В комнате повисла гнетущая тишина. Айк инстинктивно сделал движение назад, пытаясь спрятаться за спинкой кресла. Эйн, стоящий в это время у окна, так и застыл, стараясь не отсвечивать. Девушки тоже потрясенно замерли. Одно дело знать, что их парней высекут завтра утром. А совсем другое, когда это должно произойти вот прямо сейчас.
Лейхио, схватив под руки Сайни и Шайнэ, быстро вылетел в коридор. Понадеявшись, что парнишек догадаются выставить госпожи.
— Первым в прошлый раз был младший. Будет честно, если и в этот раз будет так же.
Айкейнури медленно разделся и, подняв глаза, полные вины, боли и мольбы о прощении, посмотрел на свою госпожу. Кэйтайриона ответила взглядом женщины, уверенной в своей правоте и вине мужчины, стоящего сейчас перед ней.
Вздохнув, Айк понял, что пощады не будет. Нет, он не рассчитывал на отмену наказания, он хотел, чтобы его простили и снова приблизили… Он уже был готов к тому, что будет не единственным, но хотелось попасть хотя бы в первую тройку. Хотя, чего уж там… Хотелось просто остаться в этом доме, рядом с ней, хотя бы на должности "придворного шута", тля! Как сейчас он понимал Шайнэ!
— В позицию, раб!
Парень лег на специальную скамью, уже чуть приподнятую вверх, обнял ее руками и подождал, пока Эйн свяжет их снизу, кисть к локтю. Поймал сочувствующий взгляд… Понятно. Если совсем все будет хуево, значит, купят Вайнгойрты, и он будет сидеть в гареме и ждать — а вдруг, вместо Эйна она наконец-то вспомнит о нем… раз в неделю…
По спине сначала ласково прошелся флоггер, значит, сначала разогреют.
Интересно, в счет шестидесяти или просто для души? Судя по тому, с какой частотой посыпались удары, никто их не считал. Грустно вздохнул и попытался расслабиться.
Клаусийлия сидела в кресле, специально передвинутом так, чтобы открывать ей лучший обзор на происходящее, и медленно смаковала глинтвейн, покачивая остроконечной туфелькой на острых шпильках. Дейниш заворожено взирал на отблески света, стальными искорками вспыхивающие на металлической отделке обуви тетушки — на носке и на самом каблуке. Зрелище было завораживающим, и он никак не мог заставить себя отвести взгляд, потому что смотреть, как Эйн сейчас старательно делает вид, будто ничего такого особенного не происходит, усиленно сохраняя на лице невозмутимое выражение, было просто невыносимо. Желваки на скулах друга жили самостоятельной жизнью, и это сочувствие при взгляде на парня, которого сейчас порола его жена, здорово напрягало. Тикусйо! Да, ему тоже жаль Айка, хотя впал в немилость он из-за собственной дурости, и наказывают его сейчас тоже не из-за отличного умения контролировать свои эмоции. А еще очень жаль госпожу Кэйтайриону… Вот уж кого действительно очень жаль. Ей, в отличие от своего раба, сейчас приходиться держать себя под полным контролем. Может, Эйн тоже сейчас сочувствует жене?
Дэйн поднял голову, но тут же опустил глаза в пол, успев лишь заметить, что стоящий на коленях рыжий тоже не смотрит, а прикрыл глаза и плотно сжал губы. На совершенно бесстрастном веснушчатом лице живыми оставались лишь трепещущие от негодования ноздри и подрагивающие от каждого ритмичного звука удара флоггера ресницы.
Неудачный он выбрал момент — Клаусилийя, удовлетворенная безупречными действиями Кэйтайрионы, как раз обводила взглядом остальных, контролируя обстановку. Тикусйо! Ощущение такое, словно прошило рентгеновскими лучами. Дэйниш вновь сосредоточился на ее туфельке…
Несмотря на грызущее изнутри чувство вины, принять все предназначенное, находясь в здравом уме и сознании, Айк был не готов. Так что, медленно выдохнув из себя все посторонние мысли, парень сконцентрировался на ритме, мозг начал медленно погружаться в транс. Тело расслаблялось. Музыка флоггера укачивала, завораживала, вела за собой… Становилось тепло, хорошо, приятно… Вот удары стали жестче и более четкими — флоггер сменился на плетку. Боль, практически незаметная уже, отступала все дальше и дальше и наконец потерялась в волнах приятного согревающего, чуть обжигающего тепла и странного сладкого чувства, как будто внутри растворился леденец… Розовый такой, огромный, сладкий-сладкий, и тает, где-то от низа живота, расплываясь липкой тягучей массой до самых кончиков пальцев… Тает от тепла, в котором греется все тело Айка… И больше нет никаких проблем, никаких обид, никаких забот… Только тепло… Тепло… Холодно… Почему вдруг стало так холодно?!
— Айк? Айкейнури?!! Позовите лекаря, быстрее! Это не нормально, что он такой бледный!
— Не волнуйтесь, госпожа, это нормальная реакция…
— Нормальная реакция?! Эйн, это — не нормальная реакция! Он обычно счастлив и бодр, и потом не спит дня два-три!
— Ну, от настроя в начале многое зависит, госпожа.
— Ты считаешь, что я была с ним слишком жестока?!
— Что вы, разве я смею…
— Заткнись, Эйн! Я тебя серьезно спросила!
— Я серьезно вам ответил, что это не мое дело, как вы обращаетесь со своими рабами, даже если они вас любят.
Кэйт тихо всхлипнула…
Клаусилийя откинулась на спинку кресла, со скептической ухмылкой наслаждаясь вторым актом, разворачивающего по ее сценарию спектакля. Это, конечно, уже голая импровизация, но поглазеть было любопытно, поэтому она не стала прерывать столь душещипательную сцену.
Сначала Эйнри и Дэйниш перенесли тело зверька на диван, потом Кэйтайриона склонилась к лежавшему на животе парню и, не обращая внимания на неподобающее госпоже поведение, вместо того, чтобы привести его в себя парой пощечин, гладила по бледному лицу, покрытому мелкими бисеринками испарины. Глаза парня были прикрыты, и он явно не торопился выныривать из свой нирваны.
Для госпожи Альцейкан умение звериков входить в мазотранс, естественно, не являлось событием — а как иначе они смогли бы приспособиться? И, вполне предсказуемо, реакции при возвращении в реальность были различны. На взгляд Клаусийлии Айкейнури был сейчас в приличном состоянии — по крайней мере, на поверхностных участках покрасневшей кожи спины наказанного раба не было заметно ни единого следа от разрывов, даже микроскопического — четко, как по учебнику! Кэйт не зря считалась одной из лучших выпускниц Лагеря для госпожей и сразу видно, что практику тоже успела наработать. По крайней мере, с технической точки зрения, претензий к Кэйтайрионе не было абсолютно. Непонятно только, почему состояние ее щенка так сильно расстроило младшую Маргойлин?
— Айк… прекрати меня пугать, слышишь? Очнись, пожалуйста… Я тебе приказываю, слышишь?!
Тихий дрожащий, почти умоляющий голос девушки ну никак не сочетался с приказной формой обращения.
Поэтому Айк совершенно не спешил выполнять требуемое действие. Голос любимой манил, очаровывал, убаюкивал, лаская слух, пробираясь под кожу, струился по жилам…
— Давай, мое сокровище, ну же, прошу тебя…
Тля-а… какой же прекрасный сон, только не будите… не надо… хотя бы во сне…
Противный холод, окутавший все тело, прогонял ласковый теплый бриз, облизывающий щеку…
Уже во время показательного урока Кэйт отметила, что Айк уходит в мазотранс, хотя обычно проделывал это крайне редко, но сейчас это было даже уместно.
Она была слегка шокирована внезапным визитом Клаусийлии, как и все остальные, но быстро поняла, что от показательного шоу не отвертеться, и постаралась взять себя в руки. Даже хорошо, что прошло столько времени — сразу после драки Кэйт себя контролировала гораздо хуже, а сейчас дикое желание исполосовать на ленточки спину Айка уже изрядно поостыло. Теперь она, наоборот, сосредоточилась только на одном — провести сеанс безукоризненно. Эйна, скорее всего, будет наказывать сама госпожа Альцейкан, и это было даже хорошо. Айрин вряд ли способна на отстраненный подход к спине брата. Да и без достаточной практики уставшая рука может нечаянно травмировать кожу, что вообще заставит ее запаниковать, а это приведет к еще более плачевным последствиям, ведь Клаусийлия не разрешит прекратить немедленно…
