— Я закажу в номер, — кивнул Йон, которому мне даже не понадобилось ничего объяснять.

— Я тогда пока в душ схожу, — улыбнулась я, кое-как вытаскивая себя из постели.

— Зачем? — искренне удивился альфа, рассеянно, но безотрывно скользя взглядом по моему обнаженному липкому телу. — Я тебя потом все равно снова испачкаю. Или ты надеялась так просто отделаться?

Я не стала ничего на это отвечать. Подавив дурацкую смущенную улыбку, просто нырнула за дверь ванной комнаты. Постояв немного на коврике у порога, я услышала голос Йона, общавшегося, видимо, с рестораном отеля по телефону, а потом зашла в душевую кабинку и включила воду.

Впервые за долгое время я вообще ни о чем не думала. Ни о прошлом, ни о будущем, ни даже о настоящем. Просто существовала здесь и сейчас, легкая, как пушинка в солнечном свете, и это было упоительно. Мое тело все еще вибрировало, переполненное ощущениями присутствия альфы. Словно скрипка, которая продолжала звучать сама по себе даже после того, как скрипач выпустил ее из рук. Пробежавшись кончиками пальцев по налившимся краснотой следам от его зубов, я внезапно пришла к выводу, что они мне нравятся. В этом было что-то дикое, первобытное, что-то такое же необъяснимое и яростное, как в самой природе нашей связи. Мы были созданы друг для друга — и теперь эта фраза играла для меня совершенно особыми красками.

Краем уха услышав, как сперва открылась, а потом закрылась дверь в ванную комнату, я потянулась всем телом и невинно уточнила:

— Ты еще не насытился?

— Тобой? — уточнил альфа, забираясь ко мне в душ. — Никогда.

Мы долго целовались, стоя под горячими упругими струями воды, словно нежились в большом пушистом облаке, что существовало вокруг нас почти буквально, учитывая пар и наши переплетшиеся, словно две обнявшиеся кошки, запахи.

— Прости, если немного… перегнул палку, — произнес наконец Йон, чуть отстранившись и поправив мои волосы, которые из-за воды выглядели темнее обычного. — У меня словно все тормоза отключились. Ты не представляешь, какая ты горячая, маленькая омега.

— Все нормально, — улыбнулась я, потершись щекой о его плечо и прикоснувшись к нему губами. — Думаю, что-то такое мне и было нужно.

— Может, прозвучит странно, но когда я вошел в тебя, то словно… вернулся домой, — негромко и как будто слегка смущаясь проговорил он. — И нет, я не про ту убогую квартиру, где мы жили с матерью. Я про… настоящий дом. Про такое место, куда каждый хочет вернуться с самого рождения, не понимая толком где это.

У меня на пару секунд перехватило дыхание. Пусть и в другом ключе, но альфа сейчас почти дословно повторил мои собственные мысли — о доме и о том, что без возможности туда вернуться мое существование станет просто бессмысленным.

— Я понимаю, — прошептала я, обнимая его до ломоты в суставах. — Я понимаю, о чем ты говоришь.

— Я так рад, что нашел тебя, маленькая омега, — признался Йон, тоже прижимая меня к себе и вдыхая запах моих мокрых волос. — В моей жизни было не так много того, в чем я мог быть полностью уверен. И ты — одна из таких вещей. — Он отпустил меня и, подцепив мой подбородок, поднял мое лицо к себе. — Хана, я счастлив, что могу провести последний день перед концом света именно с тобой.

— Я люблю тебя, — выдохнула я, не в силах больше сдерживать эти слова внутри. — Я люблю тебя, Йон, и уже очень давно. Сначала я тоже думала, что это метка виновата, но она… я не верю, что она смогла бы создать такие чувства. Что смогла бы так меня изменить и…

Он не дал мне договорить, положив палец мне на губы и покачав головой.

— Не надо, маленькая омега.

— Йон, я сказала, что люблю тебя! — с досадой оттолкнула его руку я. — Неужели ты… неужели тебе нечего мне ответить?

— Что бы я ни сказал, завтра это не будет иметь никакого значения, — отозвался он, нахмурившись. — Тогда какой в этом смысл?

— Смысл есть, — не согласилась я. — Он есть для меня. Я хочу знать!

— Ты и так знаешь, — улыбнулся альфа, чуть наклонив голову, отчего его мокрые слипшиеся волосы частично скрыли половину его лица. — Разве не так?

— Как будто если ты произнесешь это вслух, случится что-то плохое, — поморщилась я, сложив руки на груди.

— Может, и так, — не стал спорить альфа. — Кажется, еду принесли.

И, не дав мне возможности себя остановить, он завернулся в один из двух висящих тут пушистых банных халатов и вышел из ванной, оставив меня изнемогать от разочарования в одиночестве. Позже, когда я вернулась к нему, он уже превратил часть поджаренных на гриле куриных крылышек в горстку обглоданных дочиста костей, и допивал, судя по всему, второй бокал вина. Усилием воли убедив себя не продолжать бесполезный спор, я присоединилась к нему, но почти не ощутила вкуса еды, которую бездумно отправляла себе в рот.

— Я думал о том, что ты сказала о Никки. И пришел к выводу, что ты была права, — вдруг проговорил Йон, вытирая жирные пальцы о принесенные салфетки.

— А что я сказала о Никки? — рассеянно уточнила я, палочками подцепляя особо пухлую креветку и обмакивая ее в кисло-сладкий соус.

— Что она осталась в этом городе из-за меня, — серьезно ответил он. — Потому что я думал лишь о своей мести. Она могла уехать далеко-далеко отсюда — туда, где он никогда бы ее не нашел. Но она осталась из-за меня.

— Йон, это было ее выбором. Ты не можешь… контролировать ее решения и ее желания, — покачала головой я и отправила креветку себе в рот. Определенно, это было куда вкуснее собачьего корма, которым нас потчевала Красная Лилия.

— Я должен был переубедить ее, — упрямо возразил он. — Вынудить уйти, если иначе никак. Но я слишком к ней привязался, и мне… не хотелось ее отпускать. Я думал о себе, а не о ней, понимаешь?

— Почему ты никак не хочешь взглянуть на ситуацию с ее точки зрения? — непонимающе уточнила я и тоже отпила немного вина. Если так пораскинуть мозгами, напиться в хлам было не такой уж плохой идеей в нынешних обстоятельствах.

— Влюбленные женщины не могут рассуждать здраво, — убежденно произнес альфа. — Или, скажешь, я не прав?

Мы встретились глазами, и я ничего не ответила, вместо этого залпов допив свой бокал. Остаток ужина прошел в неловком молчании — я не хотела заново начинать наш спор о том, как и кому следовало поступить, но чувствовала, что если даже попытаюсь его избежать и привести какие-то новые аргументы, все равно так или иначе сорвусь на проторенную дорожку, где мы снова столкнемся лбами, не в силах переубедить друг друга.

— Я все испортил, да? — негромко спросил Йон, когда бутылка вина почти опустела.

— Я… я ведь не на тебя злюсь, ты же понимаешь? — взъерошив слегка подсохшие волосы, вздохнула я. — А на… все, что с нами происходит. И в этом ты не виноват. Хотя мне безмерно хочется найти виноватого и оторвать ему голову.

— Иди ко мне, — поманил меня к себе альфа, и я послушно забралась к нему на колени, прячась в свой любимый «шалашик» из его рук и ног. — Те слова, которые ты хотела от меня услышать. Я очень давно никому их не говорил. После смерти Лили я просто… не мог что ли. Даже отцу не говорил. Ты очень много для меня значишь, Хана, ты буквально синоним счастья в моей жизни, но…

— Но ты не уверен, что любишь меня? — тихо спросила я.

— Я не знаю, как называется то, что я к тебе испытываю и как много в этом чувстве влияния метки и банальной… биологии. Ты сама говорила, что у меня раньше не было связи с омегой и поэтому я… поэтому мои инстинкты оказываются сильнее разума.

— Но разве нельзя просто… назвать это любовью? — беспомощно пробормотала я. — Завтра все станет неважно, так почему…

— Потому что однажды ты найдешь того, у кого все будет в порядке с головой, — убежденно ответил он. — И кто будет на сто процентов уверен в том, кто он такой и чего хочет. И тогда эти слова будут что-то значить, они… не превратятся в нарисованный ради красоты плакат, которым просто хотят тебя порадовать. Они будут идти от сердца, и тогда ты почувствуешь, насколько именно такие слова важнее тех, что сказаны просто так.