Он посмотрел в зеркало заднего обзора и увидел, как из белых ворот вышел ягуар и повернул к нему.

Он запаниковал. Нажал на акселератор и включил зажигание. Альфа свернула на шоссе, увернулась от тяжелого грузовика, отскочила от обочины и снова вернулась на дорогу.

Дэн видел, как она устремилась к Каялами.

Он дал грузовику пройти и сам двинулся за ним. Пришлось подождать, чтобы дорога впереди очистилась, прежде чем он смог обогнать грузовик, и к тому времени альфа превратилась в точку далеко впереди.

Дэн откинулся на кожаном сидении и выжал из ягуара все возможное. Он был в ярости, рассвирепев от того, что Манфред сделал с Терри. Ее разбитое распухшее лицо поразило его, и он твердо намеревался отомстить.

Руки его яростно сжимали руль, он бормотал свирепые угрозы, а спидометр показывал уже больше ста миль в час; ягуар начал безжалостно настигать кремовую спортивную машину.

Наконец он почти задевал за бампер альфа-ромео. Ту задержал зеленый школьный автобус. Но обогнать Дэн тоже не мог, потому что по противоположной стороне шло оживленное движение.

Все еще кипя от гнева, он напряженно смотрел на затылок Манфреда.

Дэн готов был обогнать альфа-ромео, как только возникнет возможность. В этот момент Манфред заметил его в заднем зеркале. Дэн увидел блежное лицо, окруженное влажными волосами, увидел, как мгновенно изменилось выражение этого лица, когда Манфред узнал Дэна, альфа устремилась наперерез встречному движению.

Заревели клаксоны, водители старались увернуться от безумного рывка Манфреда. Дэн видел пролетающие мимо испуганные лица, но альфа умудрилась обойти зеленый автобус и теперь уходила.

Дэн отступил, потом, как стрелу из лука, бросил ягуар в щель между обочиной и автобусом, обгоняя его с неположенной стороны и не обращая внимание на протесты шофера автобуса.

У ягуара скорость больше, и вскоре на шоссе к Претории он уже неотступно шел за кремовой альфой.

Дэн видел, как Манфред все время оглядывается, и безжалостно улыбнулся.

Дорога перед ними поднималась, затем спускалась в ложбину между двумя подъемами. По обе стороны дороги росли двойными рядами высокие эвкалипты.

В том же направлении, что две скоростные спортивнные машины, двигался старинный мини. Его престарелый водитель триумфально обгонял грузовик с овощами. Бок о бок на скорости двадцать пять миль в час они приблизились к повороту, перекрыв эффективно половину дороги.

Прозвучал высокий предупреждающий сигнал альфы, и Манфред попытался обогнать медленные машины. Он находился на одном уровне с ними, далеко выйдя за белую разделительную линию, и тут на противоположной стороне из-за подъема появился тяжелый цементовоз.

Дэн изо всех сил нажал на тормоза и смотрел на происходящее.

Цементовоз и альфа двигались в лоб друг другу с общей скоростью много больше ста миль в час. В последний момент альфа начала поворачивать, но она опоздала на много секунд.

Она ударилась о бок цементовоза, отлетела в сторону, чудом миновав две медлительные машины, боком покатилась по дороге, оставляя черный след, и упала с низкой обочины. На полной скорости ударилась об один из эвкалиптов, и огромное дорево задрожало, посыпался дождь листьев.

Дэн подвел януар к обочине, остановился и вышел.

Он знал, что торопиться некуда. Водители мини и овощного грузовика опередили его. Они пытались переговорить друг друга, оба были возбуждены и обрадованы собственным спасением.

— Я врач, — сказал Дэн, и они с уважением расступились.

— Ему нужен не врач, — заметил один из них, — а гробовщик.

Одного взгляда было достаточно. Доктор Манфред Стайнер был мертвее мертвого. Разбирая голова упала на ветровое стекло. Дэн подобрал влажную груду листочков на сидении рядом с телом. Он понимал, что это что-то важное.

Гнев Дэна испарился, он чувствовал жалость, глядя на труп. Он казался таким хрупким и маленьким, таким незначительным.

Солнечный свет ярко сверкал, разбиваясь на миллиарды фрагментов на волнующейся поверхности залива.

Ветер достаточно силен для яхт класса «стрела», и они быстро шли по ветру. Синие, зеленые, ярко-алые паруса выделялись на фоне зелени отвесного берега Дурбанского залива.

Под навесом на юте моторной яхты было прохладно, но на толстяке только шорты и темно-синие матерчатые туфли.

Он сидел в кресле, его гладкий твердый живот выпирал из-под шортов. Он сильно загорел, и по всей груди его росли густые курчавые волосы.

— Спасибо, Эндрю. — Он вернул пустой стакан, и младший унес его в открытый бар. Толстяк смотрел, как он смешивает там коктейль.

С мостика сбежал моряк в белом. Он почтительно коснулся фуражки, подойдя к толстяку.

— Капитан передает свое почтение, сэр. Как только отдадите приказ, мы отплывем.

— Спасибо. Передайте капитану, что мы отплывем, как только на борт прибудет мисс де Мейн. — Матрос вернулся на мостик.

— Ах! — довольно вздохнул толстяк, когда Эндрю передал ему стакан с коктейлем. — Я заслужил этот отдых. Последние недели были очень нервными, мягко выражаясь.

— Да, сэр, — почтительно согласился Эндрю. — Но, как обычно, вы перехватили победу в самый последний момент.

— Да, было очень близко, — согласился толстяк. — Этот молодой Айронсайдз задал нам жару со своим запасным зарядом. Я едва успел оправдать свои личные вложения, как цены опять взлетели вверх. Прибыль оказалась не так велика, как я рассчитывал, но я никогда не заглядываю в зубы даренымлошадям.

— Жаль, что наши союзники потеряли столько денег, — сказал Эндрю

— Да, да. Очень жаль. Но лучше они, чем мы, Эндрю.

— Вы правы, сэр.

— Некоторым образом я даже рад, что все так получилось. В глубине души я патриот. Я рад, что не потребовалось ввергнуть в хаос экономику всей страны, чтобы мне получить свою маленькую прибыль.

Он неожиданно встал, глядя на такси, остановившееся у причала яхтклуба. Шофер открыл заднюю дверцу, и оттуда вышла очень красивая молодая женщина.

— Эндрю! Наша гостья прибыла. Предупредите капитана, что через несколько минут мы отплываем. И пошлите человека за ее багажом.

И он пошел встречать молодую женщину.

В середине лета в долине Замбези стоит страшная жара. В полдень ничего не движется на беспощадном солнцепеке.

В центре туземной деревни растет большой баобаб. Чудовищный раздутый ствол с изогнутыми ветвями, будто больными полиомиелитом. На дереве сидят вороны, питающиеся падалью, черные и блестящие, как тараканы. Вокруг баобаба два десятка травяных хижин, а за ними возделанные поля. Просо стоит высокое и зеленое на солнце.

По неровной дороге к деревне направляется лендровер. Движется он медленно, подскакивая на кочках, мотор его натужно ревет. На боках машины черные буквы ААН — африканское агентство по набору.

Первыми услышали дети, они выбежали из травяных хижин. Черные обнаженные тела, резкие возбужденные голоса на солнце.

Они побежали навстречу лендроверу, с криками и смехом. Лендровер остановился в редкой тени баобаба. Пожилой белый выбрался из кабины. На нем охотничья одежда хаки и белая шляпа с полями. Наступила полная тишина, один из старших мальчиков принес резной стул и поставил в тени.

Белый сел на стул. Подошла девушка, наклонилась к нему и подала тыквенную бутыль с просовым пивом. Белый отпил из бутыли. Все молчали, никто не смел потревожить почетного гостя, пока он не освежится, но из хижин уже подтягивались взрослые. Они рассаживались широким полукругом перед белым и его стулом.

Он опустил бутыль и поставил ее в сторону. Посмотрел на них.

— Я вижу вас, друзья мои, — приветствовал он их.

— Мы видим тебя, старик, — хором ответили они, но выражение лица гостя оставалось серьезным.

— Пусть выйдут вперед жены Короля Нкулу, — сказал он. — Пусть приведут с собой перворожденных сыновей.