Когда инспектор Гробелаар опустил чашку, на его усах образовалась белая полоса сливок. Он осторожно облизнул усы и спросил у сержанта Хьюго: «Кто у нас следующий?»

Хьюго справился со своей записной книжкой.

— Филемон Н'Габаи. — Гробелаар вздохнул.

— Номер сорок восемь, осталось шестнадцать. — Единственный смазанный отпечаток на осколке стекла был изучен отделом отпечатков. Отдел представил список из шестидесяти четырех имен, среди которых мог находиться обладатель отпечатка. Каждого из этих людей следовало допросить, это была долгая и неблагодарная работа.

— Что мы знаем о друге Филемоне? — спросил Гробелаар.

— Ему примерно сорок лет. Шанганец из Мозамбика. Рост пять футов семь с половиной дюймов, вес 146 фунтов. Хромает на правую ногу. Две судимости. 1956 — 60 дней за кражу велосипеда. 1962 — 90 дней за кражу фотоаппарата из закрытой машины. — Хьюго читал из досье.

— При весе в 146 фунтов вряд ли он может сломать шею. Но присылай его, поговорим, — предложил Гробелаар и снова опустил усы в чашку. Хьюго кивнул сержанту-африканцу, тот открыл дверь и впустил Хромую Ногу и сопровождающего констебля.

Они подошли к столу, за которым сидели детективы. Все молчали. Детективы принялись расчетливо молча рассматривать Хромую Ногу, чтобы увеличить свое преимущество.

Гробелаар хвастал, что чувствует виновного за пятьдесят шагов, а от Филемона Н'Габаи так и несло виной. Он не мог спокойно стоять, сильно потел, глаза его перебегали с потолка на пол. Он, конечно, виновен, но не обязательно в убийстве. Гробелаар не чувствовал ни малейшей уверенности, когда печально покачал головой и спросил: «Почему ты это сделал, Филемон? Мы нашли твои отпечатки на бутылке с золотом».

Эффект был немедленным и драматичным. Губы Хромой Ноги разошлись и задрожали, слюна капнула на подбородок. Широко раскрытыми глазами он уставился на Гробелаара.

«Ну! Ну!» подумал Гробелаар, распрямляясь и становясь внимательным. Он заметил, что и Хьюго проявил интерес.

— Ты знаешь, как поступают с людьми, которые убивают, Филемон? Их уводят и… — У Гробелаара не было возможности закончить.

С воплем Хромая Нога метнулся к двери. Хромая походка его была обманчивой, он двигался быстро, как хорек. Он успел открыть дверь, но тут сержант банту схватил его за вортник и потащил обратно в комнату.

— Золото, но не человек! Я не убивал португальца! — бормотал Хромая Нога, и Гробелаар и Хьюго обменялись взглядами.

— Попали! — с глубоким удовлетворением сказал Хьюго.

— В самую точку! — согласился Гробелаар и улыбнулся — редкое для него выражение лица.

— Видите, тут лампочка, она показывает, куда вставлять ключ, — сказал продавец, указывая на зажигание.

— О! Джонни, ты видел? — восторженно сказала Хэтти, но Джонни с головой погрузился в капот большого сверкающего форда мустанг.

— Почему бы вам не посидеть? — предложил продавец. Он очень мил, решила Хэтти, у него такие мечтательные глаза и замечательные бачки.

— О, да! С удовольствием! — Она опустила свой зад на сидение, юбка ее задралась, и мечтательные глаза продавца не отрывались от ее края.

— Можете приподнять сидение? — спросила Хэтти, невинно глядя на него.

— Конечно, я вам сейчас покажу. — Он перегнулся в машину, рука его легла на бедро Хэтти. Та сделала вид, что не заметила. От него пахло лосьоном после бритья.

— Так лучше! — прошептала Хэтти и поерзала, занимая более удобное положение, стараясь сделать свое движение провокационным и привлекательным.

Продавец приободрился, рука его крепче сжала шелковую кожу.

— Какое давление в двигателе этой модели? — спросил Джонни, выбираясь из-под машины, и продавец выпрямился и заторопился к нему.

Час спустя Джонни подписал контракт на покупку, и они с Хэтти обменялись рукопожатиями с продавцом.

— Позвольте дать вам мою карточку, — сказал продавец, но Джонни был поглощен своей новой игрушкой, и карточку взяла Хэтти.

— Позвоните, если вам что-нибудь понадобится, все что угодно, — подчеркнуто сказал продавец.

— Деннис Ленгли. Торговый управляющий, — вслух прочла Хэтти. — Боже! Вы так молоды для управляющего!

— Не так уж молод!

— Вижу! — прошептала Хэтти, и глаза ее стали дерзкими. Она провела кончиком языка по губам. — Я ее не потеряю, — пообещала она, оставив его с этим дразнящим обещанием и воспоминанием раскачивающихся бедер.

Они проехали в новом мустанге до Потчефструма; Хэтти подбивала Джонни обгонять другие машины. С ревом сигнала Джонни проходил от них на расстоянии пальца, только смеясь в ответ на протесты водителей. На обратном пути у них на спидометре было сто двадцать миль в час, и уже стемнело, когда они подъехали к дому и Джонни нажал на тормоза, чтобы не столкнуться с большим черным даймлером, стоявшим у их двери.

— Боже! — выдохнул Джонни. — Это машина доктора Стайнера.

— А кто такой доктор Стайнер? — спросила Хэтти.

— Большая шишка в головной конторе!

— Ты шутишь?

— Правда! — подтвердил Джонни. — Самая большая шишка.

— Больше мистер Айронсайдза? — Выше генерального упправляющего на социальной лестнице Хэтти никого не видела.

— Оловянные Ребра цыпленок перед этим парнем. Только взгляни на машину, она в пять раз больше мазерати Оловянных Ребер.

— Гии! — В этом Хэтти увидела логику. — И что ему от нас нужно?

— Не знаю, — признался Джонни с ноткой тревоги. — Пойдем узнаем.

В гостиной дома Деланжа доктор Манфред Стейнер понял, что эта сцена ему не годится.

Он сидел на краю красно-залотого пластикового кресла в напряженной и неудобной позе, как своры китайских собачек, которые стояли на каждом столе и полке шкафа, как фарфоровые утки, которые, уменьшаясь в перспективе, летели на бледно-розовой панели стены. В контрасте с веселыми рождественскими украшениями, закрывавшими потолок, и разноцветными поздравительными открытками, которые Хэтти приколола к зеленой ленте, черная фетровая шляпа и пальто с каракулевым воротником казались неуместно строгими.

— Простите мою самонадеянность, — сказал он, не вставая, — но вас не было, и ваша служанка впустила меня.

— Что вы, доктор Стайнер, мы вам рады, — жеманно протянула Хэтти.

— Конечно, доктор Стайнер, — поддержал ее Джонни.

— Ага! Значит вы знаете, кто я? — довольно спросил Манфред. Это облегчало его задачу.

— Конечно, знаем. — Хэтти подошла к нему и протянула руку. — Я Хэтти Деланж, здравствуйте.

С ужасом Манфред увидел ее небритые подмышки, заросшие влажными рыжими кудрями. Хэтти не принимала ванну с прошлого вечера. Ноздри Манфреда дернулись, он подавил приступ тошноты.

— Деланж, я хочу поговорить с вами наедине. — Он хотел уйти от подавляющего физического присутствия Хэтти.

— Конечно, — поторопился согласиться Джонни. — Приготовь кофе, милая,

— сказал он Хэтти.

Десять минут спустя Манфред облегченно сел на роскошную обивку заднего сидения даймлера. Не обращая внимания на прощавшихся Делонжей, он закрыл глаза. Дело сделано. Завтра утром Джонни Деланж будет на смене и начнет сверлить стеклянно-зеленую скалу Большого Черпака.

К полудню Манфред станет владельцем четверти миллионов акций «Сондер Дитч».

Через неделю он будет богат.

Через месяц разведется с Терезой Стайнер. Он обвинит ее в измене. Больше он в ней не нуждается.

Шофер повез его назад в Йоханнесбург.