— Правда, что вас и ваших сородичей создали Исчезнувшие и что на самом деле вы неживые?

— Нас сделали члены древней Коллегии Великих Волшебников. Наша жизнь сильно отличается от жизни одушевленных существ, таких, как люди или народ. Мы не рожаем себе подобных, а когда умираем, наши души сливаются с теми синдонами, что еще живы. Я — живущая ныне Учительница, но внутри меня существуют двести предыдущих Учителей. Когда я умру, я перейду в Стражника, или Вестника, или Утешителя и буду разделять его обязанности. Так будет продолжаться до тех пор, пока жива хотя бы одна синдона. Когда умрет последняя, нашему существованию придет конец. Точно так же превращается в пепел последний уголек некогда огромного костра.

— А сколько… сколько Стражников осталось? — спросила Харамис.

— Триста двадцать один. Кроме того, семнадцать Слуг, двенадцать Носильщиков, пять Вестников и два Утешителя. Но Утешители связаны с Великим Волшебником Небес, и им запрещено общаться с Великими Волшебниками Земли и Моря без его разрешения.

— Великий Волшебник Небес! — воскликнула, заинтересовавшись, Харамис. — Что вы можете рассказать о нем? Моя подруга Великая Волшебница Моря называет его Денби и говорит, что он очень замкнут, его мало интересуют земные проблемы. Но мне кажется, что, если он настоящий Великий Волшебник, он просто обязан направлять человечество и давать ему советы. Если я разыщу его, он окажет мне помощь?

— Не знаю. Я не могу ничего рассказать тебе о нем без его ведома… Он не одобряет этого. В настоящее время он не расположен вмешиваться в земные и морские дела. Во всяком случае, он так говорит.

Харамис пристально посмотрела на Учительницу.

— Вы только что спрашивали его об этом?

— Да. Харамис беззвучно охнула. Еще одна надежда растаяла! Значит, нет никого, кто бы вместе с ней дал бой Орогастусу?

— Есть, есть, — неожиданно ответила Учительница. — Люди и народ, синдоны и Великие Волшебницы, растения и животные, воздух и вода, скалы и небесные светила — все откликнутся на твой зов о помощи, если он будет верно сформулирован и прозвучит своевременно.

— А вы можете научить меня, как позвать их на помощь?

— Очень жаль, но этому ты должна научиться сама. Твой талисман должен просветить тебя.

— Понятно. — Харамис почти не дышала от отчаяния, но тем не менее не отступалась и продолжала задавать вопросы: — Скажите мне, пожалуйста, есть ли у Орогастуса преимущество передо мной? Ведь он обладает двумя талисманами, составляющими Скипетр Власти, а у меня — только один.

— У Орогастуса нет никакого преимущества, если не считать его природный талант.

Все начиналось сызнова. Харамис воскликнула:

— Вы хотите сказать, он умнее меня?

— Не то чтобы умнее. Конечно, он мудр и опытен, он может.думать хладнокровно и более логично, так как целиком посвятил себя служению Силам Тьмы. Но у тебя, о Великая Волшебница Земли, возможности гораздо более широкие, так как ты — дочь Триединого!

— Мои сестры… Их цветки стали кроваво-красными…

— Когда бутоны в их амулетах опять станут черными, они снова обретут способность совершать великие благородные поступки. И тогда они присоединятся к тебе, и вы снова будете дочерьми Триединого — Лепестками, Живого Триллиума. Пока этого не произойдет, они низведены до уровня непосвященных.

Харамис кивнула.

— Значит, мы с Орогастусом равны в волшебном могуществе?

— Это не совсем так. Мир будет лихорадить по-прежнему, пока две части Триединого Скипетра служат Звезде, а одна — Цветку, пока незаконно захваченные Орогастусом талисманы не будут изъяты у него и пока Три Лепестка Живого Триллиума не обратят Силы Тьмы против него самого.

— Но как же это сделать?

— Я ничего не могу посоветовать тебе. Многое зависит от простых случайностей. Подозреваю, однако, что исполнить это можно с помощью не высшей магии, а обычных человеческих поступков.

— Значит, вы не можете помочь мне одолеть Орогастуса? — взмолилась Харамис. — Разве нельзя каким-то образом отвратить его от Сил Тьмы?

— Любовь допустима, — загадочно проговорила Учительница. — Недопустимо увлечение. Что же касается его, ничего не могу сказать. Он — Человек Звезды, его предшественники были непоколебимы в служении злой смерти. Сердце Орогастуса — для меня загадка.

— И для меня, — пробормотала Харамис. — Как и мое собственное. Да поможет мне Бог! — Тут она резко остановилась, задушив опасный порыв жалости к себе, который мог отвлечь ее от цели. Она опять стала спокойной и вернулась к теме разговора. — Учительница, когда я уйду отсюда, моя сестра Анигель обязательно попросит у меня помощи, попросит защитить ее страну от отвратительных захватчиков. Мне уже известно, что в скором времени из Рэктама будет отправлен огромный флот боевых действий. Орогастус и король Ледавардис планируют напасть на северную столицу Лабровенды. Я предупредила Анигель об этой опасности, и она умоляла силой магии защитить ее. Что лучше — немедленно отправиться к ней на помощь или целиком посвятить себя Орогастусу и талисманам?

— Твоя первая неотложная забота, — сказала женщина-синдона, — не Анигель, а Кадия, которая приходила сюда несколько дней назад посоветоваться, как помешать королеве отдать талисман. Когда я сказала Кадии, что расставание с талисманом и возвращение Антара — дело, решенное судьбой, она пришла в страшную ярость. Я посоветовала ей помириться с Анигель и во всем помогать тебе. Но Кадия не послушалась моего совета. Теперь она направляется к селению аборигенов в верховьях реки Мутар. Когда она приедет туда, она попытается собрать стойких маленьких уйзгу из Тернистого Ада и с Зеленых болот. Еще она хочет заставить их вызвать ниссомов, вайвило и глисмаков, даже надеется, что к ней присоединятся отвратительные скритеки. Когда соберется огромное количество народа, Кадия надеется захватить всю Рувенду и сделать ее страной аборигенов.

— Значит, она собирается воевать с людьми, живущими там? — Харамис пришла в ужас.

— О нет! Не сейчас! Ведь Двум Тронам придется, с одной стороны, помогать Вару, а с другой — защищать себя от Рэктама и Тузамена…

— Кадия рассчитывает, что именно эта неустойчивая ситуация обеспечит ей легкую победу!

— Вот горячая голова! Мне кажется, ей следует прочистить мозги! А потом попытаться помочь Анигель и Антару… А потом уже заняться Орогасгусом…

— Великая Волшебница, ты все еще не понимаешь! Ты не сможешь ничего сделать с Орогастусом без Кадии и Анигель, в этой схватке они должны быть всей душой вместе с тобой!

— Именем Цветка, мне следовало бы знать это! — Харамис стиснула кулаки и опустила голову. Капюшон сполз вниз и скрыл выражение мучительной боли, появившееся у нее на лице.

Их должно быть Трое. Они всегда должны быть заодно. Ни талисман, ни обретенное ею могущество Великой Волшебницы не победят Звезду — победит только Черный Триллиум.

Она овладела своими чувствами и снова встретилась с нечеловеческим терпеливым взглядом Учительницы.

— Благодарю вас. Теперь я знаю, что делать. Я немедленно отправляюсь к Кадии.

Она встала с кресла. От ее резкого движения из одежды выпал Синошур и, звеня, покатился по мраморному полу беседки. Она совершенно забыла о нем. Подняв его, Харамис сказала:

— Вы, конечно, знаете, что это такое. Скажите, как мне уничтожить эту вещь? — Ты не сумеешь сделать этого. И синдоны не смогут. Это может сделать или Совет Звезды, или вся Коллегия Великих Волшебников.

Опять поражение! Харамис сжала губы.

— Тогда скажите, как лучше спрятать его, чтобы Орогастус не смог им воспользоваться.

Впервые Учительница замешкалась перед тем, как ответить.

— Если ты опустишь его на морское дно, или забросишь в действующий вулкан, или положишь в глубокую ледниковую расселину, тот, кто связан с Синошуром волшебными нитями, умрет, вместо того чтобы спастись.

Харамис почувствовала, что горло ее сжалось.

— Я надеялась, что вы знаете, в какое место положить Синошур, чтобы колдун был перенесен туда живым. Может быть, именно здесь, где по-прежнему сильна магия, Стражники смогут охранять это и не позволят ему сбежать.