Внезапно Хьюберт поднял Розмари на руки и внес в амбразуру, где в свою очередь держал девушку так, чтобы луна могла выявить безмятежную красоту ее заостренного к подбородку лица. Держать любимую оказалось на удивление нетрудно, и Хьюберт понял, что его силы восстановились полностью. Потом он снова набросил на плечи свой плащ и повел Розмари в дом на улице Троицы.

Негр, впустивший их в дом, оказался достаточно сообразительным, чтобы сунуть свой факел в канделябр и мягко удалиться, бесшумно ступая загрубелыми босыми ногами.

— Не пройдет и года, любовь моя, — горячо прошептал Коффин, — и либо ты приедешь ко мне в Англию, либо я отправлюсь в Испанию за тобой.

Лицо ее исказилось страхом.

— Нет-нет! Что ты! Обещай мне, что ты никогда не вернешься в Испанию.

— Такого слова я не дам, — мягко возразил он. — Поэтому ты должна искать меня в Англии.

— Ладно, если поможет мне Бог и найдется какой-нибудь земной способ получить согласие отца.

Молодой Коффин ушел, а она осталась стоять в сводчатом коридоре, тупо уставившись на грубую временную дверь, повешенную на петли взамен той, что рухнула под яростным натиском мародеров Дрейка. Затем, издав легкий, вызвавший содрогание вздох, Розмари взяла факел, помедлила, чтобы вглядеться в пятно на нижней ступеньке, машинально плюнула на него и поднялась в свою комнату.

Глава 21

ДОНЕСЕНИЕ ЕЕ МИЛОСТИВОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ

Теперь, когда в сини Карибского моря показалась береговая линия Тьерра Фирме, сэр Френсис Дрейк удалился в тень навеса, сооруженного на палубе юта «Бонавентура», и бросил критический взгляд на эскадру, быстро идущую под благоприятным ветром. Крупные или малые, все его суда демонстрировали «кость в своих зубах».

Улыбка мрачного удовлетворения искривила исхудалое лицо адмирала. После захвата им Картахены его зацепила лихорадка, истощившая даже его поразительно крепкие силы.

С некоторой долей усталости он распорядился позвать к себе Фулька Гревиля, этого способного и исполнительного джентльмена, с такой легкостью владеющего пером. Когда прибыл секретарь, таща под рукой портативный письменный столик, адмирал расслабился на своем сиденье и с беспокойством задержал взгляд на сине-красно-желтом флаге королевы, трепещущем на крюйс-марсе.

Прежде чем начать диктовать, Дрейк угрюмо посмотрел на «новогодний подарок», отметил, сколь ярким кажется большой латинский крест, написанный краской на его парусе, на фоне этого ультрамаринового океана.

Фульк Гревиль устроился поудобней с пеналом на колене и выбрал оттуда ряд хорошо заточенных перьев. Наверху листа бумаги он написал дату: 13 марта 1586 года, затем перевел взгляд на сидящую в вялой позе маленькую фигурку.

Дрейк задумчиво провел рукой по волосам: давно уже не стриглись они так коротко; из-за жары в Картахене и лихорадки ношение длинных волос стало невыносимым. Наконец он отвлекся от грустных размышлений и приступил к диктовке:

— «Покинув остров Эспаньола и крупный столичный город Санто-Доминго, я взял курс через Карибское море на Тьерра Фирме, или материк. Прежде всего я намеревался разрушить Санта-Марту, а затем совершить набег на те пункты ловли жемчуга, что находятся на острове Маргарита, но, увы, Бог послал мне противные ветры, поэтому я решил идти в Картахену, город в испанской провинции Венесуэла.

Хотя я и располагаю превосходными точными картами как Картахены, так и существующих к ней подходов, я желал, чтобы на флагмане у меня был лоцман. Однако где бы я ни искал, такого человека найти не мог, а рисковать своими судами среди предательских скал и проливов, ведущих в бухту Картахены, мне было совсем не желательно».

Дрейк задумчиво пощипал свою бородку, настолько теперь сожженную солнцем, что она казалось почти что белой, и, старательно подбирая слова, продолжал:

— «Поэтому, не имея лоцмана, я решил сам вести корабли. Я прибыл к берегам Картахены, столице „испанского Мэйна“, 3 февраля примерно в четыре часа пополудни. Картахена, как вашему величеству должно быть известно, второй по важности город после Санто-Доминго, который я захватил и наполовину разрушил во имя вашей чести и славы. Но Картахена намного превосходит тот город в коммерческом отношении, так как ведет большую торговлю с Испанией и новой колонией, имеющей название Новая Гранада. Кроме того, Картахена имеет торговые связи со всей Вест-Индией, а также с Перу и со всем побережьем материковой земли, и даже с теми местами, где занимаются ловлей жемчуга, а именно, с Рио-де-ла-Ача.

Чтобы вашему величеству были понятны стоящие передо мной препятствия, я должен заявить, что Картахена прекрасно защищена мощными фортами и силами самой природы. Та артиллерия, что способны нести мои корабли, могла бы дать лишь очень слабенький результат. Одна сторона этого города выходит на запад к открытому морю, и отсюда подхода к нему нет никакого. С севера к высоким городским валам подступает обширное болото. Для удобства вашего милостивого величества я прилагаю план сего очень большого и богатого города «.

Дрейк прервался и сделал долгий глоток из кружки с разведенным водой ромом с лимонным соком.

— Фульк, позаботьтесь о том, чтобы к отчету была приложена хорошая копия этой карты, сделанная сеньором Геварой.

— Слушаюсь, сэр Френсис. Я уже заказал ее миниатюрную копию.

— «В озеро или лагуну Картахены ведут два прохода. Один называется Ла-Бока-Гранде, это обычный вход в лагуну. Другой носит имя Ла-Бока-Чика, то есть „Маленький ротик“. В южной оконечности озера Картахены находится гавань в собственном смысле слова, отделенная от лагуны длинной песчаной косой, на которой воздвигнут сильно укрепленный форт, имеющий множество пушек. Кроме того, доступ в собственно гавань преграждает огромная цепь, крепящаяся к сваям на материке.

Разведчики сообщили, что за этими преградами стоят две большие военные галеры и мощный галеас, принадлежащий военно-морскому флоту испанского короля. Из гавани ведет морской рукав, который отступает и кружным путем уходит назад в то болото, которое, как я уже говорил, непосредственно примыкает к морю.

Картахена, таким образом, надежно стоит на острове, и единственный доступ к ней — по широкой дамбе длиной свыше трехсот ярдов, на городском конце которой находится укрепление, обороняющее подъемный мост, и само дополнительно защищенное тяжелыми пушками форта «. Как думаете, Фульк, я выражаюсь достаточно ясно?

— Да, сэр Френсис, я бы сказал, просто восхитительно. — Фульк воспользовался этой возможностью, чтобы сменить перо, и обмакнул новое в свинцовый пузырек для чернил.

— «Днем 9 февраля я произвел демонстрацию под стенами города, в которой участвовало 25 кораблей всех размеров. Я подошел достаточно близко, чтобы вызвать их орудийный огонь с укреплений, но на их пустую пальбу даже не соизволил ответить».

Дрейк сделал паузу, отпил из оловянной кружки и вытер растрескавшиеся от солнца губы тыльной стороной ладони.

— «Сделав вид, что мы сильно расстроены мощью их укреплений, я отошел назад в море до тех пор, пока не достиг входа в тот самый коварный фарватер, что называется Ла-Бока-Чика.

Благодаря Божьей милости и моему опыту навигатора мне удалось провести свои корабли по этому маленькому проходу — и вот я оказался в водах лагуны Картахены. Развернув свои корабли, я стал на якорь примерно на середине этого тихого водоема, лицом к внутренней гавани.

Сразу же с наступлением темноты я посадил во все пинассы и шлюпки вооруженных людей, которые под командованием генерала Карлейля без малейших потерь высадились на песчаной косе в точке около моря. Этот песчаный полуостров зарос джунглями и кустарником и, по-моему, представлял собой самое слабое место в оборонительной цепи Картахены: эта цепь тянется прямо, в горизонтальной плоскости, примерно три мили и ведет в самые улицы.

Однако с приближением к городу полуостров этот сужается до 140 ярдов и поперек него в этом месте выкопаны полевые укрепления, вооруженные шестью тяжелыми пушками».