Каждый вечер Хромая НОга собирал покрытые золотом куски проволоки и давал своим четверым сообщникам другие, заново покрытые ртутью. Каждую ночь в заброшенных разработках за хребтом он выпаривал из ртути золото.

— Теперь, — в благословенной тишине цианидовой фабрики Херби мог говорить нормальным голосом, — мы собрали все свободное золото, остался сульфид золота. — Он протянул Роду сигарету, и они пошли вдоль массивных стальных баков, занимавших площадь во много сотен акров. — Мы помещаем руду в эти баки и добавляем цианид. Цианид растворяет золото, переводя его в раствор. Жидкость мы отводим и пропускаем через порошок цинка. Золото оседает на цинке, цинк мы постепенно сжигаем, у нас остается золото.

Род зажег сигарету. Он все это знал, но Херби проводил его, как проводят особо важных посетителей. Он протянул Херби зажигалку. «А никто не может извлечь золото из раствора?»

Херби покачал головой, выпуская дым. «Помимо всего прочего, цианид смертельно ядовит. — Он взглянул на часы. — Три двадцать, начинается плавка. Пойдем к плавильным печам?»

Плавильные печи размещались в единственном кирпичном здании посреди всего этого гальванизированного железа. Здание стояло несколько в стороне. Его высокие окна были забраны прочной решеткой.

У стальной двери Херби нажал звонок, приоткрылся глазок. Их с Родом немедленно узнали, дверь раскрылась. Они находились в стальной зарешеченной клетке. Противоположную дверь можно было открыть только тогда, когда закрыта наружная.

— Добрый день, мистер Айронсайдз, мистер Иннес. — Охранник говорил виноватым голосом. — Будьте добры, распишитесь. — Это отставной полицейский, с изрядным брюшком и с револьверной кобурой на боку.

Они расписались, и охранник сделал знак своему напарнику, который находился высоко на мостике над плавильным помещением. Тот сунул под мышку автомат и нажал кнопку.

Дверь клетки открылась, и они вошли внутрь.

Вдоль дальней стены размещались электропечи. Они напоминали печи в пекарне. Бетонный пол пуст, если не считать механический погрузчик, который перевозит плавильный тигель, и изложниц. Несколько работников плавильни только мельком взглянули на подходивших Рода и Херби.

Плавка приближалась к концу, ручки погрузчика наклонились, и расплавленное золото вылилось из тигеля в изложницы. Золото шипело, дымилось, трещало, крошечные красные и синие огоньки плясали на его остывающей поверхности.

Рядом на тележке уже лежали сорок или пятьдесят золотых брусков. Каждый размером чуть меньше коробки сигар. Бруски бугристые, у них поверхность, как у необработанного металла после плавки.

Род коснулся одного из брусков. Он еще горяч, у него чуть маслянистая поверхность, как всегда у свежего золота.

— Сколько? — спросил он у Херби, тот пожал плечами.

— Это стоит около миллиона рандов, может, чуть больше.

Вот как выглядит миллион рандов, подумал Род. Не очень впечатляюще.

— А что дальше? — спросил Род.

— Мы их взвешиваем, на каждый брусок ставится вес и номер партии. — Херби указал на массивную круглую дверь сейфа в стене. — Ночью они лежат здесь, а на следующий день из Йоханнесбурга придет бронированная машина с охраной и заберет их. — Херби пошел к выходу из плавильни. — Наши неприятности не здесь. Утечка происходит до того, как руда добирается до плавильни.

— Дайте мне подумать несколько дней, — сказал Род. — Потом встретимся и попробуем отыскать решение.

Он все еще думал об этом. Лежал в темноте и курил сигарету за сигаретой.

Как будто имеется только одно решение. Придется разместить полицейских банту на всех очистительных работах.

В бесконечной игре участвовали все золотодобывающие шахты и их персонал. Изобретательный мозг отыскивал новый способ похищения блеска. Компания узнавала об утечке, сопоставляя данные оценки содержания золота в руде и действительные результаты добычи. Начинались поиски утечки. Они могли длиться неделю, месяц, иногда год. Затем причина утечки выяснялась. Следовало обвинение, суровые приговоры, компания ставила в известность своих соседей, потом все успокаивалось в ожидании новой утечки.

У золота много замечательных свойств: вес, неподверженность ржавчине и, не в самую последнюю очередь, способность вызывать в сердцах людей алчность.

Род потушил сигарету, повернулся на бок и натянул на плечи одеяло. Последняя мысль его перед сном касалась проблемы, о которой он никогда не забывал все эти дни.

За две недели браться Деланж пробили почти 1 500 футов туннеля. При такой скорости они через семь недель доберутся до Большого Черпака, и тогда даже воровство золота покажется незначительным происшествием.

В то время как Род Айронсайдз собирался уснуть, Большой Король пил вино со своим товарищем по делу и соплеменником Филемоном Н'Габаи, известном как Хромая Нога.

Они сидели лицом друг к другу на ветхих стульях, и между ними была лампа и кувшин джерипиго. Запах летучих мышей в заброшенных разработках не мешал им наслаждаться букетом вина, да и вообще вкус вина их не интересовал, они пили не ради вкуса, а ради результата.

Хромая Нога вновь наполнил принесенные Большим Королем дешевые стаканы и, пока вино лилось из кувшина, продолжал обсуждать характер и моральные качества португальца Хосе Алмедиа.

— Много месяцев я таю в сердце желание поговорить с тобой об этом, — сказал он Большому Королю, — но я ждал, пока не подготовил ловушку. Он как лев, который охотится на наши стада, мы слышим, как он ревет в ночи, а утром находим его помет рядом с тушами животных, но не можем встретить его лицом к лицу.

Большой Король наслаждался ораторским искусством Хромой Ноги; слушая, он пил джерипиго, как воду, а Хромая Нога продолжал наполнять его стакан.

— В совете с самим собой говорю я так: «Филемон Н'Габаи, недостаточно, чтобы ты просто заподозрил белого человека. Необходимо, чтобы ты своими глазами убедился, что он крадет твое добро».

— Но как, Хромая Нога? — По мере того как уменьшался уровень вина в кувшине, голос Большого Короля становился все более хриплым. — Скажи, как нам взять этого человека. — Большой Король показал кулак размером с гроздь бананов. — Я…

— Нет, Большой Король. — Хромая Нога был шокирован. — Нельзя причинять вред этому человеку. Как тогда мы будем продавать наше золото? Мы должны доказать, что он обманывает, и показать ему, что мы это знаем. Потом будем продолжать, как прежде, но он будет расплачиваться с нами полностью.

Большой Король некоторое время думал об этом, наконец с сожалением вздохнул. «Ты прав, Хромая Нога. Но мне хотелось бы…» — он снова показал свой кулак, и Хромая Нога торопливо продолжил.

— Поэтому я связался со своим братом, который приводит из Йоханнесбурга машину, и тот взял для меня у компании гирю в восемь унций.

— Хромая Нога достал из крамана цилиндрическую металлическую гирьку и дал ее Большому Королю, который с интересом осмотрел ее. — Сегодня вечером, когда португалец взвесит золото, ты ему скажешь: «А теперь взвесь на своих весах вот это», и ты увидишь, покажут ли его весы правильный вес. А в будущем каждый раз перед взвешиванием золота он на своих весах будет взвешивать нашу гирю.

— Ха! — рассмеялся Большой Король. — Ты хитер, Хромая Нога.

Глаза Большого Короля затуманились и налились кровью. Джерипиго — это неразбавленное крепленое вино, и он выпил его почти галлон. Он сидел в задней комнате магазина португальца и сыпал золотой порошок на чашку весов. Желтая пирамидка тускло блестела в свете единственной лампы над их головами.

— Сто двадцать три унции. — Алмейда посмотрел на Большого Короля, ожидая подтверждения, прядка жирных черных волос прилипла к его лбу. Лицо у него бледное — он редко выходит на солнце, — и с этой бледностью контрастирует черная щетина.

— Верно, — кивнул Большой Король. Он чувствовал винные пары в горле, они были такие жде крепкие, как его отвращение к сидевшему против него человеку. Он рыгнул.