Правда, следующим пунктом в учебном расписании у «жандармов» значилась физическая подготовка — в отличие от артефакторики, уже отдельно от первого и второго отделений — и вот тут-то я надеялся показать себя с самой лучшей стороны — и не без оснований. Остальные кадеты, выросшие в этом мире, с детства были заточены исключительно на то, чтобы развивать магическую силу, а вовсе не мышцы качать. Мне же до недавнего времени жаловаться на свою физическую форму было грех. И если за время усиленной подготовки к ЕГЭ, когда и голову-то от учебников некогда было поднять, ну и потом, уже после похищения Адамовым, я, возможно, что-то где-то и подрастерял, то едва ли критично.

Спортивный зал Федоровки находился на территории полигона, в дальнем ее конце. По дороге туда кто-то из пацанов — кажется, это был Александр Востряков — пустил слух, что раздевалка, в которой нам предстояло сменить кадетскую униформу на тренировочные костюмы, будет общей, без деления на мужскую и дамскую части.

— Да ладно! — недоверчиво тряхнула на это высветленной челкой его тезка-но-даже-не-однофамилица Вастрякова. — Быть такого не может!

— Еще как может! — горячо заверил Александр. — Мне сосед-второкурсник рассказал!

— Да наврал он тебе все! — заявила девушка — правда, все еще с ноткой сомнения в голосе. — С какой стати так делать?

— Психологическая подготовка, — вступил в разговор молодой граф Гурьев. — Кто знает, какие условия нам подкинет государева служба? Будущий имперский офицер должен быть готов при необходимости отринуть замшелые предрассудки!

— Ерунда какая-то… — нахмурилась Вастрякова.

— Такова армейская доля, — с каменным лицом развел руками молодой граф.

— В крайнем случае можно заранее переодеваться, в казарме, — заметила Вастряковой Аглая Бажанова.

— В тренировочном костюме расхаживать по территории не положено! — злорадно усмехнулся Гурьев. — К тому же, они там, в раздевалке, и хранятся!

— Тогда установить очередность! Одни переоделись, ушли — зашли другие!

— Если это и впрямь сделано специально, обходить установленные правила вам никто не позволит, — покачала головой Маша Муравьева. — Да и зачем, собственно?

— Как это зачем?! — в один голос воскликнули Александра и Аглая.

— Да охолонитесь вы, сударыни! — повернулась к ним на ходу Тинатин Багратиони. — Господин Востряков с молодым графом вас просто дразнят!

— И в мыслях не было! — не унимался Гурьев.

Аккурат в этот момент мы свернули за угол и оказались перед входом в спортивный комплекс. На крыльце у дверей нас уже ждал преподаватель — среднего роста крепко сбитый мужчина лет под сорок, одетый в серый спортивный костюм с золотистой эмблемой Федоровки на груди.

— Первый курс, третье отделение? — уточнил он у нас.

— Так точно! — шагнув вперед, ответил я за всех на правах командира.

— Ротмистр Сиротин, ваш преподаватель по физической подготовке, — представился офицер. — Заходите, переодевайтесь. Дамская комната — по коридору направо, мужская — слева.

«Жандармы» дружно выдохнули, кто-то — облегченно, ну а кто-то — разочарованно. Дело было у меня за спиной, так что подробностей я не видел, сочинять не стану, но почему-то у меня вовсе не сложилось впечатление, что в числе первых были только девушки, а среди вторых — исключительно парни.

— Да, хочу сразу предупредить, — остановил нас, уже двинувшихся было к ступеням крыльца, Сиротин. — На всей территории спортивного комплекса использование магии строжайше запрещено. А в самом зале — так и вовсе заблокировано. В том числе — на целительство. И если кто-то успел применить какую-то технику, затрагивающую физические характеристики — любую, даже самую невинную, вроде каменной кожи или разогрева мышц — отмените прежде, чем войдете внутрь. Я проверю. Умение колдовать будете демонстрировать на профильных курсах — здесь мы работаем на нуле!

Как ни странно, позади меня снова раздалась пара-тройка удивленно-огорченных вздохов. Что, кто-то всерьез собирался принять перед занятием волшебный допинг?

«Вообще-то, сие в порядке вещей, сударь, — невозмутимо заявил Фу. — Если стемнело, как не включить ночное зрение? Если нужно долго сидеть за столом — почему бы на время не укрепить мышцы спины? Усилить голос для публичного выступления — из той же оперы. Маны все сие забирает немного, а эффект — налицо!»

«Непонятно тогда, зачем тут вообще нужна чисто физическая подготовка», — заметил, «переваривая» услышанное, я.

«Только не спрашивайте о сем у господина ротмистра», — хмыкнул фамильяр.

«И не собирался…»

И правильно не собирался: нашлось кому броситься на амбразуру и без меня. Но случилось это чуть позже.

— Сегодня мы с вами встречаемся в таком составе первый и последний раз, — объявил Сиротин, когда, переодетые в тренировочные костюмы (юноши — в темно-синие, девушки — в красные с белым, яркие и довольно симпатичные) мы выстроились в спортивном зале вдоль стены. — По результатам стартовых занятий с каждым из трех отделений я распределю вас по смешанным группам — в сильнейшую, среднюю и слабую. Впредь они будут тренироваться отдельно. Но учтите, сие разделение — не навсегда. В конце семестра будут подведены новые итоги — и кто-то, возможно, поднимется к лучшим, а кто-то скатится к худшим. Отмечу, что, как правило, призовые баллы на занятиях будут получать только те, кто войдет в первую, ведущую группу, и лишь в исключительных случаях — все остальные. Вопросы есть?

— Разрешите, господин ротмистр? — словно только этого и ждал, поднял руку Гурьев.

— Да, молодой граф, — кивнул ему Сиротин.

— Могу я поинтересоваться: в чем смысл работы на нуле? — спросил кадет.

Да, вот и он — тот самый вопрос.

— В том, чтобы хоть отчасти исправить существующий в вас перекос, сударь, — холодно прищурившись, бросил преподаватель. — Империи нужны гармонично развитые офицеры, а не те, кто только и горазд лить ману по поводу и без повода! Я доходчиво ответил, молодой граф?

— Прошу прощения, господин ротмистр, но не вполне, — и не думал, однако, покамест отступать Гурьев. — А чем это плохо — лить ману? Нет, я понимаю, что ее запас ограничен. Но уже с уровня Стольника на усиление физических кондиций много маны не надо. А Окольничий, не говоря уже о Боярине, так и вовсе не заметит этого расхода! И если, скажем, потратить время не на занятия на нуле, уподобляясь черни, а наоборот, на наращивание магической силы, выхлоп будет куда существеннее!

— Возможно, — нежданно не стал отрицать Сиротин. — Если пытаться все мерить циферками — возможно. Но жизнь — не арифметика, сударь. Особенно жизнь боевого офицера. Расскажу вам одну историю, господа кадеты, — теперь преподаватель обращался уже не только к Гурьеву, но ко всем нам. — Дело было в одной жаркой африканской стране. Военный отряд, которого не значилось ни в каких документах, выполнив ответственное задание, письменного приказа на которое никто никогда не отдавал, уходил от преследования по раскаленной безводной пустыне — портал там не годился, но суть не в сем. Маны у всех оставалось еще много, лили ее без сожаления — однажды даже дождь вызвали, чтобы утолить жажду. Сами понимаете масштаб затрат… И вдруг — как отрезало. Один офицер послал другому флягу с водой — а та на полпути замерла и упала на песок. Разведчик доложил, что не видит, что происходит за барханом, хотя и использует кривое зрение. Отвечающий за маскировку разводит руками — чужие взгляды больше не отводятся. В общем, попали в не обозначенное ни на одной карте «пятно» — зону, где магия невозможна. А враги все ближе! И, во-первых, их куда больше, чем нас, а во-вторых, у них могут оказаться при себе Слепки духа — а наши, как на зло, все уже разряжены… Вот вам и выхлоп, милостивые государи и милостивые государыни!.. В итоге из того отряда выжили всего двое, — помрачнев, продолжил преподаватель. — И один из них, уволившись из полка, пошел в некий кадетский корпус, готовить новое поколение офицеров — уже с учетом прежних ошибок. Вот так вот…