Широченная кровать, на которой при желании с комфортом смогли бы разместиться все шестеро присутствующих, здесь не то чтобы прям вот терялась, но и не особо помещение загромождала. Нашлось в спальне место и для искусно инкрустированного комода с выдвижными ящиками, высокого массивного гардероба с блестящими полированными дверцами и трех изящных кресел. Да и просто свободного пространства в комнате хватало.

Все это великолепие отражало огромное — от пола до потолка и в полстены — заключенное в резную золоченую раму зеркало, отчего помещение казалась еще обширнее.

— Нет, сам бы отчим в мою спальню не полез — знает, что чревато, презрительно поморщилась в ответ на мой вопрос Милана. — Я про Федьку Колокольцева. Ты его должен помнить…

Да уж, такого вовек не забудешь.

— Это тот мясник, у которого ты оспаривала право меня зарезать? — хмыкнул я.

— Не зарезать, а настойчиво и вдумчиво расспросить. Ну и кромсал-то тебя в итоге он сам — какие ко мне претензии?

— Никаких претензий, что ты — все закрыл аннулированный вызов, — осклабился я.

— Кстати, если это тебя утешит, после визита в мою комнату Федька наверняка прихворнул — было тут у меня несколько милых сюрпризов. Может, даже до сих пор лечится… Поэтому и говорю: сам Анатолий Глебович сюда бы нипочем не сунулся, он не дурак.

— А что Федор здесь искал? — спросил я.

Прежде чем ответить, Воронцова подошла к зеркалу на стене, смерила взглядом свое отражение, поправила выбившуюся прядь волос над ухом. А затем взялась рукой за широкую раму — и легко сдвинула ее в сторону.

За зеркалом открылся уходящий во тьму коридор.

— Вот это, я полагаю, — оглянулась на нас Милана.

— Тайный ход? — усмехнулась Муравьева. — За зеркалом? Как тривиально!

— И вы правда думаете, что этот ваш Колокольцев его не нашел? — с нескрываемым сомнением проговорила фон Ливен.

— Конечно, нашел, — невозмутимо заметила молодая графиня. — Только это пустышка. Проход на кухню — пирожки с плиты воровать. Он и не спрятан-то особо… Просто пока здесь закрыто, не откроется и другой, уже настоящий.

С этими словами Воронцова перешла от зеркала к гардеробу, вынула из замочной скважины его дверцы золотистый ключик, небрежно бросила тот на кровать и приложила на его место печатку своего фамильного перстня. Постояла так с полминуты, а затем отступила на шаг назад, и створки шкафа бесшумно отворились.

Ожидаемой мной пестрой галереи девичьих платьев и костюмчиков за ними не оказалось — просто пустая клетушка сажень на сажень.

— Нам сюда, — обернулась Милана, отступая чуть в сторону. — Заходите скорее!

Серьезно? В платяной шкаф? А говорящие львы с колдуньями будут?

Впрочем, колдуний у нас тут своих в ассортименте…

Первым в гардероб шагнул Татарчук, за ним в клетушку набились остальные. Последней в шкаф вступила Воронцова, после чего дверцы сами собой закрылись, и почти тут же пол стал плавно уходить у меня из-под ног.

— Это лифт? — догадался я.

— Своего рода, — кивок Миланы в сгустившейся тьме я скорее угадал, чем увидел, и поспешил долить маны в ночное зрение. — Сударыня, как будем внизу — прикроете нас маскировкой? — обратилась между тем Воронцова к Маше. — У вас это лучше всех получается.

— Без проблем, — согласилась Муравьева. — Только держитесь рядом, а то не дотянусь.

— Все поняли? — окинула присутствующих взглядом молодая графиня. — Как выйдем из шкафа — сразу сбиваемся в кучку!

— Не обязательно прям вот в кучку, — с улыбочкой поправила ее Маша. — Но дальше, чем шага на четыре, старайтесь от меня не отходить.

— Принято, — подтвердила Милана. — И еще одно: смотрите все под ноги. Часть плит на полу в подвале — сигнальные артефакты. Я слегка подсвечу те, на которые нельзя наступать. Будьте внимательны!

— Будем, — заверил я ее от имени всех.

Спуск длился долго, с минуту, наверное. Но наконец наш шкаф-лифт замер, и двери распахнулись в узкий коридор со сводчатым потолком и сложенными из бурого кирпича стенами. В лицо мне дыхнуло прохладой подземелья.

— Маскировка! — почти одними губами напомнила Воронцова Маше.

— Сделано, — не понижая голоса, откликнулась та. — Можно не шептать: звук спрятать проще, чем образ!

— Хорошо, — приняла к сведению Милана. — Где держат Иванку? — обернулась она к Ясухару.

— Небольшая комнатка, вход не запирается — просто арка, — начал описывать темницу болгарской царевны Тоётоми. — На стене висят какие-то ржавые цепи…

— Знакомое местечко, — хмыкнул я.

— Таких здесь — как у дурака маны, — буркнула молодая графиня. — Еще есть какие-то приметы? — уточнила она у японца.

— В углу — человеческий скелет в короне с каменьями, — сообщил тот. — Сидит, привалившись к стене. Златка считает, что корона — Слепок духа.

— Так и есть, — кивнула Воронцова. — Все, я знаю, где это. Пленницу охраняют? — спросила затем она.

— В комнате с ней три человека. Еще двоих Златка мельком видела у входа.

— И дальше, в коридоре, наверняка тоже стоит стража… — пробормотала Милана. — Граф Анатолий там?

— Его она не видела, — последовал ответ.

— Ладно, не важно, — мотнула головой Воронцова. — И без него полно народу… Плюс артефакты… Незамеченными не пройдем! — заявила она. — Даже под маскировкой. Что ж, придется прорываться с боем!

— Ну, с боем, так с боем, — демонстративно пожал я плечами, хотя где-то в животе при этих словах девушки у меня неприятно и заскреблось — как-то я уже успел поверить, что молодая графиня проведет нас тайными переходами прямиком к цели.

— Погодите! — вмешался внезапно Ясухару. — Можно попробовать по-тихому!

— Говорю же: заметят, — скривилась Милана.

— Не заметят, если будут спать! — заявил Тоётоми.

— Что значит, спать? — не поняла молодая графиня.

— Я могу скоренько смешать один составчик. Сделаю палочку — ну, как обычно. Подожгу, направлю дым в нужную сторону — только покажи мне куда, ну и неплохо было бы сперва поближе подкрасться… И все, кто вдохнут аромат, уснут крепким, здоровым сном. Потом подождем минут пять, дым развеется — и можно спокойно забирать Златку!

— А ингредиенты ты где возьмешь? — опередив задумавшуюся Воронцову, спросил я японца.

— После того замечания Златки — ну, что настоящий мастер должен иметь при себе запас — базовый набор всегда со мной, — самодовольно похлопал себя по карману кителя Ясухару. — А для сонного аромата ничего особо экзотического не нужно…

— Как быстро они заснут? — уточнила, вынырнув из размышлений, Милана.

— Минуты через две-три после того, как подожгу палочку — все зависит от того, на какое расстояние придется гнать дым.

— Саженей на двадцать пять, ближе не подберемся.

— Тогда четыре минуты. Сие — с гарантией.

— И как долго уснувшие проспят? — поинтересовалась Воронцова.

— Несколько часов.

— Годится, — решившись, кивнула молодая графиня. — Дыми, самурай!

— Эй, что это с ним? — озабоченно осведомилась Милана, кивнув на Ясухару.

Только что японец погасил свою чудо-палочку, дымок с которой уже несколько минут направлял по коридору за угол — а теперь вдруг, обмякнув, сполз по стене на пол.

— Уснул! — ахнула фон Ливен. — Не иначе, сам надышался!

«Нет, весь дым ушел по назначению», — не согласился с ней Фу.

— Весь дым ушел по назначению! — повторил за ним я.

— Тогда как это объяснить? — спросила Воронцова, склоняясь над некстати отрубившемся японцем.

— Осторожно, молодая графиня! — шагнул к ней Татарчук. — Не вдохните этот духов аромат!

— Дыма здесь и впрямь нет, — покачала головой Милана. — Но самурая сморило, факт.

— Это, наверное, из-за Иванки! — догадался я. — Ну, из-за их астральной связи! Она вдохнула — он уснул!

— Одно дыхание на двоих, — буркнула Воронцова. — Расскажешь кому — не поверят… И как мы теперь без самурая поймем, что уже можно идти за царевной?

«Я вам подскажу время», — снова подал голос мой фамильяр.