Сами мы, к слову, двигались с выключенными фарами, полагаясь исключительно на ночное зрение Татарчука. Поначалу тот, правда, жаловался, что уходит мана, но я обещал в случае чего с ним поделиться, и вопрос был закрыт.

Между тем, гроза осталась позади вместе с Москвой, да и там, похоже, уверенно шла на убыль. Редкие молнии разве что зарницами небо осеняли, грома за урчанием мотора электромобиля мы уже почти не слышали. Унялся и дождь.

Вот тут-то Маша и задала свой странный вопрос.

— Понятно, что гонимся, — ехидно кивнула она в ответ на мое недоумение. — А куда везут Иванову, всем уже понятно? — Муравьева перевела выразительный взгляд с меня на Воронцову.

Мы с молодой графиней занимали места в заднем ряду, лицом по ходу движения. Маша сидела напротив нас, Тереза — возле нее, на откидном сиденье.

Как раз в этот момент в руке фон Ливен радостно звякнул Мессенджер — тот самый, что Милана сконнектила с девайсом, оставшимся у Юдина и Зайцевой.

— О, СМС от наших! — бросила взгляд на дощечку Тереза.

— Что пишут? — быстро спросил я.

— Пока ничего утешительного, — заявила молодая баронесса, прочитав послание. — Пробой был прямо в жандармской штаб-квартире. Поэтому, наверное, и сообщения наши не доходили. Там до сих пор толком ничего не работает, все носятся, как в жопу — так в оригинале, извините — ужаленные. Никому не до наших.

— Напишете им, пусть разыщут штабс-ротмистра Петрова-Боширова и скажут, что они от Огинского-Зотова и Воронцовой, — посоветовал я фон Ливен. — Может, это поможет. И еще сообщите им, где мы едем…

— Дайте-ка сюда, сударыня, — протянула внезапно к Мессенджеру руку Милана.

Тереза подала ей гаджет.

— Благодарю… — и, приоткрыв окно, молодая графиня небрежным жестом выбросила девайс за борт.

— Что ты делаешь?! — схватил я за руку Воронцову, но было поздно — Мессенджер уже исчез в темноте ночи.

— Сударыня?! — одновременно со мной воскликнула, вскакивая с места, фон Ливен. Сиденье под ней тут же попыталось сложиться, и, чтобы не позволить ему этого, молодая баронесса присела обратно, не переставая при этом жечь Милану яростным взглядом.

— То есть, некоторые, как я вижу, все поняли, — хмыкнула Муравьева. — Если что, у нас есть второй «писарь», — она продемонстрировала Воронцовой уже свою серебристую дощечку со стилусом — но так, чтобы Милана не дотянулась.

Молодая графиня, впрочем, и не пыталась.

— Который из-за бардака в III Отделении пока бесполезен, как я понимаю, — вроде бы спокойно, но с заметным внутренним напряжением проговорила она.

— Да что здесь происходит, духи вас дери?! — возопил я.

Следующие секунд пять объяснять мне что-либо никто не спешил.

— В чем дело? — спросил я тогда непосредственно у Миланы — правда, уже несколько тише.

— Иванову везут в усадьбу Воронцовых, — ответила мне, однако, не она, а Маша.

— Это так?! — воззрился я на свою соседку.

— Похоже на то, — сквозь стиснутые зубы процедила та. — Там с дороги еще будет пара съездов — но все на наших землях. Так что скорее всего — да, Иванка едет к нам, — кивнула Милана.

— И…

— И значит, с этой проблемой я должна разобраться сама! — тряхнув своей длинной косой, заявила молодая графиня. — Без Петрова-Боширова и IIIОтделения!

— Как разобраться? — прищурилась Муравьева.

— Пока не знаю, — призналась Воронцова. — Но так просто любезному Анатолию Глебовичу это с рук не сойдет!

— Пойдете против семьи? — недоверчиво усмехнулась Тереза.

— Семья — это я! — отрезала Милана. — А граф Анатолий — безродный дух с бугра! Понятия не имею, что он затеял, но это уже слишком! Пришла пора ответить!.. Однако попусту трепать свою фамилию III Отделению я не позволю! — твердо проговорила она после короткой паузы. — Поэтому никаких Петровых-Бошировых! Сделаем все… по-семейному, тихо.

— Нам тоже выйти? — ухмыльнулась Маша.

— Если хотите, — с показным равнодушием пожала плечами Воронцова. Похоже, она уже полностью взяла себя в руки. — От помощи не отказываюсь, но неволить никого не стану!

— Что ты намерена делать? — спросил я.

— То же, что и раньше — выручить Иванову. Остальное — по обстоятельствам. Давно нужно было что-то решать с любимым отчимом — почему бы не теперь? — губы девушки растянулись в ледяную полуулыбку. — Чухонец, ты со мной? — посмотрела она мне в глаза.

«Похоже, молодая графиня искренна в своей готовности пойти наперекор графу Анатолию», — кстати вылез из «норки» Фу, разрешив мои сомнения — а такие у меня были, врать не стану.

— Ну, не возвращаться же пешком под дождем? — картинно развел я руками.

— Дождь кончился, — заметила Милана, не желая принимать в ответ шутку.

— Я с тобой, бурдючница, — усмехнулся я.

— Тогда я тоже в деле, — тут же заявила фон Ливен.

— Сударыня? — вопросительно посмотрела Воронцова на Муравьеву.

— Ну, Иванку-то по-любому нужно вытаскивать, — пожала плечами Маша. — Я в команде.

— Самурай, что скажешь? — вытянув шею, осведомилась Милана у Ясухару.

Признаться, я не был уверен, что японец слышал с переднего сиденья наш разговор, но, повернув голову, Тоётоми ответил сразу:

— Я тебе верю. Так что вопросов нет.

Мнением сидевшего за рулем Татарчука молодая графиня поинтересоваться не соизволила.

— А вот у меня есть вопрос, — заявила она, все еще обращаясь к Ясухару. — Много вопросов. Чтобы не сесть в лужу, мне нужно ясно представлять, чего хочет духов отчим. Иванка же это знает?

— Догадывается, — будто бы после некоторых колебаний ответил Тоётоми.

— Тогда пусть поделится своими догадками.

Помедлив еще несколько секунд, японец кивнул и поманил Милану пальцем.

— Поменяемся местами? — посмотрела молодая графиня на Терезу.

— Охотно: ваше удобнее, — с серьезным видом заявила та.

Воронцова и фон Ливен привстали и пересели на сиденья друг друга — складное успело схлопнуться, хотя Тереза и постаралась его придержать для молодой графини. Затем, перевесившись через спинку переднего кресла, Ясухару склонился к уху Воронцовой и принялся что-то ей эмоционально нашептывать.

Чем дольше он говорил — а заняло это никак не меньше пары минут — тем сильнее Милана хмурилась.

— Да уж, к духам… — пробормотала она, когда японец закончил. — Большая политика — и большая экономика, как все переплетено… Думаю, нужно рассказать всем, — решительно обвела молодая графиня взглядом салон.

— Нет, — отрезал Тоётоми.

— Каждый должен знать, во что впутывается, — покачала головой Воронцова. — Слишком все серьезно. Я уже даже почти жалею, что выбросила тот Мессенджер.

— Можно попробовать второй, — напомнила Муравьева.

— Нет, пока рано, — не согласилась Милана. — К тому же, думаю, СМС-приемник — далеко не первое, что станут чинить в штаб-квартире после ликвидации пробоя… Ваш секрет уже все равно не утаить, — снова повернулась она к японцу. — А у нас, вроде, народ собрался не из болтливых.

С четверть минуты Ясухару размышлял. А может, мысленно обсуждал ситуацию с Иванкой?

— Ладно, — заявил он наконец. — Расскажи всем сама — все, что считаешь нужным.

— Добро, — кивнула Воронцова, оборачиваясь к нам. — Слушайте внимательно, и если кто-то, узнав правду, захочет сойти — я пойму. Наша Иванова — на самом деле никакая не Иванова. И даже не Иванка. Зовут ее Златослава, коротко — Златка. А фамилия, не поверите, Борисова-Саксен-Кобург-Готская. Она болгарская царевна, родная внучка Симеона VI. И, как говорят, любимая внучка…

— Права я, значит, была насчет ее корявых косичек! — самодовольно заявила Тереза.

— А при чем тут ее косички? — непонимающе посмотрела на фон Ливен Милана.

— Они так неумело заплетены, словно Иванка, ну, то есть Златка, в первый раз в жизни этим занималась сама. Но, наверное, и впрямь в первый раз — царевне-наследнице, небось, волосы всю жизнь служанки расчесывали!

— У царя Симеона она младшая дочь младшего сына! — встрял Ясухару. — В очереди на престол стоит где-то в начале второй дюжины претендентов. Так что та еще наследница. Да и правящий дом Болгарии — сие вам не российские Годуновы! В их софийский дворец иной московский вельможа и бастарда бы побрезговал поселить! В общем, не было у Златки никаких служанок! Только гувернантка, но та волос не касалась!