— Что зачем? — непонимающе переспросила Милана, поднимаясь мне навстречу с кровати, на которой до того сидела.

— Зачем тебе сейчас «бурдюк»? — несколько придя в себя, хмуро уточнил я. — И вообще, разве разрешено брать на гонки холопов?

— Это не на гонки, — сообразила наконец, о чем я, Воронцова. — Это для портала — отсюда к точке старта. Открывать буду через перстень, — приподняла она руку с фамильным кольцом, — так что Пириных семьдесят пять мерлинов как раз хватит.

Ну да, помнится, Надя рассказывала, что существуют специальные артефакты — для снижения затрат маны на порталы. Значит, Слепок духа, что носит на пальце Милана, и на это годится.

Ладно, не в Слепке дело!

— У тебя же Окольничий уровень, — скривился я. — Почти Боярыня — сама как-то говорила! И что, пожалела семьдесят пять мерлинов?

— Мы не цветочки на лужок собирать идем, — пожала плечами молодая графиня. — Моя мана мне еще понадобится.

— Тогда воспользуйся моей, — с готовностью протянул я руку Воронцовой. — У меня хватит, ты знаешь. Только давай без «бурдюков»!

— Прошу прощения, я, наверное, что-то пропустил: а в чем проблема воспользоваться «бурдюком»? — подал голос Ясухару.

— Вообще никаких проблем, — развела руками Милана. — Кроме тараканов в голове у нашего чухонца, — уже раздраженно добавила она.

— Сэнсэй? — вопросительно посмотрел на меня Тоётоми.

— Пользоваться «бурдюком» гнусно, — отрезал я. — А пользоваться без крайней необходимости — подло втройне!

— Легко говорить — тому, у кого мана через край плещет, — хмыкнула Воронцова.

— Ну так и зачерпни через этот край, — моя рука все еще оставалась протянута к ней. — Сам же предлагаю!

— Я не пойму, по-твоему, от Пири что, убудет, если я ее выкачаю? — не уступала, однако, молодая графиня.

— Если ты вдруг не заметила, от нее уже убыло!

— Так ведь убыло же уже! Что ж теперь-то?! — взорвалась Милана. — И не надо на меня так смотреть, это не я ее клеймила!

— Скажи еще, что ту, первую девицу тогда не ты сожгла! — заорал в ответ уже я.

Да, я вовсе не забыл, при каких обстоятельствах произошло наше знакомство с Воронцовой! Может, и старался лишний раз не вспоминать — особенно теперь, после императорского дворца, схватки с Огинским, ну и поезда, конечно — но что было, то было! И глупо думать, будто Милана всерьез изменилась за эти неполные пару месяцев!

Глупо, но, по-своему, удобно, кончено…

— При чем здесь это?! — возопила между тем молодая графиня.

— При всем!

— Друзья мои, возможность выяснить отношения у вас еще будет! — поспешил вклиниться между нами, кажется, уже начавшими складывать из пальцев угрожающие фигуры, Ясухару. — А сейчас — время открывать портал!

— Пусть воспользуется моей маной — или отправляйтесь на гонки без меня! — отрезал я.

— Пожалуй, так и сделаю! — хмуро бросила Воронцова.

— Возьмешь ману сэнсэя? — уточнил Тоётоми.

— Пойдем без него!

— Нет, так не годится, — решительно замотал головой японец. — Мы — команда. И нас трое. Идти нужно только вместе!

Пару секунд Милана словно размышляла.

— Ладно, духи с тобой, давай сюда руку! — потребовала она у меня затем. — Пири, два шага вперед! Сядь на кровать! — бросила через плечо клейменой девушке.

Та послушно, механически выполнила приказ.

— Ты что, просто оставишь ее тут? — уже спокойнее уточил я.

— А куда ее сейчас девать? Пусть сидит, никуда не денется!

— А если она вдруг, извиняюсь за натурализм, в туалет захочет?

На миг Воронцова снова задумалась.

— Да, ты прав, — кивнула затем. — Пири, пересядь на пол!

Шатенка подчинилась.

— В смысле? — не понял я.

— В смысле, чтобы, если что, кровать мне не запачкала.

— Слушай, ты вообще нормальная? — снова начал заводиться я. — Нужно ее отвезти в восемнадцатый чертог — и все дела!

— Некогда, — отмахнулась молодая графиня. — Пока туда, пока сюда — сколько времени потеряем!

— Давай попросим кого-нибудь!

— Кого?

— Да кого угодно из соседей!

— Так спят, небось, уже все!

— Разбудим!

— О духи! Да делай, что хочешь! — сдалась наконец Воронцова, устало плюхаясь на подвернувшийся стул. — Только сам все устраивай, меня не трогай! Понял? Пири, выполни, что он скажет!..

— Договорились, — кивнул я. — Пири, встань, пожалуйста, — обратился к девушке на полу.

Та безропотно поднялась на ноги.

— В соседней комнате живет Мария Муравьева из твоего отделения, — подсказал мне Тоётоми. — Можно к ней постучаться — может, не спит еще.

— Пири, иди к двери, — дал команду я.

— Муравьеву не трогай, — бросила мне уже в спину Милана. — Она там сегодня… ну, в общем, не одна. Лучше к Зиновьевой толкнись, ее комната через одну. Алина вроде поздно ложится!

— Разберусь, — буркнул я, переступая порог.

Пири я в итоге отвел не к Алине Зиновьевой, которую почти не знал, а двумя дверьми далее — к Терезе фон Ливен. На стук моя манница открыла почти сразу — должно быть, не спала. Выслушала просьбу, и, не задав никаких вопросов, кивнула:

— Сделаю.

— Спасибо, — поблагодарил я молодую баронессу и вернулся в комнату Воронцовой.

Через три минуты я, Милана и Тоётоми уже выходили из портала под холодные струи ночного дождя где-то на окраине Москвы.

в которой мне объясняют правила

Судя по обступавшей нас стене из кряжистых дубов и затесавшихся средь них редких стройных березок, оказались мы на лесной полянке. Ни «манамобилей», в гонках на которых нам, вроде как, предстояло соревноваться, ни сколько-нибудь проезжей дороги здесь не было и в помине. Зато стоял большой открытый шатер, под кровом которого в голубоватом свете факелов виднелись какие-то столы и группки людей возле них.

Несколько секунд, переминаясь с ноги на ногу в мокрой от дождя траве, мы трое неуверенно озирались по сторонам — судя по лицу Воронцовой, она тоже ожидала на выходе из портала чего-то иного — а затем из-под сени купола вынырнул и быстрым шагом направился в нашу сторону невысокий парнишка, с виду — чуть постарше нас. Одет он был в униформу, покроем весьма схожую с привычной нам кадетской, только китель у него был не черным, а темно-зеленым, тогда как брюки — синими, а фуражка — с зеленой тульей и синим околышем.

«Новосибирское юнкерское училище, второй курс», — впервые после нашей послеобеденной размолвки выполз в эфир с подсказкой мой всезнающий «паук».

— Молодая графиня, молодой князь, сударь, — приветствовал нас оный юнкер, приблизившись. — Я Иван Григорьев, ваш сегодняшний посредник, — поднес парнишка два пальца к козырьку.

Мы отсалютовали в ответ, затем обменялись с пареньком рукопожатиями.

— Прошу за мной, — сделал Иван приглашающий жест в сторону шатра. — Все остальные команды уже прибыли, вы — последние.

Коротко переглянувшись, мы послушно двинулись вслед за посредником на свет факелов.

«Остальных команд» оказалось четыре — как, собственно, и анонсировала днем Милана. Столов, считая предназначенный нам — соответственно, пять, установленных по кругу. По пути к нашему Григорьев специально прошел мимо всех прочих, у каждого задерживаясь для формального знакомства:

— Молодая графиня Воронцова, молодой князь Огинский-Зотов, господин Ясухару, Федоровский кадетский корпус, — представил Иван нас прежде всего троице в белоснежных мундирах Императорской Борисовской Академии. — Молодой князь Вяземский, молодой князь Гагарин, молодой граф Суходольский, — назвал он в ответ по титулам и фамилиям столичных курсантов.

Дежурно козырнув, я по очереди пожал юношам протянутые мне руки.

— Рад познакомиться с вами, молодой князь, — заметил мне Гагарин — дюжий богатырь на голову выше меня ростом. — И позвольте высказать мои соболезнования по поводу недавней трагической гибели госпожи Морозовой. Ее покойный отец, Александр Юрьевич, действительный статский советник, в свое время был вхож в наш дом в Петрополисе. Помню я и Надежду Александровну — ребенком она как-то у нас гостила…