1941
Баллада о минере
Памяти минеров, казненных
палачами революции в бухте
Прометей в 1907 году.
В тихой бухте, меж сетей рыбачьих,
Полночь катит светлую луну.
На скале спросонья чайка плачет,
Черный краб покинул глубину.
Он заполз на камень и, недвижный,
Слился с ним, горбатый старый гном.
Море в гребни лунный жемчуг нижет,
Берег спит в молчании немом.
Тридцать лет назад, в такую ж полночь,
Здесь казнен был молодой минер.
Тридцать лет назад по этим волнам
Пробегал его прощальный взор.
Так же вольно подымалось море,
И качались мачты низких шхун,
И огонь мерцал на дальнем створе, —
Но к ногам привязан был чугун.
Может быть, непрошеные слезы
С впалых щек он смахивал с тоской.
Может быть… Но в час судьбины грозной —
Кто осудит слезы в час такой?
Знал минер, идя на подвиг славный,
Что ему за это суждено:
Заклюет орел самодержавный,
Тело бросит на морское дно.
Знал минер о том, но львиным сердцем
Перед темной силой не сробел,
Верил: правда все ж сильнее смерти, —
Красный флаг поднял на корабле!
Адмирал судил его заочно…
Чтоб и гром не смел греметь в глуши,
Голубые пламенные очи
Приказал навеки потушить.
Черный краб сидит на камне древнем…
Далеко, в просторе голубом,
В лунном свете вспыхивают гребни,
Берег спит в молчании немом.
1937
«Вслед за огненными лосями…»
Вслед за огненными лосями,
В сновиденье ль, наяву ль,
Золотые стрелы осени
Просвистели в синеву.
Просвистели, и рассветная
Вновь струится тишина.
Только издали заветная
Чья-то песня мне слышна.
Беспокойное и жгучее —
Что там в сердце, в глубине:
Или молодость кипучая
Возвращается ко мне?
Что ж, пути ей не заказаны…
Друг далекий, подходи!
Сколько слов еще не сказано,
Сколько песен впереди!
1941
«Застигнутый последней метой…»
Застигнутый последней метой
И не успев всего допеть,
Благословлю я землю эту,
Когда придется умереть.
Благословлю ее за воздух,
Дыша которым был я смел,
За светлых рек живую воду,
Где телом и душой свежел,
За поле знойное пшеницы,
За села и за города,
За наш достаток, где хранится
Зерно и моего труда;
Благословлю земли просторы,
Что жил я здесь в наш светлый век,
Любил ее моря и горы,
Как мог свободный человек,
Что здесь учился у народа
Петь песни ясной простоты
И украшать трудом природу
Во имя счастья и мечты.
1940
Всеволод Багрицкий
Простая девушка
Родилась ты, и, наверно, где-то
Ярким светом вспыхнула звезда.
И все так же двигались планеты,
Так же отъезжали поезда,
Так же разговаривали люди,
Ветры завывали у столба.
Ты не знала, будет иль не будет
У тебя счастливая судьба.
А потом пошли другие годы,
И, разгоряченная борьбой,
Ты дралась под знаменем свободы,
Новой окрыленная судьбой.
Ты ходила в кожаной тужурке
И в больших солдатских сапогах,
Ты курила в ледяной дежурке,
Раненых носила на руках.
Молодая радуга вставала
Над землею, где клубился бой.
Одиноко птица пролетала
Над твоею белой головой.
Мы тебя, как друга, хоронили,
Мы понуро шли лесной тропой.
Выросли деревья на могиле
Памятником девушке простой.
1939
«Я много лет сюда не приезжал…»
Я много лет сюда не приезжал,
Я много лет сюда не возвращался.
Здесь мальчиком я голубей гонял,
Бродил в лесу и в озере купался.
На эти сосны мне не наглядеться…
Пойти? Иль на траве прилечь?
Здесь все — мое!
Здесь проходило детство,
Которого ни спрятать, ни сберечь,
И яблоки, и свежий запах мяты,
Орешника высокие кусты,
Далекие вечерние закаты,
Знакомые деревья и цветы.
И весла надрываются я стонут,
И лодка наклоняется слегка,
А над рекой туман плывет,
и тонут
Измятые водою облака.
Деревья тянутся к простору, к солнцу,
к свету,
Еще я молодыми помню их.
Здесь все как прежде!
Только детства нету,
И нет уже товарищей моих.
1939
Георгий Баранов
В бой
Над полями дым повис…
Погляди, дружище:
Нажимает машинист —
Только ветер свищет.
Развеселый паровоз
Наматывает прытко
На катушки колес
Две вощеных нитки.
Нашей радости назло
Эти нити ловко,
Где завяжутся узлом, —
Там и остановка.
Промедленья каждый час
Пулей сердце ранит…
Мчи живей, машина, нас,
Где товарищи сейчас —
Ближе к полю брани.
