Вот врать не буду, а именно такие мыслишки первым делом в голову пришли. Сам себя даже устыдился. Да, понимаю, что люди в любом времени одинаковые, но не настолько же? И эти вроде бы как проверенные. Я с ними и Крым, и рым прошёл…

Тьфу за подобные мысли!

Мокшу к себе крикнул. А сам стараюсь хотя бы примерно подсчитать, сколько же здесь добра оказалось. На сколько мне его хватит? И уже прикидываю, что я построить смогу на эти деньги, сколько людей нанять! Хвала кормчему!

Да-а, не может быть, чтобы вот это всё добро мужик собирал! За одну жизнь столько с разбитых судёнышек не поднимешь. Наверняка не одно поколение это добро копило…

Сколько же лодок он обчистил? Сколько купчишек на этих порогах свою погибель нашли? А ведь это только малая часть, ведь кормчий не один действовал, наверняка в доле с остальными старейшинами был. Это что же получается, у каждого из них добра не меньше припрятано? А прикидываются-то такими несчастными, такими бедными…

Теперь понятно, почему за мной следили. Узнали, что кормчий помер, догадались, что своё наследство мне оставил, и решили приглядеть, про тайник с добром прознать? Да только не рассчитывали, что при мне дружина будет! А не будь дружины, точно лежать бы мне сейчас где-нибудь в этом осиннике…

– Звал, боярин? – распрямился десятник. А сам глазами на сверкающее в свете факела добро косит. Переборол себя, отвёл взгляд, на меня уставился.

А я на него так же внимательно смотрю, вильнёт или нет взглядом в ту сторону? Не вильнул…

– Звал. Смотри, вот за этим я сюда и шёл…

Выбрались из пещерки на свежий воздух, погасил свой факел. Первым делом на стоянку гонца отправил. За мешками, корзинами и ещё одним десятком. Всё это добро нужно будет за один раз перенести! И до утра спать нам уже не придётся! Охранять будем! Бдеть! На всякий случай.

Дождались подхода подкрепления. Тут-то гонец меня и насторожил. Мнётся что-то, не всё рассказывает. Случилось что-то на стоянке?

– Ты чего мнёшься? Рассказывай, что случилось, – потребовал ответа.

– Там гости у нас, – елозит тот взглядом. И тут же торопливо поясняет: – Да всё хорошо на стоянке. И гости такие хорошие, тебе, боярин, точно по нраву придутся!

– А почему сказать не можешь? Или не хочешь?

– Так не велено говорить, – ляпнул дружинник и тут же спохватился, рот захлопнул. Даже губы сжал в тонкую нитку.

Да какой он гонец? Человек боярский в первую очередь! Дружинник мой! И кто ему мог приказать что-то, кроме меня?! Если только князь? Да откуда здесь и сейчас князю сдаться? Бред! Всё веселее и веселее становится! И главное, нашли самое подходящее время для секретов! Что за…

– Рассказывай! – надавил.

– Да всё хорошо, боярин, – не стал отступать воин. – Да ты не сомневайся, просто… Просто там тебе самому нужно… Для тебя же стараюсь! А сказать, уж не взыщи, не могу. До поры сказано не болтать!

Мне самому нужно? Кем сказано? Бред! Но дальше расспрашивать не стал, вижу же, что всё равно не скажет. Но понял, что на стоянке на самом деле всё нормально, а сюрприз этот вроде бы как и на самом деле для меня будет приятным. Для меня старается? Бабу, что ли, какую приготовили?

Головой покачал, глянул строго:

– Потом договорим!

И кивнул Мокше на зев пещерки. Тот понял правильно и первым полез, факел подхватил, огнивом щёлкнул.

Внутри всё просто: он мне мешки держал, а я золото и серебро в них пересыпал. Сначала в шлем доверху, а уже потом в сами мешки. Таким образом и посчитали, сколько здесь шапок драгоценного металла накоплено. Домой вернёмся, там уже пересчитаем как положено, по монетке.

Пороги прошли спокойно. Бичевники протащили обе лодки, а мы протопали вслед за ними посуху. И серебро-золото перенесли на своём горбу, на себе. Это чтобы совсем уж не перегружать лодки. Рисковать не хотелось. Случись плохое, и как я его доставать со дна реки буду? Нет, лучше уж на себе!

Да только ткани всё равно немного намочили. От брызг никак не защититься, укрывного материала пока ещё не придумано. И у нас ничего подходящего не оказалось под рукой. Как ни укрывали шкурами, а не уберегли от сырости. Можно было бы в надстройках спрятать, если бы они не были картечью разбиты в хлам. Ну да ничего, дома просушим. Ткани добрые оказались.

И всё это время держимся настороже. Опасаюсь я нападения со стороны. И за людьми своими приглядываю. Доверять я им доверяю, но всяко бывает, такое количество золота может и башню кому-нибудь сорвать. Поэтому и гоню всех вперёд, без обедов и ужинов, без ночёвки.

Иду злой, как… В общем, устроили мне тут… Подарок! Удался сюрприз! За спиной Алёна с кочки на кочку перепрыгивает. Сюрприз, чтоб её! Подол сарафана до колен мокрый, зелёной тиной замазан. Личико красное от натуги. Молчит, пыхтит только при каждом прыжке. Устала потому что.

Да мы все устали. Дружинника, того самого, который мне сюрприз олещал пришлось ей на подмогу в виде наказания выделить. Чтобы присматривал да поддерживал под руку. А то зыбко здесь. Оступится, шмякнется в грязь, жалко её.

Поначалу все за моей спиной шептались о чём-то, да быстро перестали. Болото – оно такое, все силушки на себя вытягивает. Не до разговоров становится.

Ничего, ещё немного, и наши стены покажутся. Пороги-то – они уже вот-вот закончатся! Лодки внизу уже на чистую воду вывели, к берегу пришвартовали. Там окончательно с бичевниками рассчитаемся за проводку и разбежимся до следующего раза.

Не разговариваю я с ней, злой потому что до чёртиков! Угораздило же меня во всё это вляпаться! Сю-юрприз будет? Ага! Ещё какой сюрприз оказался! Весь мозг мне перемкнула своим появлением…

Переправляться на противоположный берег пришлось в несколько заходов. Опасался ли я за вынесенное из пещерки добро? Совру, если скажу «нет»! Опасался!

Да только не за то, что унести могут с концами! Куда тут уносить? Просто некуда! Больше переживал, что оно утонуть может вместе с лодкой. Потому-то и не собирал его в одну кучу, так и держал по разным заплечным мешкам-котомкам, а для пущего спокойствия пришлось несколько ходок через реку делать. Сначала трое переправились на одной лодке и столько же на другой. Там немного разгрузили одну из лодок, и дальше дело пошло куда как быстрее и проще. Так все и переправились. Правда, добирались до крепости всё равно на своих двоих.

И золото так же на себе перенесли.

Алёна переправлялась не со мной. Как только показались стены нашего дома, так девушка потихоньку отстала, отстала и дальше предпочла держаться поодаль от меня. А я и внимания сначала на это не обратил. Нет, вру, обратил, конечно, но как бы… Обрадовался, что ли? Или просто легче стало, когда она за спиной не сопит. Платьем не шуршит, сапожками не чмякает на каждом шаге. Мокрые они потому что у неё, вот вода и хлюпает при ходьбе. А меня это всё отвлекает, потому что больше думать ни о чём не могу! То есть могу, но оно как-то само не думается. Один раз оглянулся, когда ойкнула тихонько, так до сих пор облепленные мокрым платьем ноги мерещатся! На что ни посмотрю, а только их и вижу! Вот что длительное воздержание с организмом делает! А ведь ничего не сделал, не успел просто помочь, сама оступилась, сама и справилась.

Эх, жаль, что не удалось, как намеревался, на весёлую улицу в городе сходить! Теперь вот страдать и мучиться приходится. Да ещё запах этот в воздухе витает, в нос лезет… Пахнет от неё разогретыми на солнце травами… Ромашкой там полевой или ещё чем-то… Мёдом, к примеру…

Или это уже кажется мне, что от неё? Трав-то вокруг ого-го сколько! Ну да не в травах же дело, прекрасно всё понимаю. Просто сбивает это всё с толку, мешает! Удивительно к месту припомнилось – «сила воли есть, а самой воли нет!». И как жить в таких условиях?

Отправить бы тогда сразу же девчонку домой, да уже не на чем было! К моему возвращению в лагерь нанятая ею лодка давно за поворотом скрылась! Теперь страдаю и мучаюсь!