Все началось с Йоханнесбургской фондовой биржи.

Уже несколько месяцев вся активность соредоточилась вокруг группы Алекса Сегова и объединившихся с ним компаний.

В области горнорудной промышленности единственная искорка касалась Англо-Американской корпорации и группы «Де Бирс», но и это было уже несвежей новостью. Никто не ожидал, что начнется суматоха вокруг золотодобывающих компаний. Брокеры столпились в углах биржи, негромко разговаривая, когда взорвалась первая петарда.

— Покупаю «Сондер Дитч», — с одного конца зала.

— Покупаю «Сондер Дитч», — другой голос.

— Покупают! — Толпа зашевелилась, головы начали поворачиваться.

— Покупаю. — Неожиданно брокеры возбужденно забегали, совершая сделки. Цена подпрыгнула на пятьдесят центов, и брокеры побежали звонить своим клиентам.

Один брокер шлепнул другого по спине, чтобы привлечь внимание, его возбуждение оказалось заразительным.

— Покупаю! Покупаю!

— Что происходит?

— Откуда эти покупки?

— Это местный заказ.

Цена достигла десяти рандов за акцию, и началась паника.

— Заказ из-за моря!

— Одиннадцать рандов!

Брокеры опять бросились к телефонам предупреждать клиентов, что началась игра на повышение.

— Двенадцать пятьдесят. Заказ только местный.

— Покупаю. Покупаю пять тысяч.

Клерки бегали по залу, разнося торопливые телефонные инструкции.

— Боже! Тринадцать рандов! Продаю! Больше не может быть!

— Тринадцать семьдесят пять, это заказ из-за моря. Покупаю.

В пятидесяти брокерских конторах по всей стране профессионалы, всю жизнь проведшие за телеграфом с биржевыми новостями, пришли в себя и, проклиная себя за то, что были захвачены врасплох, пытались подсесть в вагон быков note 6. Другие, более проницательные, решили, что организуется фальшивый спрос, и начали освобождаться от своих акций, продавая не только акции шахт, но и промышленных предприятий. Цены взбесились.

В десять пятнадцать министр финансов из Претории позвонил президенту Йоханнесбургской фондовой биржи.

— Что вы собираетесь делать?

— Мы еще не решили. Пока не будем закрывать биржу.

— Не выпускайте ситуацию из-под контроля. Информируйте меня.

Шестнадцать рандов за акцию, и цена растет. В одиннадцать часов южноафриканского времени в дело вступила Лондонская биржа. В первые пятнадцать минут цена акций «Сондер Дитч» взлетела так же, как в Йоханнесбурге.

Но тут неожиданно началась массовая продажа акций «Сондер Дитч». Давление все усиливалось, и дрогнули акции не только «Сондер Дитч», но всех компаний Китченервильского поля. Цена дрогнула, чуть поднялась на несколько шиллингов, снова опустилась, снова дрогнула и полетела вниз, опускаясь гораздо ниже начальной.

— Продаю! — был всеобщий крик. — Продаю! — Через пятнадцать минут только что заработанные бумажные состояния рухнули.

Когда цена одной акции «Сондер Дитч» упала до пяти рандов семидесяти пяти центов, комитет Йоханнесбургской фондовой биржи прекратил на ней операции, ради спасения национального благосостояния, предотвращая дальнейшие сделки.

Но в Париже, Нью-Йорке, Лондоне инвесторы продолжали насмерть забивать акции южноафриканских золотых компаний.

В прохладном кабинете небоскреба маленький лысый человек ударил кулаком по столу своего начальника.

— Я вам говорил, что ему нельзя верить, — он чуть не всхлипывал от гнева. — Толстая жадная свинья! Ему не достаточно было миллиона долларов! Нет, ему нужно сорвать все дело!

— Спокойней, полковник, — остановил его начальник. — Возьмите себя в руки. Давайте объективно оценим этот финансовый поворот.

Лысый сел и попытался закурить, но руки его так дрожали, что пламя зажигалки погасло.

— Вот что произошло. — Он снова щелкнул зажигалкой и быстро затянулся. — Первая активность зарегистрирована на Йоханнесбургской бирже. Это доктор Стайнер. Он покупал акции на основании подложного доклада. Это совершенно естественно, и мы ожидали этого, больше того, мы хотели этого, потому что так отводились подозрения от нас. — Его сигарета погасла, кончик стал влажен от слюны. Он отбросил ее и закурил другую.

— Прекрасно! До этого момента все прекрасно! Доктор Стайнер совершил финансовое самоубийство, а мы вне подозрений. — Он затянулся новой сигаретой. — Потом! Наш толстый друг пускается на большую хитрость и начинает продавать акции Китченервильских компаний. Он их продал, должно быть, на миллионы.

— Можем мы в данный момент отказаться от операции?

— Никакой возможности! — Лысый отчаянно потряс головой. — Я послал телеграмму нашему толстому другу, приказывая прекратить работы в туннеле, но он не послушается. Он увяз на миллионы долларов и будет бороться за свои деньги всеми возможными способами.

— Можно предупредить администрацию «Сондер Дитч»?

— Это нас сразу выдаст.

— Гмм! — начальник кивнул. — Можно послать анонимное предупреждение.

— Кто ему поверит?

— Вы правы. — Начальник вздохнул. — Придется задраить люки и двигаться по ветру. Сидеть спокойно и все отрицать.

— Это все, что мы можем сделать — Сигарета снова погасла, на усах появились кусочки влажного табака. Маленький человек снова щелкнул зажигалкой.

— Ублюдок! Толстый жадный ублюдок! — сказал он.

Джонни и Большой Король плечом к плечу поднимались в клети. Хорошая была смена. Хоть твердый серпентин на пятьдесят процентов уменьшил скорость сверления, они смогли произвести пять взрывов за смену. Джонни подумал, что они прошли уже больше половины Большого Черпака. Сегодня ночной смены не будет. Кемпбелл вернулся в забои, и честь просверлить стену принадлежит только Джонни. Его эта перспектива возбуждала. Завтра он окажется в неизвестном.

— До завтра, Большой Король, — сказал он, когда они поднялись на поверхность и вышли из клети.

Они разошлись. Большой Король пошел в огороженный поселок банту, а Джонни к новому сверкающему мустангу.

Не переодеваясь, Большой Король пошел прямо в дом шанганского Индуны. Он остановился на пороге, и Индуна поднял голову от письма, которое писал.

— Что нового, брат мой? — спросил Большой Король.

— Плохие новости, — негромко ответил Индуна. — Полиция взяла Хромую Ногу.

— Хромая Нога не выдаст меня, — заявил Большой Король, но без убежденности.

— Ты думаешь, он согласится умереть вместо тебя? — спросил Индуна. — Он будет защищаться.

— Я не хотел убивать его, — жалобно объяснил Большой Король. — Я не хотел убивать португальца, это все его пистолет.

— Я знаю, мой сын. — Голос Индуны был хриплым от бесполезной жалости.

Большой Король повернулся и по газонам пошел в душевую. Упругость и энергия исчезли из его походки. Он шел безжизненно, сгорбившись, волоча ноги.