Это его работа! Это он, словно камнем, придавил ее волю! Он обманул и заманил в ловушку! Я попалась, как муха в лигнитову паутину. Даже Кадия вряд ли когда-нибудь была так безрассудна, а Анигель так глупа. Боже, до чего раскалывается голова!

С трудом она оглядела свою темницу. Дальняя стена каморки была задрапирована несколькими гобеленами, между которыми уныло светились два узких длинных оконца. Тусклый дневной свет едва сочился в комнату. На улице падал снег — густые слипшиеся хлопья медленно опускались за стеклом, до которого нельзя было добраться. Перед рамами была вделана металлическая решетка. Две другие стены были обшиты панелями красного дерева; на них, в высоко укрепленных подсвечниках, горели длинные восковые свечи; чуть ниже висела картина, изображавшая необычный и незнакомый пейзаж. В маленьком камине, полость которого была выложена цветной плиткой, горел огонь. Однако тепло в помещении создавала маленькая жаровня, стоявшая у кровати. Харамис посмотрела на дверь. Створки сколочены из толстых, хорошо подогнанных досок из гонды с вырезанными на них звездами, вверху и внизу — наличники из толстых полос железа, петли и массивный замок.

Она закрыта? Это место ее заключения?

Кровать мягкая, удобная, под пологом, приятные на ощупь простыни, парчовые портьеры…

Харамис вспомнила, как Орогастус привел ее сюда, когда она чуть не упала в обморок. Сначала они долго сидели у камина в большой гостиной, беседовали, потягивали теплое пахучее бренди. Потом — да-да! — ей стало плохо, и маг привел ее сюда; когда уходил, почему-то рассмеялся у порога, замок за ним щелкнул — она осталась одна и горько, бурно разрыдалась. Она села на край кровати, почувствовала головокружение, с трудом сняла верхнюю одежду и тотчас провалилась в черноту.

Неужели он подмешал ей яд? Он пытался отравить ее, чтобы овладеть талисманом?

Она подняла руку — пальцы дрожали, — пощупала. Нет, талисман на груди, подвешен на золотой цепочке. Вот он', Волшебный Скипетр. Трехкрылый Диск…

Благодарю вас, Владыки воздуха!

В дверь постучали.

— Уходите! — слабо вскрикнула она. — Будьте милосердны, я хочу покончить счеты с жизнью. Можете вы, наконец, оставить меня в покое?

— Харамис, пока вы живы, — мягко попросил Орогастус, — откройте, пожалуйста, дверь.

— Вы же сами закрыли меня, негодяй!

— Взгляните на стол, который стоит у камина.

С трудом, обхватив голову руками, чтобы она не разлетелась на куски, принцесса подняла глаза, взглянула на стол. Мельком увидела валявшийся на коврике перед кроватью меховой воротник, на скамье — брошенное впопыхах платье: складки черного вельвета странно посверкивали в свете пламени. Харамис так и не поняла, что за предмет лежит на столе, — принялась машинально одеваться и только потом подошла поближе к камину, чтобы разглядеть, на что же указывал Орогастус.

Изящный, с резными гнутыми ножками столик был придвинут к стене, рядом — обитое бордовой кожей кресло. На столе — сплетенная из серебряной проволоки корзинка со свежими булочками, золотая подставка, где красовались хрустальные вазочки с разного сорта вареньями. Аромат стоял необыкновенный. Тут же, на аккуратно сложенной салфетке, — большой бронзовый ключ.

— Впустите меня, пожалуйста, — попросил волшебник. — До меня только сейчас дошло, что вы очень страдаете: клянусь, я не имею к этому никакого отношения.

Он лжет? Почему? Она должна быть крайне осторожна. С другой стороны, что бы он теперь ни вытворял с ней, хуже, чем сейчас, не будет. Она нащупала ключ, направилась к двери, мало что различая перед собой, и после нескольких безуспешных попыток попасть в скважину, наконец, сумела вставить ключ. Повернула два раза…

Орогастус потянул ручку на себя, створка открылась, но войти он не мог — Харамис стояла в проеме. Волшебник сегодня вырядился во все белое. «К чему бы это?» — мелькнуло у принцессы в голове, и она покачнулась. Орогастус успел подхватить ее, помог добраться до кресла. Харамис буквально рухнула в мягкую кожаную полость.

— Вы и сами без особых хлопот могли бы открыть дверь, — с усилием выговорила она. — И не отпирайтесь! Для этого вам даже не надо использовать молнию, с помощью которой вы взяли Цитадель. Вы или кто-нибудь из ваших демонов уже успел проникнуть в комнату — разжег огонь в камине, накрыл стол.

Орогастус, ни слова не говоря, снял с огня чайник и налил в чашку горячую пахучую жидкость. Это был чай дарси — аромат сразу распространился по всей комнате.

— Здесь в башне у меня нет ни слуг, ни подручных демонов, хотя, конечно — не смею отрицать, — это я развел огонь, приготовил угощение. Так сказать, магия на бытовом уровне — очень удобная, должен заметить, штука. Полагаю, что и с замком я бы справился, но это вряд ли способствовало бы нашей дружбе. Неужели вы считаете меня таким пошлым типом, который будет испытывать злорадство при виде страданий юной, красивой девушки? Может, вы считаете, что у меня есть рога и хвост и мое самое большое развлечение — это засадить кого-нибудь в подвал замка Бром и радостно потирать руки? Кстати, если желаете, я могу показать вам эти подвалы — там намного интереснее, чем здесь. Теперь выпейте, пожалуйста, чаю и немного закусите — вот это мое требование вы должны исполнить неукоснительно. Уверен, вам сразу станет легче. Потом, если почувствуете себя лучше, мы можем вернуться в библиотеку в главной башне и продолжить нашу захватывающую беседу.

Харамис строго взглянула на него.

— А если я откажусь принять ваше гостеприимство? Он опустил голову — лицо его попало в густую тень.

— Ваш ламмергейер отдыхает на верхушке этой башни. Если вы так настаиваете, можете выйти в коридор, добраться до балкона. Там, правда, много снега и все обледенело, но улететь можно… если, конечно, вам именно этого хочется.

Он решительно встал и вышел из комнаты. Мягко притворил за собой дверь…

Харамис поднялась, подошла к ближайшему окну. Сквозь снегопад смутно виднелись окрестности — силуэты гор, склон, на котором черной щелястой пастью выделялась расселина, отделявшая замок Бром от окружающего мира. Как же он добирается до своего логова? Вон там по склону вьется дорога, упирается в провал, а дальше? По воздуху летать он не может, это точно. Вот еще загадка — о чем они говорили прошлой ночью?

События минувших дней всплывали в памяти с трудом, вразброд, постепенно обретая некую — истинную, навеянную? — последовательность. Как прошлым вечером она прилетела в замок, Харамис помнила отчетливо — Орогастус темным силуэтом выделялся в освещенном ровным сильным светом проеме крепостных ворот. Был он в черном плаще, капюшон откинут, лицо приветливое, словно он наконец дождался приезда желанного гостя. Поразили ее его волосы — изжелта-белые, как облака летним ранним утром. Вообще он ничем не напоминал злого колдуна — скорее, гостеприимный лорд, от всей души радующийся встрече. Ага, глаза у него искрились — это она хорошо запомнила; когда она оказалась поближе, ей удалось разглядеть, что они вполне человеческие, даже цвет приятный — глубокой чистой воды. Уже в замке она внимательнее изучила его наряд. Скинув плащ, Орогастус остался в свободно ниспадающей подпоясанной тунике. На шее — платиновая цепь с крупными фигурными звеньями, узкие брюки, мягкие домашние туфли. Вся одежда, кроме плаща, — белая. Без единого пятнышка.

Да, на цепи висел медальон… на нем какой-то знак. Сейчас, сейчас… Да — многолучевая звезда.

Но все это было потом, когда ламмергейер перелетел на среднюю башню (кстати, по первоначальному впечатлению, башня в замке была одна-единственная, высоченная, со шпилем, а те две, что почти прилепились к ней, не были видны), а сначала Харамис поразила расщелина, обрывавшаяся вниз лиги на полторы. Как же ее преодолеть?

Вопросы, вопросы! В этом таинственном месте скрывалась масса вопросов…

Вчера Орогастус вел себя, как радушный хозяин, — был вежлив, весел, шутлив. Или играл эту роль? Он провел ее по замку — показал солярий, музыкальную комнату (чем немало удивил ее), богатую библиотеку и даже свой кабинет. Потом они устроились в гостиной, стол был сервирован на двоих. Орогастус мысленно развел огонь в камине, зажег свечи, стоявшие на столе. За окнами бушевала снежная буря, а здесь было тихо, тепло…