— Элианна, — повторил Сорс, а девушка, кривясь, подняла выроненную Карном трубку и наставила на своего дядю.

— Нет, — подумав, сказала она и перевела опаленное дуло на остальных троих. — Ты нужен мне целым, если не живым, дорогой дядя. А вот по ним никто скучать не будет, — и она выстрелила.

Торрен попытался закрыть Мист, и Эррах тоже, и они столкнулись все трое вместе, потому что Мист инстинктивно шагнула вперед, выставляя вперед левую руку, чтобы принять удар на себя.

Ударило по всем троим, резко, больно, горячо, словно отбрасывая назад толчком и пожирая огнем снаружи и изнутри, сбило с ног, прокатило, и они, не видя, задыхаясь, цеплялись друг за друга, и воздух словно рождался обратно внутри их легких, и дыхание выбивалось из груди, вместо того, чтобы входить.

А потом на мгновение стало тихо, словно все исчезло, чтобы начаться вновь.

Пепельные строки тут же расплылись и мелкими вихрями всосались в полуспектральное тело Грэнаша.

— Иди, — он снова толкнул мага своей силой, но на этот раз не встретил сопротивления, и душа Мейли, изуродованная, ледяная от дыхания пустоты за чертой и прикосновения божества, вылетела из его измученного тела, оставляя его на пепельной пустоши у ворот последнего города: пустое, иссушенное, шелестящее на ветру.

Он не оглядывался на себя: в Доменах время шло иначе, но он все равно опаздывал.