Яшин молча вышел. Верочка ввела эксперта с неизменным чемоданчиком в руках.
– Здравия желаю, я вообще-то домой собрался.
– Привет, Саша. Домой это хорошо, тут делов-то всего ничего. Этому хлыщу, что в туалет побег, пальцы откатать.
– Полковнику? Без надлежащего оформления?
– Саша, не строй из себя… девочку. – Орлов взглянул на Верочку, и она покраснела. – Еще несколько пальчиков снимешь и домой.
Эксперт возился с пленкой, снял отпечатки с крышки кейса, затем несколько отпечатков со стодолларовых купюр, которыми были обклеены «куклы», когда вернулся Яшин, который облегчил желудок и набрался сил и наглости и заявил:
– Я официально заявляю, что данный кейс ранее принадлежал мне. Был похищен у меня из квартиры неизвестным лицом, и дальнейшая судьба кейса мне неизвестна. Мне также неизвестно, что конкретно находится в кейсе в настоящий момент.
Эксперт закрыл кейс, расстелил на столе бланк для пальцевых отпечатков, достал подушечку, похожую на ту, каким пользуются секретари, чтобы воспроизвести на документе печать.
– А я не желаю! – крикнул Яшин. На пороге кабинета появились Гуров и Крячко. Последний беззаботно спросил:
– А может, его ударить, Петр Николаевич? Я в жизни человека в кабинете не бил. А мне интересно, и люди интересуются. А мне им и сказать нечего.
– Тебе нельзя, Станислав, – ответил генерал. – Тебе сейчас с человеком предстоит душевный разговор вести, нужен контакт. Пусть Гуров стукнет.
Разговор велся столь обыденно и безлично, словно решался вопрос, кому вынести в коридор чемодан.
– Лев Иванович, вполсилы. Ты слышал? Мне с ним еще беседовать.
– Он умный, его бить не надо. – Гуров отстранил эксперта, откатал очумевшему Яшину пальцы. – Пройди в туалет, вымой руки. Верочка, дай гостю пемзу.
– Ну и юмор у вас, розыскников, – попытался пошутить Яшин.
Гуров ударил его ребром ладони по бицепсу, рука Яшина безжизненно повисла.
– Надеюсь, левая? А вы, господин, не трогайте моего приятеля! – Крячко схватил Яшина за рукав, потащил в коридор. – Егорушка, пойдем мыть ручки. А то времени до хрена, да ты еще пишешь, наверно, медленно.
– Я ничего писать не буду!
– Верно! Мы с тобой сразимся в морской бой, никаких бумажек, подписок, кличек. Лишь дружеские и честные встречи. Ты все время будешь пытаться меня обмануть, я буду тебя на лжи ловить. Жить будем весело.
– Парень, стой! – Генерал вскочил. – Ты мне тут не наложишь кучу? У меня секретарь – девушка, запах три дня держится. Иди, иди, по коридору направо, там увидишь.
В кабинете оперативников Крячко убеждал Яшина писать правду, мол, так получится быстрее. Они скорее сбегут из этой чертовой конторы, окажутся дома, хлобыстнут по стакану и забудут такой неудачный день. Крячко признавал, что объяснения Яшина о том, что кейс ранее принадлежал ему, даже дураку доказывают, откуда на кейсе появились пальцевые отпечатки Яшина. «Это ты здорово подстроил, снимаю шапку! Но зачем же ты пачки-«куклы» лапал. Они лежат и лежат, никого не трогают, а ты их пальцами хватаешь и хочешь людей убедить, что никогда их не видел».
– Вот, Егор Владимирович, ты пишешь, что такого-то числа, примерно в пятнадцать часов пришел в багажное отделение Киевского вокзала. Правду и пишешь, а потом опять ахинею начинаешь нести. А то тебя не видели! Я глаз не спускал. Человек, к которому ты пришел, тебя видел, и ему ты открывал и показывал содержимое своего кейса. А говоришь, кейса у тебя не было. Хороший ты парень, только чудной. А сержант? А уборщица Екатерина, которой ты полтинник сунул, чтобы она за тобой прибрала? Хороший ты парень, Егор Владимирович, но не торопишься домой, не хочешь душ принять, грехи смыть и стакан выпить. Потому сиди, сочиняй, а я к генералу пойду, скажу, что ты дозреваешь.
Орлов сидел в своем кресле, а Гуров на любимом подоконнике и дымил в окно. – Тачку хотя мы и подорвали у дома любовницы Акима, Галей все равно ему не поверит, – убежденно сказал Гуров. – Нас он не учует. Но Аким слишком много дров наломал, ведь кейс с «куклами» мы вернуть не можем. Акима мы сможем использовать только для развала его группировки и выяснения, не пропадал ли кто в соседней группе. Считаю, ликвидаторов Ильина уже нет в живых. Но кто? Кто из генералов контрразведки дал команду ликвидировать полковника Ильина?! Что ты молчишь, старик? Виданное ли дело, чтобы руками преступников убивали своих офицеров? Что бы он ни натворил. Вот уж где беспредел так беспредел. Я найду этого генерала и убью его лично. Я не стану для этого нанимать бандитов.
– Лева, я знаю тебя всю жизнь и впервые слышу, чтобы ты говорил лишние слова, – пробормотал Орлов и взглянул на друга настороженно, так как Гуров на самом деле словами не бросался, даже в горячке. Раз Гуров говорит, что найдет, найдет и убьет, – значит, он так и поступит. По крайней мере Гуров сделает все от себя зависящее, чтобы свою угрозу выполнить. Значит, у него имеется некий план и определенные возможности, которые неизвестны Орлову. А это очень плохо. Когда Лева недоговаривает, обманывает по мелочам, в основном беспокоясь о карьере начальника, это не здорово, но простительно. Но когда полковник-важняк, с его опытом, подготовкой, агентурой, собирается убить генерала ФСК, пусть он кругом виноват, то наши конторы пошли вразнос.
Гуров прекрасно понял, о чем думает стареющий генерал, и сказал:
– Если ты не дашь добро, я пальцем не пошевельну. У меня есть отец и ты, я вас не подведу.
Гуров сидел в своих «Жигулях». Рядом, боком к Гурову, загораживая широкой спиной боковое окно, расположился Аким. Когда он садился в машину, сыщик сумел проверить его на «металл», убедился, что бандит пришел без оружия. Молчали, даже не поздоровались, лишь кивнули друг другу.
– Будете вербовать? – спросил равнодушно Аким. – Большой интерес ко мне уголовка проявляет.
– Сегодня вторник, когда у тебя встреча с Галеем?
– С Галеем? – Аким задумался. Отрицать знакомство глупо, как-никак менты ему жизнь спасли. – Есть встреча, да не пойду.
– Можно не ходить, – согласился Гуров. – Только он слух пустит, что ты миллион забрал и кинул его не по-воровски.
– А мы с Галеем оба – не воры. Он – киллер-одиночка, я – авторитет среднего разлива. Нам сходка не грозит.
Гуров все знал и соседа практически не слушал, решал, как правильнее использовать сильного самолюбивого парня, которому надоело верховодить шпаной и мелкими бандитами, собирать налог, трахать подневольных девчонок, руководить дебилами, рвачами. Акиму требовалось большее. Не денег. Видно, потребности у него нормальные и денег хватает Ему требуется больший размах. Ему всего хватает и ничего у него нет. Дома нет, женщины, достойной, какую он желал бы, – нет, друзей тоже нет. Потому он и отыскал Галея, личность сильную, незаурядную, но тот подложил ему бомбу, решил взорвать. Правда, Гуров подозревал, что сам Аким тоже схитрил, ведь он забрал кейс у Яшина. А такое не могло быть сделано по плану Галея, да и Аким сам подтверждает, что путь предстоял долгий.
– Так что будем делать? – не выдержал долгого молчания Аким.
– Не знаю. Ты Яшина не убил – хорошо, я могу тебя не арестовывать. Гуров заметил насмешливую улыбку соседа, который в данный момент наверняка считал себя сильнее противника. Такое положение Гурова устраивало. Он всегда предпочитал выглядеть слабее, что давало в результате большое преимущество.
– Ты Яшина не убил, планы его сорвал…
– Он, падла, меня спустить решил, – перебил Аким.
– Галею в происшедшем не разобраться. Но одно он поймет ясно – ты ход операции нарушил…
– А он тачку взорвал!
– Заткнись, слушай старших! Может, к взрыву он никакого отношения не имеет, а ты у Яшина кейс забрал и в живых оставил. Это факты, не требующие доказательств.
– Так я же и крайний. – Аким присвистнул.
– У тебя позднее зажигание, парень. Слушай внимательно, сейчас мы комбинацию перевернем. На вокзале ты передал Яшину нужные слова, взглянул на баксы, решил, что они настоящие. И тут ты понял, что тебя хотят брать. Ты вырубил Яшина, рванул к дверям. Из-за толкотни опера не могли стрелять. Ты добежал до машины первым и двинул по проспекту, попал в общую «пробку». Запомни, в «пробке» у гостиницы «Белград», стоя лицом к МИДу, ты должен побывать обязательно. В этот момент ты снова открыл кейс, разорвал одну из пачек, понял, что схватил «куклу». При выходе из «пробки» ты грубо нарушил, покорежил «иностранца», побил свой «мерс», но ушел и заткнулся во двор в переулке между Поварской и Новым Арбатом, переждал. Галей поверит, так как знает, что Яшин об операции начальству не докладывал и настоящей «наружки» у него быть не могло. Позже ты добрался к своей девице. «Мерс» бросил во дворе, за квартал. Около шести вечера, точно время ты не засек, неподалеку рвануло. Когда ты собрался уезжать, увидел обгорелые останки. Ты понял, какая падла этот Галей. Твой главный козырь – взрыв. Но не забывай, что Галей неправильно просчитал психологию Яшина. С чего это крупному гэбэшнику кататься по городу и переговариваться по рации? Когда ты, готовенький, рядом.
