– Сколько воинов?

– Насчитали чуть больше двух десятков, – повернулся ко мне лицом разведчик. – Но это только те, что на виду были. Сколько их в землянках, не знаю. А землянки точно жилые, из продухов дым густой идёт.

– Очаги горят, – кивнул Степан.

– Они, – тут же подтвердил разведчик. – Съестной дух как раз от продухов и идёт! Девок возле них ещё видели. Только не получилось сосчитать, сколько их всего.

– Что делать будем, боярин? – глянул на меня Степан. – Получается, их там больше, чем нас.

Вскинулся Тор, хотел что-то сказать, да осёкся. Спохватился! Слишком строго я на него глянул. Потому что нечего поперёк боярина слово молвить! Не по чину!

– Тын везде такой невысокий, что через него заглянуть можно? – уточнил у разведчика.

– Кое-где он совсем низкий! По грудь только там, откуда кострище лучше всего видно.

– Тогда действуем просто. Обходим капище со всех сторон и выбиваем разбойников из арбалетов. И смотрим, кто из землянок наружу полезет. Если кто за железо схватится, то бить сразу! Понятно? – оглядел десятников.

– А девок тоже бить? – прогудел Степан.

– Если кто из них железо в руки возьмёт, то бить сразу! Ещё вопросы есть?

Десятники мотнули головами.

– Тогда пошли. Тор влево, Степан вправо.

– А?.. – хотел спросить про третий десяток Тор, да я его опередил:

– А с третьим я сам пойду. Стрелять будем по…

Тут я задумался. Ночь же, темно. Какой сигнал подать?

– Я филином заухаю, как к тыну подойдём, – предложил Мокша.

– Слышали? – обвёл обоих десятников взглядом. – Тогда пошли!

То, что караульных нет, это хорошо, нам на руку играет. Но и расслабляться не нужно, мало ли приспичит кому из разбойников за тын выглянуть? А тут мы, все из себя красивые такие, идём в полный рост их жизни лишать!

Поэтому есть караул или нет его, а осторожность ещё никому не мешала! Подбирались к деревянной ограде из замшелых деревянных столбов скрытно, стараясь не шуметь и не высовываться на открытые места. Ветра хоть и нет – ну, почти нет, на деревьях листва еле слышно шелестит, разве это ветер? – но запах горелого мяса задолго до подхода к тыну почуяли! Жарят, тати, а мы до сей поры голодные бродим!

Так и подошли вплотную. Вблизи тын оказался ещё ниже, чем рассказывал разведчик. И довольно-таки трухлявый. Надавил пальцем, а под пушистым мхом прогнившая древесная труха оказалась! Палец чуть ли не по первую фалангу в мягкую древесину погрузился.

Правда, дальше не пошёл, упёрся в твёрдое. Выходит, не до конца прогнил. Да и то, как бы иначе вся эта ограда держалась бы? Её бы наверняка ветром повалило бы…

Шлем снял, он бы мне сейчас помешал. Ну и глянул, что внутри бывшего капища происходит. Между двух стёсанных брёвен глянул. А шлем бы меня сразу выдал. Если бы, конечно, в этот момент кто-нибудь в мою сторону смотрел. Но я же проверять не собираюсь, так ли это на самом деле? Поэтому и голову обнажил, остался в подшлемнике, чтобы железо на шишаке шлема случайным отблеском от костра не выдало. Чуть позже надену.

Разведка доложила точно, ничего нового не увидел. Костры всю внутреннюю площадку отлично освещали. Единственное, что непонятно – с какой целью пленников к столбам привязали? Ну не в жертву же их собирались приносить? Да и непохоже, чтобы внутри какая-то церемония проводилась. Так, собралась неорганизованная толпа в центре, как раз между тремя кострами и что-то непонятное делают. Слушают кого-то, что ли? Да какая мне разница теперь-то? Цель для себя наметил, и хорошо! Теперь что? Да для остальных их обозначить. Или назначить, тут уж как ни назови, а смысл тот же будет.

Ну я на пальцах и показал – вот вам точка отсчёта, от неё пять левых и пятеро правых. Понятно? Дело знакомое, на практике не раз опробованное, поэтому никто тупить не стал. Рассчитались, определились, изготовились. Мокша свой десяток оглядел, и…

Что уж он там увидел, как понял, не знаю, мне не до этого было. Но тут же энергичным кивком доложился, что все готовы к стрельбе!

Ну и чего тогда ждать? От нашего ожидания вряд ли лишнего добра внутри бывшего капища прибавится! Кивнул Мокше, он и оскалился. Это я так его добрую улыбку понял. Ну а что? Сверху вроде бы как и луна светит, но здесь, в тени замшелых брёвен, пока темно. Не добивает она сюда. Вот в этой темени зубы белым и сверкнули, а всё остальное лицо в тени! То есть чёрное оно! И среди этой черноты высверк белых зубов! Аж мурашки по спине проскочили.

Интересно, а кем я сейчас кажусь? Даже головой встряхнул – лезет же в голову всякая чушь!

Поднёс Мокша ладони ко рту, заухал. Я как раз успел шлем на голову надеть. А до ремней дело уже не дошло.

Выпрямились, арбалеты над тыном вскинули! Мгновение на выбор целей и на само прицеливание, и вот уже пронёсся над холмом перестук спущенных тетив.

И сразу же присели, чтобы перезарядиться. Все, кроме меня, присели. Я же глаз от побоища не отрываю. Смотрю, чтобы никто не улизнул.

Меж костров вскрики, ругань и вой раненых. Слышатся предсмертные всхрипы убитых, хаотично мечутся в свете костров недобитки! Кто-то в землянки метнулся, давка там и шум. И десяток Мокши уже перезарядился!

Откуда знаю? Так слышно же, как дуги скрипят, как с глухим стуком взведённые арбалеты между брёвен тына легли!

– Не стрелять! Ждём команды! – проговорил во весь голос. Уже не нужно тишину соблюдать.

Почему из землянок никто наружу не лезет? И где женское население? Они же сейчас громче всех выть должны? И метаться, как очумелые? А их никого нет! Вообще нет!

Глянул на десятника:

– Мокша, бери пятерых и отойди назад шагов на… На двадцать! И смотрите там себе за спину в оба глаза! Думаю, подземные норы здесь имеются. Как только из них кто полезет, так сразу и стреляйте! Не ждите, когда все вылезут. Понял?

– Понял. – Десятника словно ветром сдуло.

А я перезарядил свой арбалет. И проверил, как сабля из ножен выходит. Слишком просто всё получилось, что-то тут не то…

В Приказных палатах Крома с утра было тихо. Князь с княгиней ещё вчера уехали со своими ближниками и малой дружиной в Отепя (Медвежью Голову по-русски), поэтому сегодня в Кроме спокойно. Страже с вечера было приказано назавтра вообще никого из посторонних не пропускать не то что в сами палаты, а и вообще за ворота!

В самих же палатах за плотно притворёнными дверями воевода с посадником «держали совет» – решали «насущные» городские дела. И почему-то для решения этих дел они предпочли выпроводить всех служивых прочь. Видимо, насущные дела не терпят лишних ушей.

– И что? Так никто ничего и не видел? – не верил рассказу воеводы посадник. – Не может такого быть! Ты плохо искал!

– Да я всё и всех там перетряхнул! – Стоящий у окна воевода даже не повернулся к посаднику, предпочёл разговаривать так. – Да и кого там перетряхивать? Поселение на острове в устье малое, ты и сам это знаешь. Десяток дворов всего, и никто ничего не видел и не слышал! Одно твердят: были лодки, но мимо одна за другой прошли, и всё! Дальше молчок! Все пропали, ни от кого ни слуху ни духу!

– А рыбаки в устье или озере?

– И рыбаков опросили, кто в ту пору в озере был! И тоже все как один отпираются: мол, никто ничего не видел! Нет, и баркас, и обе плоскодонки видели на реке, когда они к озеру уходили. А в устье все разом словно потерялись! Правда, странность одна есть, – после короткой паузы медленно проговорил воевода. Словно раздумывал: нужно ли об этом говорить или нет?

– Это какая же? – заёрзал в кресле посадник. Устал сидеть потому что. А вставать было лень. Да и не хотелось ему на ноги подниматься. Пусть мелочи, но самолюбие грело, что он в кресле сидит, а воевода перед ним стоит!

– Рыбаки гром слышали, – так же тихо проговорил воевода. И уточнил: – Два раза гром гремел.

– Ха! И что же тут странного? У нас гром то и дело гремит! Даже сегодня с утра погромыхивало, и дождь шёл!