Нам удалось уйти от погони. Через три дня это стало совершенно очевидным. Однако нас поджидали другие неприятности. Сначала с обрыва сорвалась лошадь Нэда, а позже моя верховая сломала ногу. И я поступил опрометчиво, прикончив из револьвера бедное животное. Не прошло и получаса после моего выстрела, как на бровке ближнего хребта появились краснокожие всадники. Это были бэнноки числом около пятидесяти.

Пока они спускались в долину, мы нашли убежище за кучей валунов, зарыли под одним из них мешок с золотом и приготовились к бою. Индейцы ринулись на нас, не раздумывая. Я стрелял по ним из винчестера, пока не кончились боеприпасы. Потом вооружился кольтом и посмотрел в ту сторону, где прятался от индейских пуль и стрел Нэд. Он уже лежал под валуном с кровавой раной на голове. Я бросился к нему. Он был мертв. Его гибель потрясла меня — мы были близнецами. Так индейцы и захватили меня, уткнувшегося в грудь родного брата.

Я был отправлен в лагерь бэнноков для пыток. Они издевались надо мной два дня, подвергая изощренным истязаниям. Сначала я поседел, а на третий день попросту тронулся умом. Что было потом, я не могу упомнить. Почему остался целым, не знаю. Как оказался в Канзас-Сити, тоже загадка… Вот и вся история, мистер Сайкз.

Я выслушал Портера внимательно. Сомнений быть не могло — этот человек говорил правду. Седина, вырванные на руках ногти и ужасные отметины от индейского ножа на груди убедительно свидетельствовали о его мытарствах.

— Да а, — протянул я. — Было от чего сойти с ума, Портер. В этом, кстати, и разгадка твоего спасения. Краснокожие не убивают умалишенных. А как ты добрел до Канзас-Сити?.. Ну, может, тебя доставили сюда белые охотники.

— Не знаю, — покрутил головой Портер. — Не знаю.

— А как же со всем этим? — я снова указал на его одежду и шляпу.

— Когда в больнице я пришел в себя, то помаленьку вспомнил обо всем, что со мной было. Вспомнил и о небольшом самородке. Это был первый добытый мной кусочек чистейшего золота, и я на удачу зашил его в подкладку пиджака. Выйдя из больницы, я выменял его на доллары.

Мы некоторое время молчали. Портер не сводил с меня взгляда, попивая шампанское.

— Ну, что скажете, мистер Сайкз? — наконец спросил он.

— А вот что, Портер, — хлопнув по столу, решительно сказал я. — Ты хотел партнеров? Ты их получил. Одного из них видишь перед собой, другого, Стива Блэкберна, ты увидишь чуть позже.

— Это твой босс? Я слышал о нем. Собирается вполне подходящая компания.

— Вот и замечательно! Отныне я тебе не мистер Сайкз, а просто Тони.

Стив, как только услышал о запрятанном в горах золоте, словно помешался. Портер повторил свой рассказ, и я видел глаза босса, загоревшиеся жарким огнем человека, которому выпала счастливая лотерея. Для меня это не было неожиданностью. С тех пор, как он понял, что ему никак не уломать Лауру выйти за него замуж в обозримом будущем, Стив мечтал разбогатеть любыми средствами. Он говорил, что если у него появится куча денег, то девушка изменит к нему отношение, забудет о тебе, Кэтлин. Ему казалось, что завали он ее дорогими подарками, драгоценностями, купи где-нибудь на востоке шикарное жилье, то она поступит именно так. Словом, у него была мечта, и с появлением Портера она стала близка к осуществлению.

Мы сразу договорились, что золото будет разделено на три равные части, что на север вместе с нами поедут пауни, которым следовало охранять Лауру и быть у нас чем-то вроде вспомогательной военной силы в случае каких-либо затруднений на пути.

Сначала мы собирались добраться до Монтаны на пароходе по Миссури. Но прошел слух о готовящемся походе генерала Коннора против северных племен, и наши планы изменились. Было решено идти на север вместе с войсками. Этим мы сокращали путь и ограждали себя от возможных столкновений с индейцами. И что еще важней, путешествуя с генералом, мы сэкономили бы время, придя к захоронению золота до того, как горные перевалы покроются снегом.

Оставив Томпсона за главаря в нашей торговле с южными племенами, мы присоединились к войскам Коннора и двинулись на север.

Потом случилась эта битва с арапахами, после которой мы с тобой свиделись, Джо. Да, ты был молодцом! Все-таки убежал, прикончив сначала двоих, а затем еще четверых наших самых храбрых краснокожих дружков! Надо было видеть Стива, когда посланные им пауни вернулись с рассказом о том, что произошло на лесной опушке. Лаура плакала от радости, он же проклинал тебя на чем свет стоит. Но делать было нечего, и мы поехали дальше. У Роузбад наши с Коннором пути разошлись. Он пошел искать встречи с двумя другими колоннами солдат, а мы отправились в Монтану.

Монтана! Признаюсь, это название ласкало нам слух. Оттуда начиналась поистине золотая дорога. Были сожаления, что Портер со своим братом не удосужились составить карту пути во время бегства из ущелья с драгоценной ношей, но он обещал приложить все усилия, чтобы пройти тем же маршрутом. И мы ему верили.

(продолжение рассказа Сайкза. )

В конце первой декады сентября мы уже были в Боузмене. Передохнув там немного, мы тронулись в путь. Портер довел нас до ущелья и показал жилу. За время его отсутствия она уже была выработана кем-то до конца. Что за беда? Нас ждала куча золота, и мы поехали на юг с легким сердцем. Наш проводник, сообразуясь с известными ему ориентирами, прокладывал дорогу без труда. Первые два дня он даже ни разу не остановился, чтобы осмотреться. Он просто ехал вперед как тот, кому не впервой доводилось бывать в окрестностях хребта Абсорока.

Но на третий день я стал замечать, что Портер занервничал. Он вполголоса ругался, подолгу вертел головой, осматривая лежавшие перед ним горы. И ехал-то он как-то неуверенно, словно нехотя.

— Слушай, Портер, — сказал я ему. — Если что-то не так, то нам лучше вернуться к тому месту, где тебя взяли сомнения.

— Наверное, ты прав, Тони, — сокрушенно покачал он головой. — Надо возвращаться.

Мы поехали назад, и уж с тех пор Портер стал вести себя более осмотрительно. Наша скорость заметно снизилась, зато увеличилась точность маршрута. Недели две мы продвигались на югг с величайшей осторожностью и вниманием. Но этого оказалось мало. Портер снова сбился с пути. Да и то сказать, его трудно было обвинить том, что он плохо ориентируется. В горах Абсарока он бывал лишь однажды. Ему было чрезвычайно сложно найти дорогу в густом переплетении лощин и долин, перевалов и хребтов.

Мы продолжали следовать за ним, но отпущенного природой времени становилось все меньше. Зима уже накрывала горы. По ночам холод пробирал нас до костей. Ранний снег вот-вот должен был закружиться в воздухе. В конце концов, нам пришлось оставить эту затею ради сохранения собственных жизней.

Мы вернулись в Боузмен в конце октября и всю зиму и начало весны 66 года провели в нем. Уайт со своими людьми давно оставил городок. Это было нам на руку.

С наступлением лета мы снова отправились в дорогу только для того, чтобы осенью ни с чем вернуться в Боузмен. Портер провел нас чуть ли не до южного конца хребта Абсарока, но усеянной валунами долины так и не обнаружил. И, тем не менее, сдаваться мы не собирались. Тот, кого хоть раз манило золото, понял бы наши души.

Кое-как переждав зиму и весну 67 года, мы опять двинулись к югу. Портер клялся, что прошлым летом он был на правильном пути и только один единственный ложный перевал не позволил ему придти к цели. Поэтому теперь, говорил он, все будет о'кей. От этих обещаний наши надежды воспарили к небу. Пора было, черт побери, обрести то, чего мы искали уже целых два года! Я говорю о нас — обо мне, Портере и Стиве. Четверо пауни и Лаура просто шли за нами, как привязанные. Первые поехали бы за Блэкберном хоть в преисподнюю, а ей лишь оставалось следовать той же дорогой. Не будет лишним сказать, что все трудности она переносила легко, словно родилась Б седле, как какая-нибудь выносливая скво.

Я понял, что Портер, наконец, приблизился к цели, когда он, стоя на узкой горной тропе, показал нам обглоданный лошадиный скелет, лежавший на дне ущелья.