— Все они разом решили взять развод и, согласно закону, заплатили судебный сбор. Как ты должен знать, у нас для развода согласие мужа не требуется. Теперь они могут опять выйти замуж уже через три месяца.

— А мои дети?

— Вырастить таких смуглых красавиц, а потом выгодно выдать их замуж будет счастлив любой мужчина. Не беспокойся, у нас нет сирот и бездомных детей. В большой семье все дети считаются родными и между ними нет различий.

— Но почему… — начал было Дмитрий, но тут же замолчал. Понял, что чуть было не задал глупый вопрос. В своих заботах о решении тактических задач и оперативных вопросов совсем забыл о том, что для большинства людей продолжается повседневная жизнь. Войну они воспринимают совсем по-другому и стараются держаться от нее подальше.

— Все ждут прихода франков и захвата города, — продолжал евнух. — Люди прячут свое добро, забирают детей и разбегаются по дальним селениям. Слуги хакима и зажиточные семьи исчезают друг за другом, остаются лишь бедняки, которым нечего терять. Сейчас в доме живу только я да сторож со своей семьей. Так что места хватит и для всех твоих молодцов.

— Бычья Голова в городе?

— Как только стало известно о гибели Раббеха, он сразу же исчез. Следом разбежались и остальные купцы, но у меня осталась расписка старосты триполитанских торговцев. Твое имущество спрятано в надежном месте, хотя наличных денег в доме совсем немного.

— Сейчас мне нужны лекарства. Опять трясет лихорадка. Рука не сгибается, нога прострелена.

— Я просил моего друга, евнуха Бунсуру, позаимствовать часть лекарств у Бычьей Головы. Твои раны осмотрю немедленно. Но думаю, что лучше поскорее уехать к эмиру Нуху Лере. В горы Джос франки не дойдут, а с англичанами можно будет договориться.

Хинин помог, Ахмед смазал раны целебными мазями, наложил свежие повязки. Но состояние Дмитрия не улучшилось, боли и слабость оставались. Хотелось просто лежать и ни о чем не думать. Раздраженно отмахивался от евнуха, пристававшего с какими-то советами и вопросами. А тот, видя беспомощность хозяина, бестолково суетился и не решался принять окончательное решение.

Время шло, и неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы в дом не явился Айчак.

— Что вы тут делаете?Г — прорычал он. — Почему до сих пор остаетесь в городе?!

— Так хозяин болен, трогать его нельзя. Да еще надо увязать в мешки посуду и решить, что делать с коврами…

— Ты холощенный дурак! Французов дожидаешься! Они его пулей в лоб от всех болезней вылечат. Немедленно собирайся в дорогу! А вы что смотрите?! — напустился он на подбежавших юношей фити. — Вас эмир послал сюда охранять своего мадаваки, верховного вождя! А вы обжираетесь в его кладовых. Сколько вас тут всего?

— Два с половиной десятка, — ответил старший.

— С одним десятком скачи в арсенал. Скажешь Меи Араду, что я велел выдать вам тридцать винтовок и по две сотни патронов. Пора забыть о дротиках и научиться владеть современным оружием. Остальные пусть собирают запасы в дорогу, чтобы к вечеру вас тут не было!

— Но я должен записать, что они заберут, — возразил Ахмед. — Как потом отчитаюсь перед хозяином?

— Ты стал хуже баб! Они хотя и много болтают, но думают быстро. Бросай все, что не нужно в походе. Галадиме дай укрепляющее питье и сажай на коня.

— Что ты так шумишь? — Эти крики вывели Дмитрия из забытья.

— Хозяин, выпей лекарство. Айчак требует, чтобы мы бросили дом и все имущество и уехали сегодня вечером. Но ты так слаб…

— Слушай меня, побратим, — старый воин наклонился к Дмитрию. — Наши дела плохи. Фадельалла сгоряча бросился прямо на французские пушки и положил больше половины базингеров. С Наби еще хуже, он попал в плен вместе со всеми своими женами и дармоедами советниками. Французам открыта дорога на Дикву. Завтра утром они уже могут быть здесь!

— Я все понял. Помогите мне сесть. Ахмед, подай мой клинок.

Некоторое время Дмитрий смотрел на переливающиеся узоры Черной молнии. Потом поцеловал ее и протянул Айчаку.

— Прими мой подарок, побратим. Пусть теперь он служит тебе, а я отвоевался. Ахмед, делай, как он говорит. Уезжаем.

— Спасибо за бесценный дар. Да хранит тебя наш могучий прародитель Вака! — Айчак растроганно засопел. За длинную цепочку вытащил из кармана свои массивные серебряные часы. — Возьми мой подарок. Они звонят каждое утро, надо только не забывать их заводить.

— Куда ты теперь направляешься?

— Есть такая детская игра — «бей и прячься». Она мне всегда нравилась. Поэтому мы с Фадельалла решили поиграть в нее вместе с французами. За эти дни Идрис и Меи Араду успели в нескольких местах заложить тайные склады оружия и боеприпасов. Сын эмира твердо решил никому не уступать отцовский престол!

Как не спешили, но выехали лишь на закате. Все двери в доме Дмитрий приказал открыть настежь, а сторожу сказал — пусть приходят соседи, берут, что понравится. Быстро проскакали по пустынным площадям и улицам, мимо притихших домов и торговых рядов. Встретилось лишь несколько человек, поспешивших спрятаться при появлении всадников, да стаи бродячих собак. Миновали широко распахнутые городские ворота, возле которых не было обычной стражи, и выехали на западную дорогу. Но проехали совсем немного, когда раздался страшный удар, встряхнувший всю округу. Над арсеналом поднялся высоченный столб дыма, а затем прогремела череда более слабых взрывов и пламя пожара охватило развалины. Меи Араду и его мастера уничтожили все свое хозяйство и накопленные за многие годы запасы.

До отрогов горного плато Джос ехали окружным путем. Лишенная центральной власти, страна стала опасной для людей. Мирные жители прятались по удаленным лесным и горным деревушкам, укрывались за стенами крепостей. Кругом гуляли дружины многочисленных султанов и мелких эмиров, решивших свести старые счеты с соседями, и шайки разбойников, чьи вожаки пожелали стать самостоятельными правителями. Были среди них и такие, кто объявлял себя новыми пророками или доверенными лицами губернаторов Англии, Франции, Германии, Турции. Население грабили все.

Пройти без потерь через такие места было трудно. Получив винтовки, отважные фити решили, что стали обладателями абсолютного оружия, и рвались в бой. Ахмед не мог остановить их, только стонал и причитал. Он совсем пал духом после того, как затеял переговоры с каким-то придорожным шейхом. Кончилась такая дипломатия ночным нападением, гибелью двух фити и угоном нескольких лошадей. Понимая, что при таком руководстве всему каравану грозит уничтожение, и чувствуя, что теряет последние силы, Дмитрий приказал повернуть прямо к источнику Вики.

— Дай мне самое сильное средство, чтобы унять боль, и в путь! — распорядился он. — Больше ни с кем не вступай в переговоры. Убивайте каждого, кто появится на вашем пути. Сам видишь, что раны гноятся и до Лере я не доеду.

— Тебе нельзя принимать такое лекарство, выпил его уже достаточно. Иначе будешь пить каждый день и джу-джу похитит твой разум. Ты лишишься сна, тело начнет дрожать, услышишь голоса покойников.

— Потом от этого можно будет избавиться?

— Очень трудно. Будет новая боль.

— Давай твое лекарство, а потом лечи все разом. Живая вода Вики нам поможет.

Прохладные струи потока ласково касались ран, смывали память о событиях последних месяцев. Стоило только закрыть глаза и казалось, что рядом на теплом камне сидит Амина, говорит что-то доброе, успокаивает, жалеет. Хотелось часами вот так сидеть в неглубокой ложбине, прорытой потоком, вырывавшимся из темной трещины в основании отвесной скалы, и перебирать на дне чистый песок, перемешанный с цветными камешками и блестящими капельками топазов. Но приходил Ахмед, а с ним старый придворный охотник Дауд, охранявший источник по приказу эмира Лере. От Дмитрия требовали съесть то, выпить это, ложиться спать, самостоятельно подняться по крутому склону, пробежать до баобаба на дальнем холме.

Лечение давало результаты. Боль уходила, и уже можно было забыть о сильных снадобьях и тревожных снах. Тело крепло, но правая рука оставалась неподвижной. Малейший толчок или неосторожное прикосновение вызывали резкую боль в плече. Мышцы стали словно ватными и их приходилось осторожно массировать, чтобы восстановить кровообращение.