и нет? — подумала она. — Так я отомщу мистеру Джонни Деланжу. Не каждый раз, конечно, но время от времени.

— Нет, Хэтти. Это правда, я тебя уверяю. — Дэви говорил хрипло, он чувствовал, как она под его рукой раздвинула колени. Он коснулся гладкой шелковой кожи над чулком.

Монако двигался почти со скоростью пешехода, и прошло еще целых десять минут, прежде чем они достигли принадлежащего компании дома на окраине Китченервиля.

На заднем сидении застонал Джонни. Рука Дэви немедленно вернулась на руль, а Хетти принялась оправлять юбку.

— Помоги мне ввести его в дом, — сказала она. Голос у нее был хриплый, щеки раскраснелись. Она больше не сердилась.

Оба были слегка навесели. Они зашли в отель «Саннисайд», чтобы отпраздновать назначение Рода. Сидели в одной из беседок, возбужденно смеялись, пили, сидели близко, но не касаясь друг друга.

Терри Стайнер не могла припомнить, когда она в последний раз так вела себя. Должно быть, не менее десяти лет назад, в ее последний семестр в Кейптаунском университете, когда она в отеле «Свинья и свисток» пила пиво. Исчезла вся ее сдержанность, все поведение матроны, на котором так настивал Манфред, она чувствовала себя как первокурсница на первом свидании с капитаном команды регби.

— Пошли отсюда, — сказал вдруг Род, и она, ни о чем не спрашивая, встала. Он за руку свел ее с лестницы, и от легкого прикосновения его пальцев по ее коже побежали мурашки.

В мазерати она снова испытала чувство нереальности происходящего.

— Часто ли вы видитесь со своей дочерью, Род? — спросила она, и он удивленно взглянул на нее.

— Каждое воскресенье.

— Завтра?

— Да.

— Сколько ей?

— Скоро девять.

— А что вы с ней делаете?

Род нажал стартер.

— Что вы имеете в виду?

— Куда вы ее ведете, чем с нею занимаетесь?

— Обычно гребем в озере зоопарка или едим пломбир с орехами. Если холодно или идет дождь, сидим в квартире и играем в маджонг. — Он отпустил сцепление и, когда они отъехали, добавил: — Она мошенничает.

— В квартире?

— У меня есть убежище в городе.

— Где?

— Я вам покажу, — спокойно сказал Род.

Она сидела на диване и с интересом осматривалась. Никак не ожидала, что он с такой заботой обставит свою квартиру. Все вокруг золотое, шоколадно-коричневое и медное. На дальней стене прекрасный осенний пейзаж. Она узнала Дино Паравано.

С легкой грустью она заметила, как Род готовит сцену. Он приглушил верхний свет и направился к бару.

— Где ванная? — спросила Терри.

— Второй поворот налево, по коридору.

Она задержалась в ванной. раскрыв по-воровски медицинский шкафчик. Три зубные щетки, аэрозольный флакончик «Бидекса». Она быстро закрыла шкафчик. Чувствовала беспокойство и не была уверена, от ревности ли оно или от вины за подглядывание.

Дверь спальни была приоткрыта, и она не могла не увидеть двуспальную кровать по пути в гостиную. Она остановилась перед картиной.

— Мне нравятся его работы.

— Не слишком фотографично, на ваш вкус?

— Нет. Мне нравится.

Он дал ей выпивку и остановился рядом, рассматривая картину. Она позвенела льдом в стакане, и он повернулся к ней. Чувство нереальности не оставляло Терри, когда он взял у нее из руки стакан.

Она чувствовала только его руки, сильные и привычные. Они касались ее плеч, потом передвинулись на спину. Сладострастная дрожь пробежала по ее телу, рот его соединился с ее ртом, и чувство нереальности стало полным. Все вокруг теплое и туманное, и она позволила ему руководить собой.