— Чего ради? — по-прежнему не особо меня понимал альфа.

— Потому что в мире и так много тех, кто без колебаний вонзит тебе нож в спину или подставит подножку, когда ты меньше всего этого ждешь. И значит должен быть кто-то, в ком ты можешь быть на сто процентов уверен, зная, что он-то никогда такого не сделает.

Йон остановился, развернувшись ко мне лицом и, изогнув бровь, уточнил:

— Почему тебе так важно было хорошей, маленькая омега? Что за навязчивая потребность всем угождать?

— Не всем, — воспротивилась я. — Только тем, кому я сама хочу.

— То есть мне, например? — Уголок его губ дернуло насмешливой улыбкой.

— Возможно, — не стала отпираться я, сцепив руки за спиной и покачиваясь с пятки на носок. — Ты же вот угождаешь мне прямо сейчас, сопровождая меня в этой промозглой темноте только потому, что мне приснился плохой сон.

Кажется, такого выпада он не ожидал, явно приготовившись в очередной раз наслаждаться моим смущением и растерянностью. Глядя на его озадаченное лицо, я не смогла сдержать улыбки, по-птичьи наклонив голову набок и ощущая приятные покалывающие мурашки в кончиках пальцев.

— А чего мы стоим-то? — добавила я, в полной мере насладившись своим маленьким триумфом.

— Потому что пришли. Залезай, — отозвался альфа, вытянув руку в сторону и приподняв секцию срезанной с двух сторон металлической сетки-рабицы.

— Туда? — округлила глаза я, мгновенно растеряв весь свой запал. — Но там же… темно.

— Маленькая омега боится темноты? — усмехнулся он и, не став меня дожидаться, первым нырнул в образовавшийся проход. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Мы оказались на цокольном этаже недостроенного и частично затопленного здания. Здесь действительно было довольно темно, поэтому Йон подсвечивал наш путь фонариком на своем телефоне, и его белый свет выхватывал из окружающего мрака большие, не внушающие доверия лужи, покрывшиеся многолетней пылью кучи стройматериалов, разрисованные мрачными граффити стены и следы чьего-то пребывания в виде тряпья и одинокого порванного ботинка. Вероятно, летом здесь жили бездомные, но сейчас, в этом холоде и сырости, даже огонь в импровизированных бочках-жаровнях не спас бы ситуацию.

— Что мы тут делаем? — отчего-то шепотом спросила я, вжимаясь в его бок и отчетливо различая скрежет маленьких коготков по бетонным конструкциям. Крысы или летучие мыши? На самом деле я не хотела знать.

— Я не хотел идти по прямой. Там… территория не самых приятных ребят, а у меня нет желания и настроя сейчас выяснять с ними отношения, — ответил он, перебираясь через поваленную балку и потом подавая мне руку, когда я последовала за ним. Этот маленький жест вызвал волну тепла в моей душе, и, переплетшись с ним пальцами, я больше его не отпускала.

— Я иногда чувствую себя той девочкой, что свалилась в кроличью нору и попала в мир, где кругом все нормальные. Она всю дорогу шла за белым кроликом, который под конец все же привел ее к сердцу лабиринта. Наверное, ты мой белый кролик.

— Кролик? — фыркнул Йон, прыжком перемахивая через очередную лужу и дергая меня за собой. — Я предпочитаю кого-то побольше и пострашнее. И уж точно не белого и пушистого.

— Черного? — улыбнулась я, памятуя о его любимом цвете в одежде. А когда вспомнила о том, как мысленно сравнивала его с большим котом, остальное додумалось само. — Будешь пантерой, значит.

— Черная пантера и рыжая лиса. Интересное сочетание, — усмехнулся он. Думаю, за лису следовало сказать спасибо моей ушастой толстовке — сравнение так и напрашивалось, тут не поспоришь. — Не думаю, что тебе следует попадать в центр этого лабиринта, маленькая омега, — внезапно добавил он.

— Я бы… хотела верить, что у меня и правда есть выбор, — вздохнула я, качая головой. — Но если судьба в самом деле существует и все это… не просто так, то, боюсь, мой путь ведет как раз туда.

Альфа недовольно мотнул головой и сплюнул сквозь зубы, словно бы в красках вообразив себе, что ожидает меня в конце пути. Я же пока смутно это представляла, но даже того, что я успела увидеть за последнюю неделю, было достаточно, чтобы понять — в сердце лабиринта меня ждет чудовище. Возможно, что с головой быка, но скорее с клыками и когтями.

Мы миновали бывшую стройплощадку без приключений, и таксофон, к которому Йон меня вел, оказался буквально в квартале от нее. И уже там, взяв в руку трубку и кинув в щель для монеток немного мелочи, я вдруг оказалась придавлена к месту неожиданным и страшным осознанием — я не помнила номер Джен.

Все это время мне в голову и мысли о таком не приходило. Я настолько привыкла, что все номера сохранены в памяти моего смартфона, что возможность связаться с кем-то посредством телефона на подсознательном уровне была у меня связана с наличием номера априори. Я почувствовала себя невероятно глупой — лицо обожгло румянцем, а колени ощутимо ослабели, из-за чего я была вынуждена привалиться боком к стенке телефонной будки. Наверное, хорошо, что тусклого света внутри нее было недостаточно, чтобы в подробностях разглядеть, насколько она была грязная.

Я увидела, как на лице Йона за мутным стеклом снаружи проступило сперва удивление, а затем словно бы легкое недовольство, словно он не понимал, чего я медлю. Я была почти готова сдаться и повесить трубку, но в последний момент решила попробовать кое-что другое. У меня не было никаких гарантий, что фокус сработает, но выбора все равно не оставалось. Поэтому, снова обратив взгляд к кнопкам с цифрами, я набрала номер, единственный который знала наизусть без запинки — свой собственный.

Мой смартфон был оставлен мною дома в рабочем состоянии, и если я знала Джен настолько хорошо, насколько мне думалось, она должна была держать его под рукой и в заряженном состоянии — чтобы после выключения не пришлось бы заново вводить пин-код. Зайти в его внутренние файлы из-за блокировки экрана она бы не смогла, но ответить на пришедший на него звонок — вполне, а значит существовала вероятность, что…

— Алло? — раздался напряженный голос на том конце провода. — Кто это?

— Джен. — Облегчение, затопившее меня, было таким сильным, что я едва не расплакалась. Из-за этой неожиданной проблемы с номером я совсем забыла о том, почему вообще собиралась ей звонить. Значит, это действительно был просто глупый сон и ничего больше. Слава Зверю.

— Хани? Хани, это правда ты? — Я могла поклясться, что слышала, как она подскочила с дивана, на котором сидела. — Где ты? Хани, ради Зверя, я тут с ума схожу!

— Что они… тебе сказали? — осторожно спросила я, не представляя даже, с какого конца начинать распутывать этот клубок. Как и то, как много я вообще могла ей сообщить.

— Они не особо говорили, больше спрашивали… — Потом, перебив саму себя, она резко перешла в наступление: — Хана Росс, твои выкрутасы стоили мне кучи новых седых волос! Немедленно отвечай, где ты, и я за тобой приеду.

Все та же старая добрая Джен. Мы говорим меньше минуты, а она уже командует мной, но делает это так мило и с таким искренним волнением, что я просто не могу воспринимать это иначе как с улыбкой.

— Я в безопасности, Джен. Тебе не о чем волноваться. Вообще это я за тебя беспокоилась, поэтому и решила позвонить. Ты в порядке?

— Я? Да, я… Хана, ты с ним, да? — Голос ее стал строже. — С этим маньяком?

— Да. — Я решила, что тут лучше сказать правду. В конце концов Йона она хотя бы немного знала и могла быть уверена, что он меня не обидит. Наверное. — Он спрятал меня от них. Мы… Я не могу сказать всего, потому что не знаю, но… В Церкви творится что-то неладное. Они хотели запереть нас и… Джен, они точно ничего тебе не сделали?

— Откуда ты звонишь? Хани, это все… это все слишком, понимаешь? Нам нужно встретиться. Я должна убедиться, что ты в порядке. Ты ведь… ты обманула меня, маленькая засранка. Горный монастырь! Надо же было повестись на такое! — Словно бы только что осознав это, альфа повысила голос, и в нем теперь звенела ненадуманная обида.