Тилод долго глядел с верхней галереи на бурлящую толпу прежде, чем решил спуститься вниз. Его сопровождали Эйрис и три молодых Черных Охотника. Скромная одежда позволила зодчему на некоторое время просто смешаться с толпой. Ненадолго. Высокий рост Тилода сам по себе привлекал внимание. Вождя заметили – и гул голосов поплыл от него расходящимися волнами, как круги – от упавшего в воду камня.

Толпа прихлынула к нему и одновременно расступилась, освобождая проход к возвышению. Дракон Юга Керанраон протиснулся вперед и, поклонившись, зашагал на шаг впереди зодчего. Дракон Севера Ганг тут же оказался рядом. Так, плечо к плечу, они достигли широкой лестницы и расступились, давая путь Тилоду.

Зодчий кивнул каждому из них и неторопливо поднялся по застланным ковром ступеням. Повернувшись, он подождал, пока вырастет и опадет гул голосов, и тогда поднял руку. Воцарилась полная тишина.

– Судьба привела меня сюда,– произнес Тилод так же неторопливо и веско, как двигался,– и не в моей власти решать, справедливо ли это. Решать будете вы.

И наклонил голову в знак того, что сказал все, что хотел.

– Он – не оратор! – сказал светлорожденный Эрд своему дяде Адальгу.– Наш Санти нашел бы лучшие слова!

– Он мог бы вовсе ничего не говорить! – заметил стоявший тут же Биорк.– Корона Конга и так достанется ему! Мы все немало потрудились для этого! А, вот и Нил! – воскликнул вагар, заметив сына, который, пройдя мимо Ганга и Керанраона, поднимался по лестнице. В руках великан нес завернутый в красный шелк предмет.

Остановившись на предпоследней ступени, Нил повернулся к толпе и, освободив свою ношу от ткани, поднял ее над головой.

То была Маска Великого Ангана.

Толпа загудела.

Подержав Маску над головой ровно столько, сколько необходимо, великан поклонился и положил древний символ Владык Конга к ногам Тилода.

– Надеюсь, ты не станешь ее напяливать? – прошептал он так тихо, что услышал его только зодчий.

– Уж не сомневайся,– чуть слышно отозвался Тилод.

Нил ухмыльнулся, но когда повернулся к толпе, лицо его уже было вполне торжественным.

С подобающей случаю важностью он спустился вниз и присоединился к группе северян.

– Конгаи! – низкий глубокий голос Тилода, отразившись от сводов, разлился над головами людей.– Конгаи, я жду вашего слова!

Керанраон поднялся на вторую ступень лестницы и, сняв с головы золоченый шлем с голубым плюмажем, положил его на ковер. Потом поднялся еще на несколько ступеней и вынул из ножен меч. В полной тишине был отчетливо слышен шелест извлекаемого клинка.

Взяв меч двумя руками, Дракон Юга низко поклонился и положил свой меч рядом с Маской.

Когда он начал спускаться, Ганг уже поднимался навстречу, Островерхий шлем Дракона Севера лежал рядом со шлемом Керанраона.

Поравнявшись, военачальники обменялись напряженными улыбками.

Ганг остановился и медленно вынул меч. Прежде чем положить его к ногам Тилода, он, через плечо, оглянулся назад…

И застыл на месте.

После того, как толпа гостей прихлынула к возвышению, между нею и главным входом в Приемный Зал образовалось обширное пустое пространство.

И вот сейчас по этому пространству двигалась небольшая группка людей.

Ганг судорожно вздохнул.

Шаги идущих разнеслись по залу.

Глаза Тилода вспыхнули. Эйрис, стоявшая за его спиной, быстро шагнула вперед, оказавшись рядом с мужем.

Вновь прибывшие двигались между мраморными колоннами и с возвышения казались совсем крохотными. Полминуты, потребовавшиеся им, чтобы пройти полсотни шагов, показались зодчему вечностью.

Пятеро – их было пятеро – достигли толпы, и она расступилась, будто сама собой освобождая проход.

Два воина в черных доспехах замыкали маленькую группу. Перед ними легким шагом двигался высокий черноволосый мужчина с широкоскулым желтым лицом эдзака. Капюшон зеленого плаща откинут, плечи приподняты, отчего шея казалась короче, чем на самом деле. Исходившая от него сила ощущалась даже на расстоянии.

На шаг впереди эдзамского чародея шествовала женщина с темнокожим благородным лицом, в серебряной диадеме, венчающей высоко поднятую голову.

И, далеко обогнав этих четверых, сияя улыбкой, навстречу спускающемуся Тилоду спешил Санти.

Они обнялись – как будто не было множества людей вокруг – обнялись и застыли на несколько мгновений, позабыв обо всем.

Ронзангтондамени из деликатности остановилась в нескольких шагах. То же сделала и Эйрис, хотя ей было труднее. Она впервые увидела своего сына с тех пор, как много лет назад Тилод увез его в Фаранг.

Как ни странно, именно Санти первым вспомнил о том, что происходит вокруг, и деликатно отстранил отца.

– Конг! – чуть слышно шепнул он.

И зодчий понял.

Бок о бок они двинулись к возвышению. Санти остановился лишь на мгновение, поравнявшись с матерью. Он наклонился, чтобы поцеловать ее руку. Пальцы Эйрис легко коснулись затылка сына, а он уже шел дальше, стройный и изящный, будто подросток – рядом с высоченным широкоплечим отцом. Вместе они поднялись наверх, и там зодчий шагнул в сторону, уступая свое место Санти. Больше у него не было сомнений. Одной минуты оказалось достаточно, чтобы Тилод понял, как далек теперешний Сантан-Освободитель от юноши, которого помнил зодчий.

Санти окинул взглядом собравшихся. И улыбнулся. Так заразительно, что мало кто сумел удержаться от ответной улыбки.

– Братья! – воскликнул он весело.– Вот мы здесь! И мы свободны! И мир – на благословенной земле Конга! А дорога пред нами светла, как восходящее солнце! Слава богам, есть кому повести нас по этой дороге навстречу Судьбе! Приветствуйте же его и радуйтесь вместе со мной!

И взяв правую руку отца двумя руками, поднял ее вверх.

Санти медленно плыл над бурыми горами. Лучи солнца, пробиваясь сквозь красноватую дымку, прибавляли к черным рубцам ущелий черные провалы теней. Санти плыл в неощутимом воздухе, согнув несуществующие колени, сцепив иллюзию рук. То был сон. Но из тех снов, что направляют жизнь больше, чем явь.

Санти знал, куда летит. И все-таки, увидев выпирающий из склона черный пузырь, ощутил удивление. Так человек, опустив руку в ручей, вдруг замечает, что вода теплей, чем ожидалось. Черный громадный купол – верхняя часть вросшего в гору шара, испускал некий трепет. Трепет Жизни.

Но ни живое тело, ни мысль, ни ветер, ни луч солнца не могли проникнуть внутрь. Ни один маг не смог бы разрушить этих чар. Только сам Черный Купол. Хранитель. Если пришедшему известен Ключ.

Санти Ключ был неизвестен. Поэтому он просто позвал. И получил отклик. Разве слуга потребует ключ у вернувшегося хозяина? Даже если дом его пуст…

И все-таки Вечный Хранитель Окрыленной Колесницы (отсутствующей Колесницы!) Повелителя Махд-Шагош впустил его не сразу. Потому что внутри него уже было живое существо. Человек. Маг. Хранитель обязан был испросить позволения. Но не получил его. Бывший внутри не знал языка вопроса.

«Он не ответит! – передал прикосновением Санти.– Спроси его иначе!»

Молодой маг понимал: Хранитель не может нарушать законы создавших его. Но может – обойти.

И, спросив иначе, Шар не получил запрещения.

«Входи,– прошептал Вечный Хранитель.– Я истосковался по чувству друга! Войди же!»

Санти скользнул внутрь. Он не ощутил ровно ничего, минуя ткань Тьмы.

Огромное светлое пространство окружило его. Живое пространство. Санти понадобилось гигантское усилие, чтобы устоять в обрушившейся на него волне. Потому он не сразу заметил того, кто опередил его.

Маг же и вовсе не ощутил присутствия другого. Он так привык к непроницаемости древнего укрывища, что позволил себе полную замкнутость. Маг сидел на ковре, вернее, парил чуть выше ковра, и струи света переливались в его руках. Мерцание их внушало тревогу. Санти, не видя лица мага, знал, что чело его прорезают морщины напряжения. Паривший над ковром пытался сотворить чудо, но оно вытекало из рук, ускользало, уходило, как рыба из рваной сети.