Айку, естественно было вовсе не до вселенских планов. Сейчас его конкретно занимало лишь одно — вымолить у любимой прощение, потому что сам себя он уже подставил и наказал так, что хуже и не придумаешь.
Но отчаяния на лице Айкейнури, молча умолявшего о снисхождении, девушка даже не заметила, потому что была сосредоточена на своих переживаниях, и с грустью и виной посматривала на Эйна. Это не прибавило Айку энтузиазма по поводу предстоящего, зато кажется, в мозгах у него что-то снова переклинило. И если бы мог испепелять его полный ненависти взгляд на соперника, то спалил бы Эйнри дотла. Охуительное будет соитие — один до бесчувствия накачан лекарствами, а второй собственным тестостероном.
Шайн мучительно думал, что можно предпринять, но в абсолютно пустой башке билось только то, что госпожа расстроена, и как, и чем теперь ее утешить? Бедная девочка!
Сейчас она вовсе не была Богиней, сейчас Шайнэ ощущал щемящее чувство необходимости защитить ее от всего этого кошмара. Ведь не просто рабы из ее гарема, а любимые мужчины будут унижены прилюдно. Поддерживая беседу о вечеринке и здоровье детишек, она даже старалась улыбаться, но ее лицо напоминало скорее маску, на которой улыбались лишь губы, и от этого делалось еще страшнее.
Шайн прекрасно знал, что госпожа сейчас винит себя — взяв Айка в гости, она сама подставила их обоих под удар… Впрочем, плети им выпишут чуть позже, а то, что предстояло сделать немедленно, было ужасно.
Когда Эйн очнулся и попробовал понять, в чем дело, Айк лаконично озвучил вердикт:
— Сначала я тебя трахну, потом ты меня…
Госпожа Айрин догадалась отправить прочь котенка Эйна — правильно, нечего ему смотреть, как унижают его Верхнего. И, кстати, запоздало дошло, что и для Рыжика Айк тоже был Верхним, поэтому пребывающего в ступоре парня пришлось спешно отправить следом.
Лейхио, тоже не захотел смотреть спектакль, и улизнул, сославшись на необходимость следить за программой вечеринки. Шайн и сам ушел бы, но оставить госпожу одну, готовую вот-вот расплакаться, он не смог.
Из обоих замерших друг напротив друга самцов снова попер тестостерон. Учитывая сценарий, это было не слишком здорово, потому что они готовы были не трахать друг друга, а убить. Но воля женщин держала, душила… Шайну вдруг стало нестерпимо жаль обоих.
Кэйтайриона, кажется, Айка теперь вообще не замечала, и сердце кровью обливалось, глядя на то, что у этого кретина творится на душе — по его лицу всегда-же можно было читать, как в открытой книге. И госпожу Клаусийлию происходящее жуть как забавляло.
А вот Эйн удивил. Хотя чему удивляться, все-таки у взрослого парня ума побольше. Наверное, это был единственный способ доказать молодому кретину, что мир не будет вертеться вокруг него в любом случае — трахнуть его изысканно, вставляя в задницу и проникая до самых мозгов, заставив Айка чуть не умолять. Айка! Да ему же теперь хоть в петлю — он признал себя Нижним перед рабом чужого гарема!!!
Выпендрился, называется… И это слышали все, кто был рядом:
— Ты — Верхний! Ты! Дай же мне кончить…
Сломал… С-сука, так изысканно и утонченно…
Приличных слов не было ни для одного, ни для другого…
Шайн опасался отпускать этих красавчиков одних в душ. Но госпожам пора было возвращаться в зал, чтобы остальные гости ничего не заподозрили, и он ушел вслед за ними. Айрин одобрила великодушие брата, но Кэйтайриона даже не взглянула ни на одного из парней.
Обратно оба пришли притихшие и смирно пристроились у ног своей госпожи — любо-дорого посмотреть — просто идеальные рабы.
Айкейнури, заподозрив, что Кэйт всерьез его больше не желает видеть — совсем поник духом. Потухший взгляд парня пугал. Зато Эйна, кажется, проняло, до него наконец-то дошло, что Кэйт живая, может быть, такая же, как и его несравненная сестра, в которую он по-настоящему влюблен. Дошло, что жена любит его гораздо сильнее, чем принято показывать в обществе, и ей не безразлично то, что они с Айком учудили. И ее участие, выраженное ему прилюдно, было вовсе не жалостью, а сочувствием и поддержкой, странно, почему он не хотел понимать этого раньше.
Смотреть на метаморфозы, произошедшие с Эйнри, было отрадно, только вот случившегося в течение последнего часа не изменишь. Главное, вернуть прежнего Айка, который уже, наверное, сгрыз собственную печень от переживаний.
Шайна самого эмоционально мотало, как утлую шлюпку в шторм 7–8 баллов…
Кэйтайриона грустила… Чувствовалось, что вечеринка ее уже тяготила. Неудивительно — столько переживаний сразу, когда организм еще ослаблен после болезни. Изредка она бросала странные взгляды на Айка, но не делала ни малейшей попытки как-то дать понять свое отношение. Эйна же ласкала, но как-то отрешенно.
Ему пора было выступать, но Лейхио решил немного переиграть сценарий, выпустив вначале Нэйклийанэ. Шайн видел, как остро переживает Рыжик случившееся, и теперь уже сам волновался за всех сразу, ведь для Нэйя, впервые присутствующего на таком мероприятии, это своего рода испытание…
Ему надо было бы быть рядом с ним, чтобы тот не мандражировал. Все-таки выступать перед госпожами — не то же самое, что в стенах родного гарема.
Чем-то довольный Тийк что-то ободряюще втирал Рыжику на ушко, но тот его, кажется, не слышал, мучительно стараясь поймать взгляд отрешенного Айка, чем несказанно удивил Шайна.
Но еще больше его удивило то, что Нэй решился поддержать любимчика Кэйт, рискнув спеть совершенно незапланированную и очень неоднозначную балладу, слишком уж напоминающую дурацкую ситуацию… о любви раба к своей госпоже, как Мужчины к Женщине… Нэйклийанэ отчаянно храбрился, пел с закрытыми глазами, но Шайн не сомневался для кого поет Рыжик, его смелый мальчик. И в груди что-то стискивало, глядя на то, как проняло Айкейнури, для которого эта песня видимо что-то значила.
Шанэйлиер понимал, что это хорошо, что это нужно, на это он и надеялся, подталкивая их друг к другу — что они сумеют ужиться, когда его не станет. Но сейчас легкое чувство гордости за Нэйя переплеталось с ревностью. Когда это он успел настолько привязаться к Айкейнури? И даже знает, за какие струны души дергать этого непробиваемого эгоиста?
Эйнри, оказывается, тоже сумел оценить по достоинству выходку Нэйя.
Правда Шайну тут же захотелось оторвать ему руки, чтобы не смел прикасаться к их с Айком Рыжику. Хватит уже его тлетворного влияния на их Дом.
И после выходки Нэйклийанэ даже не слишком удивился, что песня посвящалась Дэйну. Если до этого Шайн и сомневался, в каких парни отношениях между собой, то сегодняшние события полностью прояснили все.
Эйн никогда не покинет Айрин. У него в доме есть все — и любимая, и друг, и любовник, и даже его сын при нем. Кэйт ему просто не нужна.
Песню про мужскую верность и преданную дружбу, о которой многие уже позабыли или вообще не слишком себе представляли, что это такое, женщины поддержали чуть более сдержанно, чем душещипательную "историю" Нэйя, но зато рабы оценили по достоинству.
А потом Эйнри вернулся к жене и, что-то быстро написав на салфетке, вручил ей.
После прочтения Кэйт чуть не расплакалась — да что он там ей написал-то??? Муж тут же обнял ее ножки и заглянул в глаза — и со стороны это смотрелось так, что Шайн скрипнул зубами, начиная понимать Айка. Наверное, их госпожа и мечтала именно о таком чуде, только почему он не делал этого раньше???
И зачем теперь вытворяет подобное???
Что они друг про друга поняли, если она, усмехнувшись, запустила обе руки в волосы мужа, подарив ему долгий взгляд, а он прикрыл глаза так и остался сидеть, не мешая ей нежить его?
Почему Шайнэйлиер согласился поучаствовать в последнем конкурсе, когда Лейхио неожиданно предложил? Скорее всего, чтобы хобби помогло отвлечься от посторонних мыслей, просто раздирающих его на части — отчего это все вокруг посходили с ума?
