"Женщины, страдающие зависимостью от алкоголя и наркотиков, отличаются от других женщин, – отмечает д-р Ангер, – отличаются они и от мужчин, страдающих теми же болезнями. Женщины считают, что они «хуже», чем зависимые мужчины, и мужчины, с которыми они имеют дело, обычно соглашаются с этим. Они не питают надежду на будущее, их мучит чувство вины, и они считают себя ответственными за все происходящее с ними. Чаще всего они из неблагополучных семей, в которых употребляли наркотики, пили, в которых были психически больные, а также встречались случаи самоубийства, царила грубость, физические и моральные оскорбления", – говорит она.
"Действительно, – добавляет Гонт, – около 70 процентов женщин, попавших в зависимость от алкоголя или наркотиков, в детстве или в более позднем возрасте стали жертвами насилия".
Патриция рассказывает, что и ее мать, и ее сестра были наркоманками, что в детстве она страдала от сексуальных домогательств, а позднее, уже во взрослом возрасте, она стала жертвой насилия и группового изнасилования. "Мои первые воспоминания о сексуальных унижениях относятся к трехлетнему возрасту, – говорит она, – но мой врач считает, что они начались раньше, когда мне не исполнилось еще и двух лет. Большую часть жизни я прожила с ощущением душевной боли. Алкоголь был моим способом справиться с этой болью. Я привыкла оправдывать свое пьянство словами: "Если бы у вас была такая жизнь, как у меня, вы бы тоже запили".
"Страдающие зависимостью женщины обычно не осознают, что наркотики или алкоголь сами становятся источником проблем", – считает д-р Ангер.
Они смотрят на свои пагубные пристрастия как на средство справиться с потерями, с семейными проблемами или плохими отношениями, с обстановкой грубости и насилия. Они смотрят на наркотики или алкоголь как на частичное решение проблемы.
"Зависимость от химических веществ не является проявлением слабости моральных установок, – замечает д-р Ангер. – Это болезнь". "Хотя душевные страдания могут вносить свой вклад в развитие привыкания, – считает д-р Берк, – гораздо чаще основную роль играет уязвимая физиология.
По-видимому, некоторые люди более предрасположены к физиологическому привыканию, чем другие, хотя никто не знает почему".
"Дошло до того, что я боялась выйти из дому, когда собиралась выпить, потому что я без конца попадала во всякие истории, – рассказывает Патриция. – Я должна была оставаться в своей квартирке наедине со своим телевизором с дистанционным управлением и с телефоном, который ставила рядом с собой. У меня практически не было связи с внешним миром. Я много спала – еще одно средство уйти от реальности, от мира, в котором я жила. Потом я начала терять ощущение реальности и с трудом улавливала разницу между сном и бодрствованием. Позднее я узнала, что это был алкогольный психоз".
"Женщины, попавшие в зависимость от употребления химических веществ, живут на грани катастрофы", – утверждает Карлин Хант, доктор педагогических наук, которая изучала проблему женской зависимости. Их рассказы о своей жизни, подобно рассказу Патриции, были об отчаянии, неустроенности и мучительном одиночестве. Женщины, с которыми она знакомилась в ходе исследований, вели такую жизнь, в которой господствовал хаос, "в течение длительных периодов времени не делая никаких попыток обратиться в лечебные учреждения", – замечает д-р Хант, частнопрактикующий консультант из Нашвилла. "Требуется из ряда вон выходящее происшествие или переживание, чтобы женщина приняла решение искать способ вылечиться".
То, что Патриция назвала своим моментом прозрения, случилось однажды вечером, когда она была у одной из своих подруг.
"После того как она пошла спать, я продолжала сидеть у телевизора и пила, пока не выпила все, что было, – вспоминает она. – Я подняла шум, хлопая дверцами буфета в поисках выпивки. Моя подруга пришла на кухню, и я заявила ей, что должна вернуться домой. Она умоляла меня, чтобы я не ехала на своей машине, и в конце концов уговорила меня взять такси. Я же хотела поскорее выбраться от нее и найти еще выпивку. После того как я уехала, она позвонила моему отцу, хорошо понимая, что вряд ли я когда-нибудь захочу с ней разговаривать.
Я восприняла это как предательство, по в действительности она спасла мне жизнь. Отец позвонил мне и попросил встретиться на следующий же день. Он сказал мне, что знал одну женщину, которая стала зависимой от героина, и что она обратилась за помощью в специализированный центр. Он сказал, что понимает, в какой я беде, и боится, что я убью кого-нибудь или покончу с собой. А потом он спросил, не хотела бы я обратиться в какой-нибудь лечебный центр. Я сказала «да» и до сих пор не знаю, почему я это сделала".
Патриция говорит, что это простое «да» открыло шлюзы. "Я начала рыдать и думала, что не смогу остановиться. Я сказала отцу, что больше не могу, что я в ужасе, что ничего не могу с собой поделать и думаю, что схожу с ума. Через несколько недель я начала лечиться".
"Одно дело – очистить тело от вызывающих привыкание химических веществ. И совсем другое – освободить мозг от желания снова употреблять их", – признает д-р Берк. – Без всякого сомнения, физическое выведение из организма этих веществ может быт" самым легким этапом лечения".
"На опыте ветеранов Вьетнама мы знаем, что физиологическое привыкание преодолеть сравнительно легко, – говорит психолог д-р Берк. – Многие ветераны привыкли употреблять героин во время войны, но не столь многие сохранили зависимость, когда вернулись в Соединенные Штаты. Это объясняется тем, что они вышли из стрессовой ситуации, которая создавала психологическую потребность. Поэтому, когда они вылечились от физиологической тяги, их больше не потянуло к наркотику".
"Конечно, выведение токсических веществ из организма – это не пикник, – добавляет специалист-консультант по привыканию д-р Гонт. – В зависимости от вызвавшего привыкание вещества На детоксикацию может потребоваться от нескольких дней до месяца и более. Больные могут страдать от утомляемости, депрессии и возбуждения. Иногда наблюдаются очень необычные симптомы детоксикации, например, пациенту кажется, что его рука отделилась от тела. При отвыкании от некоторых наркотиков у вас может развиться припадок, если выводить наркотики слишком быстро. Поэтому мы ведем тщательное наблюдение за больными и назначаем такое лечение, которое обеспечивало бы стабильность и безопасность состояния".
Так как у большинства людей развивается и физиологическое, и психологическое привыкание, программы помощи, подобно используемой в Центре Бетти Форд, ориентированы на холистический, то есть целостный подход к лечению. В самом общем смысле это означает, что за физиологическими потребностями пациента следит многопрофильная бригада врачей и сестер, а бригада психологов и консультантов помогает ему раскрыться и научиться противостоять стрессам и обстоятельствам, которые работают против него.
"Одновременно, – рассказывает Гонт, – другие члены бригады начинают работать с ним по программе приобретения здоровых привычек в питании и для поддержания хорошего физического состояния".
"Проводится работа по возвращению к норме буквально всего, что составляет вашу жизнь, – продолжает д-р Гонт. – Процесс восстановления основан на групповой терапии. Все, что мы делаем, происходит в пределах сообщества, к которому принадлежит пациент, поэтому выздоравливающие поддерживают друг друга, и это оказывается необыкновенно эффективным лечебным средством. Именно поэтому такой успешной оказывается деятельность движения анонимных алкоголиков".
