— Принято. — практически синхронно ответили мы, стоя кучкой у бочки, за спиной нашего браво козыряющего военными терминами капитана.

Даже Йожель стал ближе к нам и усердно закивал головой.

— … Да насрать мне, кто вы, капитан, я тебе и твоим сосункам ещё раз говорю. За нарушение законов я могу вас прямо здесь расстрелять и забрать для нужд города вообще всё!

— Я последний раз предупреждаю, по законам этой страны и согласно указов СЧН, в случае необоснованной агрессии вы будете признаны пособниками интервентов и я буду вынужден применить оружие на поражение.

— Ты больной ублюдок! У вас на пятерых один ствол, не считая разряженного револьвера! У нас же пять стволов и куча кулаков и молотков, способных вдавить вас в обледеневшую землю раньше, чем вы поймёте своими тупыми мозгами, в чём значение слова «сила». Понял ты уже или нет, рыцарь сраный. — главнюк местных бандитов, прикрывающийся вымышленными законами, погладил свой пистолет в кобуре и улыбнулся гнусной улыбкой.

— Многоуважаемый шериф местного дерьма, ошибочно именуемым городом. — Слово взял граф, и мы внутренне напряглись, медленно двигаясь к шлемам, сброшенным на землю возле ящика с штурмовыми винтовками. — Коль уж вы так решили поставить вопрос, то позвольте задать один.

Улыбка озарила лицо графа, и его глаза зловеще блеснули в свете костров.

— С чего вы взяли, что сила на вашей стороне, тем более, имея дело с такими, как мы, отморозками?

Первая секунда — руки резко потянулись к шлему, а тело наклонилось в сторону кучкующихся полумесяцем неприятелей.

Вторая секунда, шлем уже практически на голове, правая рука выхватывает клинок из-за пояса, а левая уже зажигает пламя.

Третья секунда — с боевым криком в парня с дробовиком врезается клинок, протыкая бесполезную ткань и заставляя оружие упасть на землю. Рядом метелит уже второго противника по яйцам наша Богиня, рыжеволосая разрушительница мужских сердец. Граф элегантно перехватил направляемый в его лицо пистолет и, словно в танце, направляет пистолет в сторону второго бородача с дробовиком, что судорожно поднимается в мою сторону.

Четвёртая секунда — звучит два выстрела. Первый от нашего капитана в местного «шерифа». Второй от жертвы графа Оре в противника с дробовиком. Вот и закончилось преимущество в огнестреле… Забавно, что ситуацию, похожую на эту мы отрабатывали на занятиях по тактической подготовке и с применением «Возмездия». А сейчас по сути повторили на практике изученное.

Пятая секунда. Половина противников лежит, вторая половина несётся куда глаза глядят. Кто-то прочь, кто в драку. Выбивая очередной зуб, обратил внимание, что со стороны леса, побросав дрова, весело и задорно несутся по склону всё новые и новые «отмороженные».

*Хрясь*

Это было избиение. Обычные, необученные гражданские, что где-то достали оружие. Ножи и прочая дребедень нашим противникам не помогли. Лишившись огнестрела в первые секунды боя, эти «товарищи» потеряли единственное преимущество, способное хоть как-то повлиять на ход драки.

— Закончили! — приказал капитан, первым устремляясь оказать помощь двум подстреленным придуркам.

Я тоже потушил горящую на одном из ушлёпков шубу, подожжённую моей магией, после чего, наступив на руку одного из бандитов, выдвинулся в сторону стремительно приближающихся преподавателя и настоящих полицейских и военных.

Следуя моему примеру, по стойке смирно с довольной улыбкой встал граф, поправляя камеру на груди. Мелкая деталь, которая с лёгкостью могла показать как зачинщика конфликта, так и нарушителей закона. Гоп-стоп провалился, не успев начаться.

«Отмороженные» прибыли на этот холодный север, чтобы продемонстрировать всем, а в первую очередь самим себе, что между простым человеком и магоубийцей, прошедшим суровую школу подготовки и выживания, пускай даже и короткую, в силу различных нюансов, разница не просто огромная, а колоссальная.

Хоть и получили мы демонстративных «звездюлей», наши действия, помноженные на количество мелькающих то тут, то там пятёрок солдат, создали между нами и местными слишком большую пропасть, позволившую не беспокоиться о случайных посетителях. К трём ночи мистер Ирвинг даже позволил части группы поспать в спальниках.

Но нас, любителей помахать кулаками, эта возможность не коснулась. Впрочем, в отличие от многих, я выспался в самолёте.

— Кейт, что с тобой? — я подошёл к ней, когда большинство уже улеглось, и я смог спокойно поговорить.

— А? В смысле? Со мной всё в порядке. — она сделала пару шагов подальше от меня и подобрала лежащие вдали мелкие поленья.

— Иди сюда, горе ты луковое. Чего тебя так трясёт от моего присутствия? Или я по твоему совсем слепой идиот? — я добавил в голос жёсткости, выхватывая полено из её рук и швыряя в бочку.

— Мелкий, ты как со старшими разговариваешь? — мои слова её задели. Задели хорошо, раз на личности и качества оппонента перешла сходу.

— Слушай, ты, старшая… Голос убавь для начала, если куратор проснётся, хуже всем нам будет. — она ничего не ответила на мой выпад и я, завладев наконец её вниманием продолжил. — Как я в больницу попал, ты как-то слишком резко исчезла с горизонта. В чём дело, подруга? Разве в сорок вторых такое принято?

— Дело не в этом… И прости, что я не навещала тебя, как твоя подружка. Я и так накосячила с тобой, что не осталось незамеченным графом. А мне, знаешь ли, важно иметь хорошую репутацию в его глазах. Я не шлюха на вечер, я та, кто добывает информацию. И добывает её успешно, оставаясь при этом в строю и вне риска. Под риском я понимаю «командировки» — она изобразила жестами кавычки. — в постель к информаторам. Слишком легко можно не только проколоться, но и выбыть из игры. Многие считают, что это не так, и якобы секс — лучшее из возможных секретных орудий шпионок. Вот только я придерживаюсь несколько иного мнения. Такой вариант хорош, когда ты пришла на внедрение на долгое время. А когда у тебя десяток подопытных, потенциально владеющих информацией, что делать прикажешь, к каждому в постель прыгать? А? — она уже шептала — спальники рядом периодически шевелились, выдавая, что еще не все уснули.

— Ну и причём тут я к твоим заданиям и шпионским приколам? Ты меня с каким-то очередным информатором спутала? Я, когда в коме лежал, не очень разговорчив был.

— Нет… просто… ай, забей.

— Давай уже, говори. До утра много времени. Я всё равно тебя достану. А если не захочешь говорить, пойду и графа спрошу. Он точно мне ответит, без всяких увиливаний глупых.

— Иван! Господи… Да пойми ты, я повела себя как дура. И я не хочу, чтобы ты считал меня легкодоступной простушкой. Это было не в моём стиле, но я завелась… Да и была под впечатлением от увиденного. Понимаешь. Я бы многое отдала, чтобы вернуться в тот вечер и не допускать ошибку. Тем более, что у тебя есть такая очаровательная девушка.

— Да уж. Не только в тот вечер ты повела себя как дура… Ты до сих пор так себя ведёшь.

— Чего? — она возмутилась и яростно посмотрела на меня.

— Да того. Сама подумай! А чтобы легче было тебе думать, с учётом твоей точки зрения, я дам тебе пару подсказок и озвучу пару фактов. Подсказка первая: Ты реально думаешь, что человеку вроде меня, чьи надежды на ближайшее выглядят как «поскорей бы попасть на передовую и начать вырезать шайтранов», не плевать на мнение всяких хренососов, какой бы титул они не носили? Вопрос второй: ты думаешь, я бы отпустил тебя в тот день? У тебя была куча шансов уйти, но ты осталась и стала искать повод задержаться. С тех самых пор у тебя уже не было шансов просто взять и уйти. Не ты одна завелась, эгоистка ты стервозная. Факт для тебя — Ариния лишь неделю назад стала моей девушкой. И это — отношения полного равноправия, свободные от ограничений. Я воин, а не домашний баран. Я иду и беру то, что мне нужно, руководствуясь своими целями и принципами. Если кто-то хочет жить со мной — он должен уважать мои принципы. Если я сказал — Ариния, знакомься, этот человек будет жить с нами и ты должна относиться к нему с уважением, то ты либо делаешь, что я говорю, либо мы расходимся. У меня нет времени и желания строить воздушные замки. Мне вообще не нужны отношения. Это обуза, что мешает воину идти вперёд. Рано или поздно он решит вернуться и укрыться в своём гнёздышке. Это хорошо и отличная мотивация для рядовых солдат и офицеров. Но для моей цели это непозволительная роскошь. Запомни это и никогда не общайся со мной, как с каким-то мальчишкой, что живёт в розовых и влажных подростковых мечтах. Стенки клетки, в которой заперта моя душа, окрашены в совсем другие цвета. Кроваво-красный и пепельно-серый. Вот мои цвета. Я надеюсь, ты поняла и перестанешь шугаться меня. Иначе придётся применить радикальные меры. — мой монолог был ядовитым и жгучим для слушательницы. Но она прослушала его. И прослушала внимательно.