— … Вот такое решение, но вы и сами всё слышали. Я буду ждать восстановления связи и затребую перевод нас на другой объект. — Ирвинг Штраус был бледен, опечален и взволнован прошедшим боем и смертью студента.

Да, пусть он и был отставным офицером, переведённым из-за ранения в академию, это не делало из него монстра с железными нервами и психикой. У погибшего Тира были родственники, и именно с него они спросят, когда узнают, что их сын уже не вернётся домой.

— Господин Штраус, скажите, кому подчиняется наш отряд по уставу? — Задал я вопрос куратору. Всё происходило примерно так, как мы и предполагали.

— Верховному командующему обороной города, полковнику Джорджу Абрамсу. — ответил тот практически не задумываясь.

— А если полковник решит отправить все войска в погоню, включая нас, что будем делать? — этот вопрос задал уже поостывший Адам.

— Придётся выполнять приказ… — Штраус схватился за голову, понимая, в какой жопе оказывается наша группа.

— Предлагаю напомнить полковнику о необходимости закрепления части войск в качестве охранения города. Мы можем выступить в этой роли.

— Нет, не согласится. Нам он не настолько доверяет и не считает реальной силой. — Скорее всего, отправимся в качестве группы поддержки вместе со всеми. — вынес свой вердикт куратор от академии. — Но я сделаю всё, что в наших силах.

— Да, вы постарайтесь. Если что, придётся использовать план «Б». — напутствовал его Густав.

— Какой план? — удивился преподаватель.

— План, предложенный нашим юным талантом, остановившим невидимку. Он вам не понравится. Но это лучше, чем сдохнуть ради чужого тщеславия…

После беседы мы разошлись, отправившись в расположение, где нас попытались оперативно найти и построить местные лейтенанты и сержанты из других подразделений. Сославшись на исполнение приказа, каждый из нас начал оперативно собирать необходимый минимум вещей, ограничиваясь одним рюкзаком.

Я один из первых выбежал из казармы, ища укромный уголок в надежде посмотреть, пока есть время, сорванный с шеи монстра медальон. Забрался в приоткрытую дверь склада, с которого мы таскали кровати и сырые матрасы после нашего приезда. Осталось их не так много, и он, можно сказать, пустовал. Усевшись на койку, я достал сделанное из чёрного, тяжёлого металла украшение. Оно было двухсоставным. Наружная часть в виде многочисленных переплетённых между собой линий, словно клетка в форме ромба, скрывала за собой вставленный в середину кусок серого то ли камня, то ли дерева. На внутренней части были нанесены десятки мелких и едва заметных при имеющемся освещении узоров и символов. Я бы даже сказал, рун. Когда этот амулет на тонкой цепочке из лёгкого металла висел на теле врага, в момент его появления из невидимости я ощутил лёгкую волну, что рассеялась в воздухе на расстоянии пары метров. Предмет явно был магическим и непростым. До последнего он оберегал своего владельца. Очень, очень любопытный предмет. Я потратил несколько минут на разглядывание в надежде получить подсказку, как с ним работать.

Бесполезно. Я решил рискнуть и начал потихоньку напитывать маной правую руку, в которой лежал этот амулет. Стоило мане, выходя из каналов, оказаться возле странной добычи, как она исчезала бесследно. Я схватил его двумя руками и принялся выделять ману, которую этот амулет словно пылесос вбирал в себя, сжирая всё до последней капли. Прошло две минуты, затем пять. На улице началось активное шевеление, а ничего так и не менялось. Я решил в очередной раз провести маленький эксперимент.

— Давай попробуем распечатать тебя при помощи магического огня.

Указательный палец левой руки наполнился пламенем, после чего я стал медленно приближать его к странному артефакту.

*БЗЗЗ*

Оставался всего сантиметр до амулета, когда всё пошло прахом. Артефакт взбрыкнул, отказываясь принимать искажённую до состояния огня ману. Словно ураган подул на спичку, так и он с шумом отразил пламя, потушил его, как когда-то Торис Октис на экзамене. По мне ослепляюще ярко ударила молния прямиком из амулета. Я кинул его в открытый рюкзак, но было уже поздно. Онемение в месте удара распространялось по всему телу, а мышцы с болью отказывались двигаться. Я упал на кровать и принялся судорожно дышать, закрыв от боли глаза. Когда боль прекратилась, я понял что онемение прошло по всему моему телу, и я больше не могу им управлять. Лишь лёгкое поверхностное дыхание осталось, позволяя мне надеяться, что я не умру в ближайшее время.

В полной темноте меня и нашли солдаты, громко рассуждая и смеясь над уснувшим бойцом. Меня попинали, и я обрадовался, понимая, что тело, хоть и деревянное и не слушается, но боли от движений нет, как в первую минуту после начала действия эффекта. Ману я, кстати, как ни пытался, а в движение привести не мог. Доходила по каналам до рук и всё, дальше ступор и откат маны обратно в центр её сосредоточения.

Я слышал всё, что эти тупые ублюдки говорили. Понимал, что меня безжалостно пинают. В итоге меня взяли за руки и ноги и понесли наружу, где уже вовсю шло построение.

— Капитан Платт, что делать? Этот дрыхнет, как сурок. Пытались разбудить — бесполезно. Вот его вещи. Может обморок? — спросил один из них у местного вояки.

— Пульс есть? — голос капитана приблизился и спустя несколько секунд вынес вердикт. — Грузите в кузов, на морозе быстро проснётся!

Тупоголовый баран не стал тратить время, отдав указание, и я почувствовал, как меня закинули на что-то мягкое. Спасибо хоть не на доски или что-нибудь в таком духе.

Следущие полчаса были полны стыда, злости, разочарования и гнева. В меня кидали огрызки, смеялись и потешались тупоголовые солдаты. Особо умные даже попинали, пытаясь разбудить. Нашлись и добрые люди, что открыли мне глаз и посветили фонариком.

— Так он не спит! — вынес свой вердикт на движение моих зрачков умный солдат.

— А чего тогда с ним? Молчит, не двигается. — спросил тот, что пинал меня, судя по голосу.

— А я откуда знаю. Сейчас остановимся, спрошу у командира.

Остановка произошла не скоро. Лишь спустя час. В кузове оказался офицер, старший лейтенант, судя по обращению к нему солдатов.

— Так. Что тут у нас? — он раскрыл веки и посмотрел на мой ослеплённый глаз. — Ты меня слышишь?

Я часто начал водить глазами вверх и вниз, говоря таким образом «да».

— Не спишь, значит. А что с тобой приключилось? Говорить можешь? — задал он следующий ряд вопросов. Ответил ему «нет».

— Тебя ранило?

«Да» и «Нет» поочерёдно.

— Вроде крови нигде нет, упал неудачно? С позвоночником что-то?

«Нет»

— А что тогда?

«Да» и «Нет».

— Не знаешь типо? — опрос продолжался, и офицер оказался довольно смышлённым, что вселяло в меня надежду.

«Да».

— Да ё-моё. А что тогда? Ты же студент?

«Да»

— Чёрт, и врач в начале колонны только едет. Сейчас попробую вызвать его.

В итоге он дозвонился, и к нам прибежал сухенький мужичок с красным крестом на рукаве. Он выслушал капитана, удивлённым взглядом посмотрел на меня, после чего частично повторил опрос.

— Это случилось после утреннего боя?

«Да»

— Это связанно как-то с шайтранами?

«Да»

— Хм… Любопытно. Ничего не болит?

«Нет»

— Жаль, ваш куратор на базе остался вместе с остальными студентами. Зачем вы вообще поехали? — посмотрел он на меня, пока один из солдат, устав держать мне веки открытыми, отдолженным у доктора медицинским пластырем приклеивал мне веки ко лбу и щеке.

— Док, может его магией шибануло? — спросил кто-то из солдат.

*ДА* *ДА* *ДА* *ДА* *ДА* *ДА* *ДА*

Я мотал глазами как сумасшедший, и доктор это заметил.

— Тогда я не знаю как вам помочь, молодой человек. Ждите, пока мы вернёмся в город. Запрошу консультацию у коллег. — машину тряхнуло и я чуть не перевернулся вниз лицом.

— Сделайте хорошее дело, помогите ему, положите у стенки и подложите ещё чего-нибудь. Не хватает ему только застудиться ко всем его несчастьям.