– А разве я не могу от них убежать? Я очень быстро бегаю.

– Это невозможно, – категорично отвечала Анна. – И кроме того, даже если нет дымовых монстров, воздух отравлен и смертелен для тебя. Выходишь за сетку – и через несколько метров умираешь.

Астор недовольно прикусил губы:

– А ты тогда почему не умираешь, когда уходишь?

– Потому что когда ты был совсем маленький, мама дала мне лекарство, и монстры ничего не могут со мной сделать, – говорила Анна. Но иногда она отвечала: – Потому что я волшебница. Я такой родилась. Когда я умру, магия передастся и тебе, и ты сможешь выходить и сам искать себе пропитание.

– Не могу дождаться, когда ты умрёшь. Хочу увидеть дымовых монстров.

Анне пришлось объяснить брату, что такое смерть. Вокруг было полно трупов, но она не знала, как это сделать. Он ловила мышей и ящериц и убивала их у него на глазах.

– Видишь, теперь она мертва. Осталось только тело, внутри уже нет жизни. Ты можешь делать всё, что хочешь, но она больше не будет двигаться. Она умерла. Если я ударю тебя по голове, это случится и с тобой – ты уйдешь прямо в потусторонний мир.

– А где он – потусторонний мир?

Анна теряла терпение:

– Не знаю. За лесом. Там всегда темно и холодно, даже если земля огненная и ноги обжигает. И ты останешься там один. Там никого нет.

– Даже мамы?

– Даже мамы.

Однако Астор не сдавался:

– И сколько там сидеть, в этом потустороннем мире?

– Навсегда.

Эти долгие и мучительные онтологические дискуссии её утомляли. Иногда Астор верил ей, а иногда, словно догадываясь, что сестра говорит неправду, искал противоречий.

– А птицы, которые летают высоко в небе, как они живут? Я их вижу. Почему они не умирают? У них ведь нет никаких лекарств.

Анна сочиняла на ходу:

– Птицы могут летать над отравленным воздухом, но им нельзя останавливаться.

– Я тоже так могу: бегать и не останавливаться, прыгать с дерева на дерево.

– Нельзя, ты умрёшь.

– Хочу попробовать?

– Нельзя.

Анне пришла в голову мысль. Между лесом и полями, в ста метрах от границ шелковичной фермы, стояли конюшни Маннино. Коровы давно умерли от жажды, а их туши кишели червями. Если подойти поближе, то от трупного запаха начнёшь задыхаться.

Анна привела брата к забору.

– Послушай. Коли уж ты так хочешь, я выведу тебя в “снаружи”. Но помни: я волшебница и не чувствую запаха смерти, а тебе надо сохранять осторожность. Как только почуешь отвратительную вонь, до тошноты, это значит, что скоро умрешь. Тут же беги назад и не останавливайся, проходи через сетку – и ты в безопасности.

Мальчик уже колебался:

– Может, не надо?

Анна улыбнулась про себя и схватила его за запястье.

– А теперь иди и не задавай мне больше своих вопросов.

Астор заплакал, заупрямился и схватился за ветку. Анне пришлось тащить его.

– Давай!

– Нет, пожалуйста… я не хочу в горящую землю.

Она подняла его на руки и перебросила через забор, потом перелезла сама и толкнула между покрытыми плющом и иглицей брёвнами, держа за шею. Астор с опухшими от слёз глазами зажал руками рот. Но всё равно трупный запах попал ему в ноздри. Он в отчаянии посмотрел на неё, подавая ей знаки, что почуял запах.

– Давай! Беги домой!

Малыш по-кошачьи перемахнул через забор и вернулся на ферму.

С того дня Анне больше не нужно было запирать Астора в чулане.

Воздух был прохладным и располагающим к прогулке.

Анна вышла из леса, обогнула Торре-Норманна и свернула на просёлочную дорогу.

Вороны сидели на электрических проводах и кричали на неё, как одетые в траур монахини-бегинки.

Она ускорила шаг. До магазина близнецов Микелини оставалось ещё далеко.

Паоло и Марио Микелини были близнецами. Будучи на год старше Анны, они ходили в четвёртый класс, а она – в третий. Они были крупными, толстыми и совершенно одинаковыми на вид: с одинаковыми невыразительными глазами, одинаковыми волосами морковного цвета, с пятнистыми веснушками, будто их после рождения оставили рядом с кипящим рагу. В школе они слыли лодырями и никогда не делали домашку, но из-за внушительной комплекции их боялись все, даже учителя. Если вокруг играли в мяч, они его брали, не спрашивая, а за возврат приходилось платить.

Мать одевала их одинаково: синие комбинезоны, красные футболки и кроссовки. Их отец был владельцем магазина "Деспар" в Бузето-Палиццоло.

До появления вируса Анна видела их в школьном автобусе, но те её не замечали. Они сидели в глубине и молча играли в Nintendo. Они понимали друг друга с полувзгляда, смотрели на мир четырьмя глазами, касались его двадцатью пальцами, шагали по нему четырьмя ногами и писали на него двумя писюнами.

После эпидемии Анне довелось пройти мимо "Деспара". Входная дверь была полуоткрыта, а автоматы с жвачкой и конфетами так и стояли у двери рядом с аккуратно выстроенными тележками. Вокруг царили грязь и разрушение, а там всё было просто прекрасно. И через какое-то время дверь закрылась, будто и не было никакой Красной Лихорадки. Единственное, чего не хватало, так это света на вывеске.

Анна гадала: неужели отец близнецов вернулся из загробной жизни? Каждый раз её одолевало желание войти и узнать правду, но она боялась. Она вертелась поблизости, глядя на вход с наклейкой перечёркнутой собаки и надписью: «С собаками вход воспрещён».

Однажды, походив вокруг, она толкнула стеклянную дверь. Звякнул колокольчик. Внутри было так же, как когда они с мамой заглядывали сюда по дороге с пляжа: еда на полках, бутерброды по акции, витрина с радиоприёмниками и бритвами для постоянных покупателей. Только прилавок с сыром и мясными нарезками был пуст, а ящики с овощами отсутствовали.

Анна молча прошла через магазин, как во сне. Протяни она руку – и консервные банки, коробки с хлопьями и бутылки с бальзамическим уксусом наверняка исчезнут.

– Тебе что-то подсказать?

Близнецы стояли рядом друг с другом в комбинезонах и белых кроссовках. Один сжимал ружьё:

– Почему без тележки?

Анна помотала головой.

– У нас есть всё, даже пасхальные яйца с сюрпризом и "Нутелла", – объяснил тот, который держал ружьё.

"Нутелла" была редкостью. Она первой пропала после эпидемии.

Анна огляделась:

– И "Ферреро Роше"?

– Конечно.

– А как платить? Вам нужны деньги?

Но она знала, что денег в мире полно и они никому не нужны.

– У нас обмен. Чем ты можешь поменяться?

Она пошарила в карманах брюк:

– Есть швейцарский армейский нож.

Два увальня дружно помотали головами:

– Нам нужны батарейки, но они должны быть заряжены – мы проверим. Ещё нам нужны лекарства и компакт-диски Массимо Раньери.

Анна приподняла бровь:

– Какой-такой Массимо Раньери?

– Это известный певец. Он нравился отцу, – ответил близнец с ружьём. – За него мы дадим тебе 3 большие банки "Нутеллы" или 6 маленьких "Тоблеронов". Всё, что видишь здесь, можем обменять. Это же магазин, в конце концов.

Анна никогда не слышала, чтобы близнецы произносили столько слов подряд.

В последующие месяцы, куда бы она ни пошла, Анна искала компакт-диски Массимо Раньери. В итоге она нашла много дисков Васко Росси и Лучо Баттисти, но ничего Раньери. Затем, однажды, в автозакусочной, среди футляров для мобильных телефонов, дезодорантов и промокших книг ей попался тройной альбом, который назывался "Неаполь и мои песни".

За него она получит антибиотики.

Она пошла другим путём. До близнецов была и другая дорога, покороче, однако ноги будто сами вывели её на шоссе.