Эй!

Да, мистер Оуверсиз? — снова повернулся к нему Петер.

Как тебя зовут?

Пе-Петер Пфанрот, — ответил посыльный, став одного цвета с униформой.

Френсис ухмыльнулся.

Мистер Оуверсиз аккуратно записал имя и фамилию Петера на полях меню и коротко сказал:

— Спасибо!

Петер, словно ища помощи, посмотрел на Френсиса. Но тот, опустив голову, с интересом рассматривал белоснежную скатерть.

Петер трусцой побежал выполнять приказание.

Секретарша Даниела печатала на машинке, когда в приемную вошел Петер. На ней снова было яркое летнее платье, и она с улыбкой спросила:

Ну, что случилось?

Мистер Оуверсиз сидит в ресторане и хочет срочно поговорить с директором Адлером.

Сейчас передам, — ответила секретарша и сняла телефонную трубку.

В момент, когда Петер наконец уселся на скамью для посыльных, директор вышел из своего кабинета, пересек холл и исчез в ресторане. А в кабинете портье зазвонил телефон.

— Отель "Атлантик", — ответил Крюгер, что-то записал и по буквам произнес фамилию "Оуверсиз": — О — Отто, У — Ульрих…

Назвав все буквы, он взял записку, вышел из-за своей стеклянной перегородки и тоже двинулся к ресторану.

Теперь большая стрелка часов перепрыгнула на цифру двенадцать. Было ровно три часа, и вторая смена явилась минута в минуту. Через несколько минут мальчишки, которые собрались идти домой, уже стояли под душем, вытирались, переодевались в свои вещи.

Вдруг в дверь раздевалки просунул голову Пфефферкорн и крикнул:

— Посыльный Пфанрот, срочно к директору!

Петер схватил униформу, которая уже висела на вешалке.

Но господин Пфефферкорн остановил его:

— Иди как есть!

В спешке Петер запутался в вороте пуловера, попав головой в рукав.

— Быстрее! Тебя ждут! — торопил господин Пфефферкорн.

Тем не менее Петер успел провести расческой по мокрым волосам. И побежал наверх. Остальные ребята переглянулись и покачали головами.

Когда Петер входил в холл, шофер Джимми выходил из лифта, держа в руках лимонно-желтый кожаный чемодан.

У стеклянной кабины портье стояли Адлер, отец и сын Оуверсизы и Крюгер. Все четверо смотрели на приближающегося парнишку в голубом свитере, и, кажется, они действительно ждали именно его.

Подойдя к ним, Петер встал по стойке "смирно", как перед турником на школьных уроках гимнастики.

— Послушай, — сказал директор, и голос его звучал очень приветливо. — Мистер Оуверсиз вынужден на несколько дней уехать в Лондон. Его сын остается здесь и хотел бы — мистер Оуверсиз тоже хочет этого, — чтобы ты эти несколько дней был в его распоряжении. То есть в распоряжении сына мистера Оуверсиза. Ты согласен? Петер дважды кивнул.

С удовольствием, господин директор. — Он еще не отдышался.

Можешь надеть униформу, а можешь и не надевать. Впрочем, это уж как пожелает мистер Оуверсиз-младший, — сказал директор и повернулся к главному портье. — Итак, вы в курсе дела, господин Крюгер.

О'кей! — сказал мистер Оуверсиз. — Спасибо, а теперь в путь! Самолет ждать не будет!

Он сделал затяжку и выпустил дым прямо Петеру в лицо.

Лучше всего, если ты сразу поедешь вместе с нами.

Слушаюсь, мистер Оуверсиз, — поклонился Петер. И тут же сморщился, потому что Френсис здорово двинул его локтем в бок.

Мистер Оуверсиз сидел в машине рядом с Джимми. Директор Адлер, стоя на краю тротуара, прощался с ним. Петер и Френсис быстро забрались на заднее сиденье, швейцар захлопнул дверцы. Шофер дал газ, и мистер Оуверсиз помахал провожающим. Директор поклонился и тоже помахал в ответ. Поскольку Петер сидел прямо за мистером Оуверсизом, то при желании мог бы принять это приветствие на свой счет.

На аэродроме только что приземлился самолет из Тегерана; почти одновременно на взлетную полосу вырулил четырехмоторный самолет Скандинавской авиакомпании.

Когда мистер Оуверсиз в сопровождении Джимми и двух мальчиков подошел к билетной кассе, голос в громкоговорителе уже приглашал пассажиров, вылетающих в Лондон, для таможенного досмотра. До отлета оставалось совсем мало времени.

"Голландская компания воздушных сообщений просит пассажиров лондонского рейса пройти в самолет!" — объявил громкоговоритель.

Мистер Оуверсиз выбил трубку, сунул ее в карман и протянул сыну руку.

Пиши мне каждый день, хоть пару слов.

Обязательно.

И смотри, будь осторожен, — добавил мистер Оуверсиз.

Не бойся, папа, не пропаду, — улыбнулся Френсис.

Мистер Оуверсиз погладил сына по голове и протянул руку Петеру.

Надеюсь, вы будете добрыми друзьями, — сказал он. — И без глупостей! Я на тебя полагаюсь.

Слушаюсь, мистер Оуверсиз! — ответил Петер и добавил: — Счастливого пути!

Потом мистер Оуверсиз попрощался с Джимми, который обнажил в улыбке свои сверкающие белые зубы и приложил руку к форменному кепи, как генерал. После чего мистер Оуверсиз вместе с другими пассажирами пошел по летному полю, словно к остановке трамвая, чтобы побыстрее добраться до Штефансплац. Впрочем, полет в Лондон и был для него именно таким обычным делом.

Поднимаясь по трапу, мистер Оуверсиз еще раз обернулся и приподнял шляпу. Френсис, Петер и Джимми замахали руками в ответ. Дверца самолета закрылась, трап убрали. Взвыли моторы, пропеллер начал вращаться все быстрее. Машина покатила по взлетной полосе.

— Сейчас взлетит! — крикнул Петер и зажмурил глаза.

В этот момент самолет оторвался от земли.

Он взмывал все выше в небо и, оставляя за собой широкий шлейф над аэродромом, уже летел к горизонту.

Какое-то время Френсис, Петер и Джимми еще стояли рядом и, прикрыв глаза ладонью, как козырьком, смотрели вверх, на облака, за которыми исчез мистер Оуверсиз. Через пятнадцать минут все трое уже катили по городу, осматривали порт, галопом мчались по этнографическому музею, а потом, в павильоне на набережной Альстера, пили кофе с пирожными.

Тем временем стало смеркаться. Был четверг, и пора было на тренировку к папаше Куленкампу. Когда на Варбургштрассе, 12 во двор въехал "кадиллак" это произвело настоящую сенсацию, и все мальчишки выбежали посмотреть.

— Это Френсис, — представил своих спутниковПетер, — а это Джимми!

Оуверсиз-младший вылез из машины и пожал множество протянутых рук. Джимми оставался за рулем, он только приветственно поднял руки и засмеялся.

Привет, Шериф! — вдруг крикнул Френсис. Обнаружив среди ребят Эмиля Шлоттербека, он подошел к нему и положил руку ему на плечо.

Привет! — сияя, отвечал Шериф. Он был очень доволен, что американец вот так запросто, на глазах у всех, обращается к нему как к старому знакомому.

А это Адмиральша, — заметил Петер. Фанни Куленкамп тем временем протиснулась вперед.;

I am very glad to see you![26]— пропищала она. В конце концов, не зря же она второй год изучала английский.

Hi![27] — сказал Френсис и отвесил Фанни глубокий поклон.

You have a very nice car[28], — пропищала Адмиральша, с интересом рассматривая "кадиллак",

Не старайтесь, сударыня, — ухмыльнулся Шериф. — Он понимает по-немецки!

Но гораздо вежливее разговаривать с иностранцем на его родном языке, — пропела Адмиральша. — Если, конечно, можешь. — При этом, слегка склонив голову набок, она одарила юного американца улыбкой кинозвезды.

Женщины иногда такие дуры! — пробурчал Шериф и, качая головой, пошел в спортзал.

Адмиральша взмахнула льняными локонами, и мальчишки заухмылялись. Потом все пошли в раздевалку.

Петер дал Френсису свои запасные черные трусы, а папаша Куленкамп нашел пару подходящих спортивных туфель. Пока разминались со скакалкой и у мешков с песком, было незаметно, что юный Оуверсиз никогда не занимался боксом. Но когда они с Петером забрались на ринг, обнаружилось, что у него нет ни опыта, ни сноровки. И тем не менее он все время атаковал, выказывая хорошую спортивную подготовку.