— Я верю, что у вас получится отличный фильм!

— Спасибо за поддержку, постараюсь не подвести! — Поблагодарил я маму и пошел открывать дверь, как всегда испытывая душевный подъем в преддверии встречи с лучшей девочкой.

***

Два дня пролетели незаметно, оставив, впрочем, весьма приятные впечатления. «Махоутокоро» получился реально графонистым, плавным и стильным — для «Kyoto Animation» это — большая возможность громко заявить о себе на всю индустрию, поэтому там все работают по двадцать часов в день, а самых выносливых «фрилансеров» Хатто Ёко — основательница студии, представительная дама средних лет — тут же забирает в штат своей студии — деньги на это у нее теперь есть, как и сказочные перспективы в виде талантливого мальчика, который почему-то любит ничем непримечательную в эти времена KyoAni. А значит что? Значит ни в коем случае нельзя эту самую любовь потерять!

В школе тоже было хорошо — за пару дней после каникул деточки убедились, что их любимый маскот жив, здоров и никуда от них уходить не собирается, поэтому вернули мне право на личное пространство, а количество «приемных перемен» сократили до двух в неделю. Сегодня как раз такой день, поэтому сижу здесь с Нанако и президентом фан-клуба, обслуживая жиденькую очередь из страждущих.

Отец, кстати, в качестве компромисса между моим подростковым бунтом и своей озабоченностью безопасностью любимого сына (что очень приятно!) и не менее любимой дочери (что, почему-то, приятней вдвойне!) закупил в наши с Чико школы автобусы, которые теперь собирают и развозят учеников.

— Ой, ты уже восьмой раз приходишь! — Вдруг остановил какого-то второгодку Ямагути-семпай.

— Я не виноват, что у меня много младших братьев и сестер! — Начал оправдываться тот.

Я успокаивающе махнул президенту фан-клуба, и тот пропустил завсегдатая, который шлепнул передо мной десяток моих фоток — ничего особенного, просто стою в школьной форме и улыбаюсь на фоне школьного фестиваля — даже не помню, кто и когда ее сделал.

— Мои младшие братья и сестры без ума от «Покемонов», поэтому, прошу вас, Одзава-сенсей, подпишите!

Хмыкнув, подписал первую и спросил:

— И сколько ты берешь за мои автографы?

Пацан дернулся, и, отводя взгляд (японские дети вообще плохо умеют врать), фальшиво засмеялся:

— Что вы, Одзава-сенсей, как я могу продать что-то настолько для меня ценное!

Показал Нанако и президенту фан-клуба заранее оговоренный жест. Ну люблю я нагнетать драматизм! Девушка подошла к пацану, заняв место за его спиной, привстав на цыпочки, дотянулась до уха и зловеще прошипела с оскалившейся мордахой:

— Ты что, у*бок, собрался на*ебать Иоши-саму?

— Иии! — Не на шутку испугался такого неожиданного наезда пацан и начал было оборачиваться, но…

— Сядь! — Приказал Ямагути-семпай, который успел закрыть дверь и подойти к пацану. Они с Нанако надавили бедолаге на плечи, заставив сесть.

— Я не против торговли автографами! — С безмятежной улыбкой пояснил я напуганному донельзя малолетнему спекулянту (не как что-то плохое, в капитализме живем же!), надежно прижатому к стулу, — Но ненавижу, когда меня держат за идиота!

— Ты ведь не держишь Иоши-саму за идиота? — Наклонившись, прошипела Нанако.

— Нет! Конечно нет! Умоляю, простите меня! — И он бухнулся в большой сорян.

— Ты так и не ответил на вопрос! — Скучающим тоном напомнил я ему.

— На этих каникулах я был на севере Кюсю, там мне удалось продать ваш автограф за тридцать тысяч!

Это, очевидно, в йенах — местные дети не я, поэтому на доллары автоматически цены не переводят.

Мы с Нанако одновременно вздохнули:

— Жадный ты, — Это я.

— Ты продешевил, придурок! — А это она!

— Простите, Иоши-сама! — Поклонилась Нанако.

— Не парься, — Отмахнулся я и вернулся к «пациенту», — Ну-ка рассказывай все, что знаешь про ценообразование!

— Да! — Он вскочил на ноги, отряхнулся и начал вещать, пока я подписывал ему фотки — мне ж не жалко! Пускай пацан купит себе что-нибудь прикольное.

Ожидаемо, стандартного ценника не существовало, но стоимость прямо пропорционально возрастала по мере удаления от источника ресурса — старшей школы Уцуномия Йохоку. В нашем городе цены разнились — от пяти до десяти тысяч йен. Автографов за все это время я нараздавал натурально несколько тысяч, чем несколько обрушил рынок. Именно поэтому пронырливые «фарцовщики» (часть из которых даже крышует никчемно мелочная якудза, которой не лень сшибать процент с детей) по выходным ездят в другие города, где платят гораздо больше. Тяжело без интернета такими вещами торговать, конечно.

Отпустив неплохо пропотевшего от такой эмоциональной встряски пацана с миром и пачкой фоток, улыбнулся президенту фан-клуба и Нанако:

— Спасибо, что подыграли!

— Он позволил себе вопиющее неуважение! — Выдал ожидаемое Ямагути-семпай, и Нанако горячо закивала.

***

— Я думаю, здесь лучше всего подойдет мой хороший товарищ Георгий Францевич Милляр, — Через полтора часа после моего появления в ее квартире решила Елена Николаевна.

Позади остались приветствия, экскурсия (я у нее еще не был) по квартире, чаепитие с вкуснейшими пирожками (пожилая актриса до сих пор не потратила все фрукты, которые надарили ей за время болезни) и подробный пересказ будущего фильма, параллельно с которым Елена Николаевна листала сценарий — он на английском, так что никаких проблем.

— Простите, боюсь совсем ничего о нем не знаю, — Признался я.

— Неудивительно, — Вздохнула Елена Николаевна, — У вас наших сказок поди и не встретишь. Он в детских фильмах злодеев всю жизнь играет.

— Эти типа Кощея и Бабы-Яги? — Предположил я.

— Именно что Кощея и именно что Бабу-Ягу! — Мелодично засмеялась Елена Николаевна, и я невольно хохотнул вместе с ней, — Вот такая карьера, представляешь? А ведь человек всю жизнь мечтал в кино сниматься. Нет, ты не подумай — дети его героев любят всей душой, как и его самого, но… — Она развела руками, — А еще он мне идеально по возрасту подходит — в 1903 родился.

Жесть! 86 (или уже даже 87!) лет!

— Понимаю, — Кивнул я, — У меня нет причин не доверять вашему выбору, Елена Николаевна, только мы его, пожалуй, доктору Сугаваре покажем, вы не против?

— Лишь бы он против не был! — Фыркнула она.

— Вот на себя уговоры и возьмете тогда! — Предложил я, — Если здоровье позволит, сначала фильм, потом — лечение. Нет — наоборот.

— Добрый ты! — Улыбнулась Елена Николаевна.

— Просто не хочу, чтобы во время съемок возникли проблемы! — На чистых рефлексах поцундерил я в ответ.

Большую часть полета (первым классом) меня и Такеши воспитывали, а мы делали вид, что слушаем. Наконец, отец и Ито-сан от такого трудоемкого процесса проголодались и свалили, дав мне возможность поговорить с любимым кумиром:

— Чего это ты такой довольный?

— Моя награда престижнее твоей! — Подмигнул он мне.

— Я могу громко сказать посреди важных индусов, что обожаю говядину, и нас всех отправят домой.

— Ты так не сделаешь! — Не поверил мне Такеши и закурил.

Я поморщился и решил потерпеть — ему можно. А еще настал тот самый момент, когда дающий становится просящим. Достав из рюкзака (ручная кладь) книжку с шутками комик-дуэта "Два бита", где в 70-х выступал режиссер, протянул Китано.

— Подпиши!

— Хо, и где ты откопал эту рухлядь?! — С улыбкой спросил Такеши и подписал, — И как тебе наши убогие шутки?

— Нашел несколько прикольных цуккоми, — Пожал плечами я и убрал ценный раритет обратно.

— Наши с Дзиро-саном номера имели некоторый успех. Было весело! — Улыбнулся Такеши, — Мы могли высмеять любого! На сцене мы словно становились единой машиной юмора!

Я тоже машина юмора!

— Имено тогда я понял, насколько публика привыкла к традиционным сюжетам, избитым клише и предсказуемым развязкам, — Неожиданно вывел он мораль из своих воспоминаний.